* * *
Коляска, в которой сидели Даша с Никитой и Порфирием, проехала мимо указателя Верхняя Аникеевка и остановилась неподалеку от маленького беленого особняка, увитого диким виноградом. Пройдя через ворота Даша увидела пятерых сорванцов - явно барчат- погодков веселящихся на площадке перед домом. Дама в чепце с вязаньем сидела в плетеном кресле-качалке с вышивкой и изредка покрикивала то на одного, то на другого. Даша подошла к ней:
- Простите, это у вас продаются люди?
- Это к сыну, проходите в дом. Ванька!
Из дома выскочил молодой толстощекий парень в красной холщовой рубахе, с прилизанными на пробор посередине волосами.
- Проводи к барину господ!
В гостиной на первом этаже, довольно уютно обставленной, однако далеко не по последней моде, сидел моложавый господин в домашнем халате и туфлях, и, держа за руки свою, явно беременную очередным ребенком супругу, ворковал ей что-то на ушко. Увидев гостей, он подскочил и направился к ним:
- Присаживайтесь, мадмуазель, присаживайтесь, - он подвинул Даше стул, - Чем обязан?
- Позвольте представиться, Дарья Дмитриевна Домбровская из Зеленого Хутора. Мы по поводу душ, вы продаете?
- Ах, голубушка, да вы верно родственница Дмитрия Алексеевича! Дочь, если не ошибаюсь, больно уж вы на маменьку вашу похожи. Мы имели честь быть представленными в Петербурге…А как батюшка, матушка как?
- Матушка умерла, батюшка в отъезде, - Даша вздохнула, увидев его неподдельно расстроенный взгляд. - Так что господин…
- Теребятьев! Дарья Дмитриевна, простите, забыл представиться Семен Семенович Теребятьев!
- Семен Семенович! Так что с вашими душами?
- Демографический взрыв, матушка! Демографический взрыв! Каждая баба в моих деревнях чуть не каждый год родит, да по двойне бывает!
Его беременная жена хихикнула
- Народу столько, что не прокормить! Да и по закладным пора платить.
- Мы, матушка, - Семен Семенович чесночным духом зашептал ей на ухо, - Знатно вложились в наши свинарни, теперь от них основного доходу ждем, у них там тоже демографический взрыв, - он зашептал еще тише, - Да вот еще теща завещание оставила, уж второй месяц при смерти, ждем-с! Пришлось даже поместье заложить, а пока вот, спасаемся от перенаселения, - и он захихикал
- Мне нужен знающий конюх и горничная.
- Только двоих? - Семен Семенович недовольно скривился, - А для полевых работ душ двадцать? У вас, я слышал, знатная пшеница родится!
- Можно и для полевых работ, только конюх и горничная в первую очередь.
- Ванька! - Семен Семенович крикнул зычным голосом. Приведи Наталью, рябую, да арапа нашего позови, да с десятка два молодежи, что мы с матушкой давеча отбирали.
Через десять минут во дворе усадьбы собралось два десятка парней, лет пятнадцати-семнадцати, а в гостиную ввели рыжую веснушчатую девушку. Та стояла понурая и чуть не плакала. Порфирий подошел к ней:
- Ты барышню причесать, одеться помочь, ну там мелочи всякие женские сможешь?
Наталья подняла глаза и кивнула.
- Ванька, куклу поди принеси что Наташка заплела! - подала голос жена Семена Семеновича.
Ванька принес барскую куклу. На голове у той высилась замысловатая прическа из локонов и кос.
- Ну что же, работу твою я вижу, чего не знаешь - объясню, - Даша подошла к ней и погладила её по руке, - Не бойся, я тебя не обижу. Никита, Порфирий. Поглядите, что там с остальными.
Никита с Порфирием вышли во двор. Осмотрев молодежь, Порфирий кивнул Дарье - дескать, можно брать. Во двор особняка вошел смуглый черноволосый парень в белой рубашке. За ним прихрамывая, бежал Ванька.
- Черт нерусский! Говорю тебе, продадут тебя сейчас.
Даша с Натальей как раз спустились со ступенек. Семен Семенович подвел смуглого парня к Даше.
- Этот у нас в лошадях разбирается, да только мы не держим много - только для поездок. Мне его сам господин губернатор, вместе с тройкой гнедых подарил к именинам о прошлом году. Лошади великолепные, а вот …
- Тебя как зовут? - Даша подошла и посмотрела парню прямо в глаза.
- Адиль, барышня. - У него был хрипловатый голос и говорил он с акцентом.
- Откуда ты, Адиль?
- С Кавказа, барышня, я не раб, я сын устаза, наш тейп насчитывает двести семей. Меня взяли в плен еще прошлой весной, обещали выменять на русского генерала, а когда тот умер, меня привезли вот сюда.
Семен Семенович побагровел:
- Это ты в своем Кавказе был сын устаза, а здесь ты холоп! Молчи, коли жить не надоело!
- Возможно, не стоит так строго. Даша взяла Адиля за руку и отвела в сторону.
- Ты сможешь работать в конюшне?
- Я, барышня, с детства с лошадьми. Лучше меня коня не знает никто.
- У меня очень большие конюшни. Мне нужен старший конюх, и не обязательно крепостной. Я тебя выкуплю, а ты поможешь мне. Если я дам тебе вольную - не сбежишь?
- Вольную? - глаза Адиля загорелись огнем, - не обманете?
- Тише говори, я правда тебя выкуплю, и правда дам тебе свободу, но взамен попрошу тебя выбрать троих-четверых способных людей из моих крестьян, и обучить их всему что ты знаешь, поработаешь у меня год, жалованье положу тебе хорошее, обучишь людей и поедешь к себе на родину, согласен?
- Барышня, я буду вам вечно благодарен.
- Не обманешь? Даешь слово?
- Слово горца - крепче камня, слово чести.
- Я верю тебе! - Даша обернулась к хозяину поместья - Я их покупаю. Ваша цена!
После расчетов с хозяином Никита подошел к Даше и помог ей сесть в коляску. Людей усадили в телегу, и процессия тронулась обратно в Зеленый хутор. Никита тайком взял Дашу за руку. Маленькая теплая ручка сжала его пальцы в ответ. Она смотрела на Никиту с любовью и сожалением:
- Какая дикость все-таки процветает в России. Рабство только у нас в России. Вся цивилизованная Европа давно уже свободна! Я пообещала Адилю свободу. Ему я её могу дать, ведь его купила я, а тебе не могу, потому что ты приписан к Зеленому хутору, ты часть имения. А я бы предпочла, чтобы ты был частью меня.
- Даже когда я буду свободным, я все равно буду в вечном рабстве, - Никита улыбнулся, чертики заплясали в его серых глазах, - я ведь тебя люблю, а значит, никогда не буду свободен.
- Ах так! Даша делано надулась, - Значит, любовь для тебя рабство!
- Твоим рабом я готов быть вечно!
* * *
Уже затемно коляска Домбровских подъехала к поместью. Марфа выбежала их встречать.
- Беда у нас, барышня!
- Что случилось?
- Калиниха, повитуха наша, ну что травами лечит, за медуницей на поляну ходила, аккурат по той тропинке, где вы всегда гуляете, кто- то капкан там поставил, присыпал листьями, да такой, что она ногу в лохмотья повредила, криком кричит, помирает! Вон уж полдеревни около её избы собралось! Что делать, барышня!
- За Федяевым послали?
- Да бог с вами, барышня! Нечто бар беспокоить будем. Думали, - сами справимся, а она вон - богу душу отдает!
Даша спрыгнула с коляски, обернувшись, приказала:
- Порфирий, прости друг, но придется тебе за Петром Николаевичем поехать, а мы с Никитой пойдем, посмотрим, что там за капкан. Марфа, людей размести. Это - Адиль, наш новый конюх, покажи ему его хозяйство. А это - она указала на Наталью, - Вместо Ульки.
Они с Никитой кинулись по проулку к крайней избе, вокруг которой толпились люди. Народ, увидев подбежавшую хозяйку и Никиту, расступился, дав им пройти к двери. Низенькая изба Калинихи была вся напрочь завешана связками пахучих трав, всевозможные мешочки, коробочки и глиняные горшочки со снадобьями заполняли длинные деревянные полки, тянувшиеся по стенам избы. В красном углу был целый иконостас, около восьми десятков икон разного размера, Христа, Троицы, Святых угодников и более всего изображений Богородицы с младенцем Христом. Запах ладана, и пряных трав кружил голову. Калиниха лежала на лавке и кричала от боли. Подле неё толкались бабы и советовали всякую ерунду наперебой.
- Пропустите! - Никита подошел к Калинихе, и присев взял её за руку. - Как же ты, милая. Как это случилось!
Калиниха охнула и проскрипела!
- Ой, худо мне, Никитушка! Худо голубчик, вон какой капкан, ох, как ноги лишилась наверняка! - она продолжала стонать.
- Потерпите, бабушка, сейчас доктор приедет, а пока дайте, я посмотрю! - Даша осмотрела Калинихину ногу и содрогнулась от зрелища. Кость была явно раздроблена, раны, из которых сочилась кровь, были глубиной не меньше двух сантиметров.
- Воды вскипятите, принесите водки и чистого полотна! Быстрее!
Бабы кинулись выполнять указания, Даша взяла Калиниху за руку.
- Не бойтесь, мы с Петром Николаевичем в одной академии учились, я медицину тоже изучала. Сейчас постараемся остановить кровь, а Петр Николаевич вправит кость. Потерпите!
Даша промыла принесенной водой ногу, смыв кровь с ран, и обработала водкой их края, Калиниха стонала как на смертном одре. Обмотав чистым полотном ногу, Даша подставила скамью, и, подложив подушку, уложила на неё ногу Калинихи. Никита отозвал её:
- Смотри! - он показал на металлическое чудовище, лежащее на полу, - это медвежий капкан, его поставили в том самом месте, где ты любишь прогуляться по утрам. Страшно подумать, что было бы, если бы в нем оказалась твоя нога.
- Федька в погребе! Значит, есть еще кто-то!
- Я с самого начала подозревал, что есть кто-то еще. Завтра Федора в участок надо отвезти. Там у него язык развяжется. Не знаешь, что и ждать от следующего дня.
Никита обнял Дашу за плечи.