- Ну, ты уж, матушка, совсем сбрендила! - возмутился её "телохранитель". - Чего соришь деньжищами? Девать что ли некуда? Мне и одной сотни за час работы с лихвой хватит.
- Толя, если бы не ты… Если бы я не знала, что ты за моей спиной, то, то… Мне было бы очень трудно! - призналась Джейн.
- Да, понимаю, мужик крутой. Этакий хозяин жизни - видно по всему, - угрюмо сказал Анатолий. - А ты держалась молодцом! Звони, если опять понадоблюсь.
Остаток вечера Джейн опять провела с Климом. Он, конечно, не был изощрён по части красивого ухаживания, но его такое живое, такое молодое мироощущение увлекало. С Климом всё выстраивалось естественно и непринуждённо, и Джейн всё больше тянуло к нему. С ним она становилась просто Женей Ворониной.
ГЛАВА 9
На грани двух миров
Дни пролетали стремительно. Московская Неделя Высокой моды завершалась, а карьера Джейн набирала обороты. Она поднялась на новую ступень успеха. Ей сопутствовала профессиональная удача, она имела хорошую прессу. В пресс-релизах о ней писали восторженные слова: "Когда-то эту девочку в её родном городе Казани называли гадким утёнком. Она даже не вышла в финал местного конкурса красоты. Хореографы критиковали её походку. Её острые коленки не разгибались до конца при ходьбе по сцене, и это выглядело забавно. Но девушка очень хотела стать профессиональной моделью - она много работала над собой. Теперь на Западе её походка считается одной из лучших в модельном бизнесе. Её дефиле по подиуму волнует и возбуждает поклонников. Она играючи разбивает мужские сердца. Теперь её называют грациозной хищницей. У этой девушки большой потенциал. Перед ней раскрыты двери ведущих модных домов".
Однако никто и не догадывался, что в жизни "грациозная хищница" совсем неопытна в любовных делах. Только в России она впервые открыла в себе живую, не показную чувственность. Радость настоящей физической близости ей сумел подарить простой московский парень, и она расцвела ещё больше в лучах его нежности. Но это было личной тайной топ-модели.
Джейн томили сомнения. Она не хотела терять Клима, но и не могла медлить с отъездом в Париж. Она была очень счастлива и одновременно несчастна в Москве. Всё свалилось на неё разом: ошеломительный профессиональный успех, упоительная влюблённость, новые предложения работы и притязания господина Анисимова. Джейн приходилось нелегко, несмотря на рассудительность и волевой характер. Ведь ей было всего двадцать два года.
Происки Липштермана докучали больше всего. Он сам нашёл её на другой день после обеда с Анисимовым.
- Вот и молодец, что послушалась дядю Жору! - Липштерман выглядел весьма самодовольным. - Анисимов на седьмом небе от счастья. Он столько мечтал о тебе! А тут всё так славно устроилось!
- Ничего не устроилось, - сухо возразила Джейн.
- А вот это ты зря! - заявил Жора. - Ты бриллиант, спору нет, но тебе оправа нужна и крепкая мужская поддержка. Геннадий - человек богатый и основательный. И влюблён. Другая бы счастлива была и меня благодарила.
- Жора, скажите, сколько стоит эта ваша услуга - организация знакомства со мной? - язвительно спросила Джейн.
- Честно?
- Хотелось бы!
- Дорого! Ты же девушка недешёвая! Ты же уникальный продукт!
- Так сколько же я стою по вашему тарифу?
- Десять тысяч евро отвалил мне влюблённый Анисимов за свидание с тобой - цинично заявил Жора. - Десять штук еврейских денег! Десять тысчонок бледных европейских фантиков налом! Называй их, как хочешь, а бабки - они и в Африке бабки. Ну, что ты так укоризненно на меня смотришь? Мне нечего стыдиться. Я столько про тебя сведений собрал! Я всё подгадал, я нужным людям плачу за все входы-выходы на все мероприятия… VIP-зона, гримёрка, презентации и ужины… Думаешь, так легко попасть сюда с улицы?
- Людей подкупил, воспользовался моим замешательством, надавил на меня, заинтриговал Анисимова…
- Да какая разница, чем воспользоваться! - Липштерман разгорячился. - Главное - я исполнил его желание. Каждый зарабатывает, как может. Ты тоже людям мечты о красивой жизни продаёшь. Грёзы. Все те богатые бабы, которые в состоянии эти ваши дизайнерские шмотки "от кутюр" покупать, в них смешны, потому что давно уже со своей фигурой распрощались! А смотрят на тебя и верят тебе! Думают, что они такие же красавицы, как ты, а сами давно коровы старые! Ты тоже их интригуешь, вводишь в заблуждение!
- Но вы-то пытаетесь добровольно-принудительно устроить мою личную жизнь с господином Анисимовым, - парировала Джейн. - С чего вы взяли, что я продаюсь?
- В этом безумном мире всё продаётся и покупается! - воскликнул Жора. - И ты в том числе! Не ты первая, не ты последняя. Ты просто очень дорого стоишь и даже истинной цены себе не знаешь. У Анисимова к тебе любовь с расчётом. И это нормально! Сейчас любовь и расчёт перемешались. И я это доказал! Девушки, которых я пристроил к олигархам, сейчас счастливы и в гости меня приглашают в свои дома по всему миру! Это ты сейчас такая гордая, независимая, пока на гребне успеха. Как же, весь мир вращается вокруг тебя! А молодость просвистит быстро. Да и сейчас, вот возьмёт, да и обидится на тебя господин Анисимов…
- И что?
- Да он может акции любого парижского модельного агентства запросто купить! - выпалил Липштерман. - И журналы эти ваши глянцевые. И перекрыть тебе всю работу. Каково? Как тебе такой вариант?
- Зачем это ему? У него разве нет других более важных дел?
- А так просто! - заявил Липштерман. - За плевок в душу. Ладно, я погорячился, не бери в голову. Просто объясняю, что тебе повезло, а ты всё не веришь. Старших и опытных людей надо слушать! Чему тебя мать учила? Ну, ты сама-то рассуди - неужели этот твой смазливый мальчишка лучше?
- Кого вы имеете в виду? - Джейн почувствовала, как её сердце ухнуло куда-то вниз.
- Вот его, его! - сказал Липштерман и извлёк из внутреннего кармана пиджака несколько снимков, на которых Джейн увидела себя во время прогулок с Климом.
- Вы следили за мной…
- Я же сказал, что не зря деньги получаю. Следил я не сам, конечно, а мои помощники. Но эти фото Геннадий Анисимов не видел. Пока не видел. А вот это фото пока не видел твой драгоценный мальчик, - Липштерман достал снимок, на котором Джейн была запечатлена вместе с Анисимовым в ресторане. Он любовно протягивал ей коробочку с кольцом.
- Вы не смеете вмешиваться в мою личную жизнь, - тихо сказала Джейн.
- А я пока ничего и не сделал! Но уверен, что если показать этот трогательный кадрик твоему пареньку, то он сразу скиснет, как несвежий кефир. Ты ему покажешься лживой продажной куклой. А можно ему денег предложить, чтобы забыл тебя. Отступных. Возьмёт, как думаешь?
- Я не буду продолжать этот разговор, и буду жить дальше так, как считаю нужным. И не смейте больше подходить ко мне! Я сразу охрану позову. Я закричу, завизжу, оповещу, что вы мне угрожаете. Я устрою скандал. Хотите, я начну прямо сейчас? - Джейн была в отчаянии.
- Ладно, ладно, не горячись. Я ведь сам-то добрый и интеллигентный, - мирно и даже ласково сказал Липштерман. - Я ведь вижу всё и понимаю. Ты девочка ещё совсем, хоть и независимая вся такая. Ты из обычной скромной семьи, и ещё не забыла своё простое житьё-бытьё, не отошла от него. Ты слишком стремительно взлетела. Ты уже вхожа в высокие сферы, в аристократическое общество Jet-Set, но ещё не срослась с элитой ни душой, ни умом, ни телом. А вот как прирастёшь всей кожей и сердцем к роскоши, к широким возможностям, к комфорту, к виллам, яхтам и частным самолётам, так будешь цепляться за это всю свою жизнь. Опускаться ниже никто не хочет. Одним словом, аристократизм и истинная буржуазность не пустили внутри тебя своих корней. Там ещё только зёрнышко проклюнулось. Ты на грани двух миров - серости и блеска. You don't think rich! Наверно знаешь, что так говорят на Западе. Тебе решать, как жить. А я так, подсказал мимоходом. Я ведь сам такой, из глубины народных масс. Но я выбрался оттуда и обратно не хочу. Вот, пекусь о таких девушках, как ты. Ты же красавица! Так распорядись своей красотой с умом!
- И всё же я верю, что только собственные, заработанные в поте лица деньги приносят истинное удовлетворение. Я не стремлюсь попасть в элиту общества через постель олигарха, - упрямо ответила Джейн.
- А счастье было так близко! - сострил Жора. - Вольному воля. Вольному воля! Ну, пока!
И он послал ей на прощании свою двусмысленную улыбочку. Все фотографии Липштерман унёс с собой.