- Маленькая моя, я и забыл, что твой муж уехал прямо со свадьбы. Так ты и не стала женой по настоящему….Больно только чуть-чуть сначала, - он поцеловал её в губы. Она закрыла глаза. Резкая боль, короткий вскрик, поцелуи и ласки Никиты, в которых она тонула как в омуте, и она уже не помнила сегодняшнего страха. Она не желала думать, что было раньше, и что будет потом. Она чувствовала его в себе, сливалась с ним, была его продолжением. Волна наслаждения, откуда-то снизу прокатилась по всему её телу, сладкими судорогами, словно взрывая мозг. Даша охнула и обняла Никиту так крепко, как только смогла. Слезы потекли по её лицу. Никита, целуя её, вытирал их.
- Тебе было хорошо? - Он с улыбкой смотрел на неё
- Я не знала что это так хорошо!
- Я так тебя люблю. Правда, было не страшно.
- Мне с тобой ничего не страшно. Только будь со мной, всегда будь со мной. Я люблю тебя.
Рассвет застал их в постели, в объятиях друг друга.
* * *
Даша проснулась от скрипа половицы в комнате. Открыв глаза, она обнаружила себя в объятиях Никиты, который тоже сонно поднял голову с подушки и огляделся вокруг. Около постели, зажав рот руками и округлив свои синие глаза, стояла Ульяна. Даша с Никитой сообразили мгновенно, что их застали, и что за этим последует. Ульяна отступила в сторону двери. Никита одним прыжком оказался у двери и закрыл её на ключ. Поспешно натянув одежду, он присел на кушетку возле кровати:
- Дашенька, а ведь она Федору проболтается, это точно. А Федька у нас хуже бабы. Вся дворня знает, как хороша его Ульяна, он уж всем похвастал.
- Барышня! О чем это он! Барышня, я все объясню, простите…
- О чем это он? - Даша встала с постели. Пятно крови на её простыне говорило само за себя. Даша накинула пеньюар, сдернула простыни с кровати и свернула их клубком:
- Надо сжечь! Никита, кинь в камин, выйди, мне с ней поговорить надо.
Никита вышел, заперев комнату снаружи и кинув простыни в камин, затем подложил несколько поленьев и зажег. Сухие дрова весело запылали язычками оранжевого пламени и белый комок простыней занялся сгорая и унося с собой их тайну. Этой ночью она стала его, Даша принадлежала ему, он так сильно этого хотел. Как ему теперь с этим жить, и что будет потом. Он знал, что должен найти, во что бы то ни стало того, кто хотел зла его любимой, и чувствовал себя самым счастливым от воспоминаний о прошедшей ночи, она шептала, что любит его. Она его действительно любила.
Даша подошла к Ульяне, та упала на колени перед ней.
- Где ты была всю ночь
- С Федькой, барышня, с Федькой. Простите меня, пожените уж нас поскорей, а то позору не оберемся.
- Я тебе сейчас не о том. Кто ванну готовил? Кто корзинку с полотенцем подложил?
- Я барышня, я, а что не так? - Ульяна, казалось искренне смотрела Даше прямо в глаза, Даша видела, что та не чувствует за собой вины.
- А что в полотенце было завернуто, знаешь?
Ульяна обмерла:
- Не знаю, барышня, истинный крест не знаю!
- А в полотенце была гадюка, которая должна была убить меня. А по случайности ужалила Ли. Это то о чем я думаю? Это то о чем тебя Федька просил тогда вечером?
- Дарья Дмитриевна, я… я не знала что там, он просто велел отнести подарок барышне, и все…
- Где он сейчас?
- На конюшне отсыпается, - Ульяна зарыдала - Я правда не знала, барышня, я думала подарок! Простите меня барышня, люблю я его проклятого…
- Нет тебе больше веры, ты мне подругой была. Мы с детства с тобой вместе, ты понимаешь, что предала меня, ты, может быть, человека убила, я в тебе больше не нуждаюсь.
Ульяна, понимая, что теперь уже все равно ничего не изменишь и не вымолишь, злобно зашипела:
- Подругой! Да вы, барышня, ноги об меня только не вытирали, тоже мне, подруга. Что! Хорош ли в постели Никитка, вон как сами то - так вам выходит все можно, а как папенька то ваш узнает - по головке то вас не погладит!
- Я никого не предавала, по крайней мере. Никита, Зайди!
Никита, и без того ясно слышавший все, о чем говорилось в комнате, переступив порог спросил:
- Что с ней делать будем, барышня.
- Помнишь то место на ярмарке в Задольске. Вот туда и повезем. Подгони коляску. Скажи мужикам, чтобы Федьку по ногам и рукам вязали и в погребе заперли. У меня доверенная грамота от папеньки только на Ульку. Федька пусть пока в погребе посидит, пока и до него очередь дойдет. - Даша повернулась к Ульяне. - Сейчас твоего милого в погреб посадят, а у тебя есть выбор, на размышление тебе минута. Либо я велю тебе язык отрезать, чтобы ты лишнего не болтала, и в поля отправлю! Вместо лошади плуг будешь таскать от зари до зари, до конца своей жизни, либо мне придется тебя продать. Вести ты должна себя смирнее смирного и ни одного слова, как будто язык у тебя уже отрезан.
Никита, усмехнувшись, вышел из комнаты. Ульяна с ужасом посмотрела на Дашу:
- Барышня! Да вы ли это, барышня!
- Что, страшно?
- Вы что, и вправду мне язык отрежете?
- Я еще не знаю что с Ли, если он погиб - у тебя не будет вариантов. Предательница! Минута закончилась.
- Только не язык, барышня!
Ульяна с тоской глядела в окно, где связанного веревками по рукам и ногам Федора мужики тащили в погреб по приказу хозяйки. На мгновение их глаза встретились, Ульяна разрыдалась.
- Раньше надо было плакать. Что сделано-то сделано.
Через час, одевшись наскоро и взяв с собой необходимые бумаги, Даша и Никита увозили понурую Ульяну в сторону Задольска, под недоуменными взглядами дворни и Марфы, которая второпях сунула Никите сверток с пирожками в дорогу. В течение всего пути никто не проронил ни слова.
Последний день ярмарки был еще более шумным и многолюдным чем все остальные. Протиснувшись к сараю, Даша увидела несколько богато одетых господ, споривших о чем-то с бородатым мужиком с цыганской серьгой в ухе. Даша взяла документы и подвела к нему Ульяну.
- Мне надо чтобы её продали в другой губернии.
- А сколько хотите за неё? - Мужик с бородой съедал Ульяну глазами. - Товар не из дешевых.!
- Возьму сколько дашь, но продай в соседней губернии
- А что так?!
- Болтлива больно.
- Так болтливым, барыня, языки урезают, - мужик захохотал и стал ощупывать Ульку.
- Так что, договорились?
- На площади в конторе хозяин, зовут Семен Ильич, при нем нотариус, оформляйте документы, тридцать червонцев за нее даст - не сомневайтесь, сделаем, как просите, вот и покупатель из самого Петербурга, и заказ как раз на красоток таких. Я сейчас записку черкну. Короткими толстыми пальцами мужик достал клочок бумаги и написал сумму. Даша обернулась на Ульяну, та стояла, опустив глаза, слезы капали с её ресниц. Мужик взял её за руку и затолкнул в сарайчик. Даша вышла на площадь к указанной конторе и, войдя, отдала бумажку и доверенность. Семен Ильич отсчитал триста рублей и отдал Даше. Взяв деньги, она быстрыми шагами вышла прочь, и, пройдя через площадь, подошла к церкви и опустила пачку в ящик для милостыни. Она не знала, сможет ли когда-нибудь избавиться от воспоминаний об этом дне.