Большинство членов нового правительства - представители местных национальностей. Если бы вы, господин Ходжанияз, прибыли в Урумчи, мы вместе трудились бы на благо народа, которому нужна мирная, спокойная жизнь. Я сторонник мира. Не желаю враждовать с вами. Ма Чжунин обманул вас. И теперь в надежде овладеть Синьцзяном бросился в кровавый поход. Если мы, объединясь, изгоним этого пришельца, народ будет доволен нами. Верьте мне, я не обману вас, подобно Ма Чжунину. Я сторонник народовластия…"
- Народовластие - слово священное, - заметил Пазыл, когда письмо было прочитано.
- Шэн Шицай разрабатывает проект соответствующих реформ. Широких прав для народа можно добиться и без пролития крови. Верьте мне, Пазыл-афанди, - сказал Юнус.
Заман вмешался в разговор:
- Как верить человеку, организовавшему кровавую провокацию в Кульдже?
Юнус побледнел.
- Заман правильно сказал. Шэн Шицай, Ма Чжунин и их приспешники многому научили нас. И теперь мы знаем, кому верить и кому не верить…
- Вы, - прервал Юнус Пазыла, - опьянены пролитой кровью. Вы закрываете глаза на народные бедствия.
- Да, мы проливаем кровь в боях, зато не пьем кровь жертв, как Шэн-дубань. Мы понимаем, что без борьбы не добиться освобождения родины.
- На что вы надеетесь, Пазыл-афанди?
- Мы надеемся на силы народа и на победу правого дела! - резко ответил Пазыл.
Юнус помолчал, прежде чем ответить:
- Безрассудно говорить о победе, не опираясь на Шэн Шицая или Ма Чжунина!
- Напротив, безрассудно ждать чего-либо хорошего от этих двух палачей! И те предатели, которые будут искать опору у пришельцев, стремящихся поработить наш край, несомненно, предстанут перед судом народа!
Каждое слово Пазыла попадало в цель, как пуля. Юнусу было нечего ответить. Гордый бай, известный на весь Синьцзян, был жестоко посрамлен и горел от стыда и обиды. Он горько раскаивался, что взял на себя столь неблагоразумную миссию. Досадно было и то, что свидетелем его позора оказался Заман.
- Шэн-дубань послал нас, чтобы предотвратить кровопролитие. Если вы не согласны, вам придется ответить перед богом за кровь правоверных, - проговорил Назар-кази.
- Если Шэн-дубань не желает пролития крови, пусть уходит из Синьцзяна, - ответил Сопахун.
- Мы проводим его с почестями, - добавил Заман.
- И Ходжанияз думает так?
- Да, почтенный байвачча, мы высказали мнение Ходжи-ака, - подтвердил Пазыл.
- Нам хотелось бы встретиться с Ходжаниязом.
- Мы сообщим ему о вашем желании.
- Шэн-дубань прислал подарки, примите их, пожалуйста.
- Как можно принимать в качестве подарков то, что награблено у народа?
На этом беседа завершилась.
От встречи с Ходжаниязом Юнус тоже ничего не добился. Делегация в тот же день отбыла обратно.
2
"Мы оба охотники, пришедшие за добычей. Вначале поборемся. Кто окажется сильнее, тот и займет почетное место" - таков был смысл ответа Ма Чжунина первым посланцам Шэн-дубаня. Шэн Шицай отправил новое посольство с предложением мира и союза против Ходжанияза. Ма Чжунин ответил:
"Ты предлагаешь мне Южный Синьцзян. Я не верю твоим обещаниям, но попробуем договориться. Мои условия: дубанем в Синьцзяне буду я, а ты - председателем провинциального правительства. Если согласен - решайся".
Соперники пытались поймать друг друга на удочку, но оба оказались одинаково хитры - ни тот, ни другой не клюнул, Остался один исход - померяться силами на поле боя…
Шэн-дубань собрал в кулак свои силы, в составе которых был и полк Папенгута, и двинулся из Урумчи к селению Сантай, где объединился с частями из Гучена и Турфана…
Как картежник, пошедший ва-банк, Шэн Шицай бросил в предстоящее сражение все, что имел. В центре расположилась пахотная дивизия, на правом фланге - конный полк Папенгута, на левом - специальный конный полк. Еще два полка стояли в резерве в семи километрах, у холма Караташ.
Ма Чжунин тоже готовился к сражению тщательнее, чем раньше. Перед ним был сам Шэн Шицай, с которым давно уже искал он встречи в открытой схватке. Эта схватка решит судьбу!
Га-сылин тоже разделил свои войска. В центре он поставил бригаду Ма Шимина из местных дунган, на правом фланге в засаде находился конный отряд. Главный удар было решено нанести в конце сражения силами левого фланга, где и сконцентрировалась основная масса конницы.
Ма Чжунин со своими войсками стоял восточнее селения Сантай, Шэн Шицай - западнее, На юге тянулись цепи Тянь-Шаньских гор, на севере - непроходимые болота Уркут. Путь для Ма Чжунина был только один - с востока на запад. Обе стороны приготовились к сражению…
Ма Чжунин вскочил на коня, вынул саблю, направил ее острие в сторону противника, грозно крикнул:
- Ша!
Тысячи голосов бригады Ма Шимина подхватили:
- Ша! Ша! Ша! - Как черная буря, рванулась в атаку дунганская конница.
В своем яростном рывке она могла смести с пути все. Но едва дунгане приблизились к противнику, как их встретил шквал огня из винтовок, пулеметов и орудий. Падали наземь лошади, люди, в ужасающий адский шум слились гром пушек, выстрелы, ржание коней, крики людей…
Поняв, что бригаде Ма Шимина не сломить врага, Га-сылин бросил в бой конницу правого фланга. С обнаженными саблями вихрем налетела она, и специальный конный полк Шэн Шицая дрогнул под ее напором. Спасая положение, дубань приказал полку Папенгута вступить в бой. Опытные, прошедшие фронты первой мировой и гражданской войн, конники Папенгута вклинились сбоку в ряды дунган. Удача склонилась на сторону Шэн Шицая.
Га-сылин решил нанести последний, решающий удар. Взяв в обе руки по сабле, с криком: "Ша! Ша! Ша!" - ринулся он вперед, в гущу боя, увлекая за собой всю конницу левого фланга.
Сам Шэн Шицай не сдержал восхищения воинственным видом Ма Чжунина. Удар мачжуниновской конницы был неотразим. Оправясь от потерь, полуразгромленные части правого фланга и центра дунган, воодушевленные атакой Га-сылина, вновь вступили в бой. Перевес оказался на стороне дунган, оставалось лишь закрепить победу. Тогда Шэн Шицай, чтоб сохранить хоть какие-нибудь силы, приказал отступать. Уже густели сумерки, пошел дождь. Это помешало дунганам развить успех.
Отлично зная местность, части Шэн-дубаня под прикрытием темноты перегруппировались и пропустили конницу Га-сылина мимо себя - на засадные полки, которые со свежими силами встретили дунган. Когда завязался бой, перегруппировавшиеся части Шэн Шицая ударили по Ма Чжунину с тыла и взяли его в кольцо.
Га-сылин кое-как, вырвался из окружения и с остатками войск ушел к Турфану.
Так Шэн Шицай одержал важную для себя победу.
Глава двадцать первая
1
Ходжанияз, узнав о поражении Ма Чжунина, сказал:
- Вот, предал меня, а теперь получил по заслугам.
- Пакостник попадает в беду сам - говорят в народе, - ответил Моллахун.
- Ма Чжунин и Шэн Шицай - наши враги, один ненавистнее другого. Теперь они будут собирать силы и, несомненно, схватятся еще не раз. Нам надо использовать создавшееся положение, - заговорил Пазыл. - Мы должны набрать новых бойцов, обучить их военному делу, создать регулярные воинские части. Восставшие районы необходимо объединить и централизовать управление повстанческими силами. Сейчас каждый сам себе хозяин: в Аксу - Томур, в Кашгаре - Осман, в Хотане - Шамансур. Бывает и так, что они враждуют друг с другом. А это на руку врагам. Мы можем рассчитывать на победу лишь в том случае, если объединим все силы и возглавим их.
Все согласились с Пазылом. Назавтра двухтысячный отряд во главе с Ходжаниязом направился к городу Кур-ля. Через два дня выступил отряд Пазыла в пятьсот человек. Он шел к Курля кружным путем - через долину Юлдуза, где должен был соединиться с Бато, уехавшим туда заранее - пополнить ряды повстанцев монгольскими джигитами.
Будто серебряные купола, сверкали снежные вершины Тянь-Шаня. Солнечные лучи, отражаясь от ледников, как от зеркал, слепили глаза. Бойцы, спешившись, с трудом карабкались вверх по кручам. Уже три дня подряд не отдыхали они, и лошади едва держались на дрожащих от усталости ногах. Достаточно было одного неверного движения - и навьюченный конь, соскользнув, летел вниз со скал, а через короткое время снизу, со дна ущелья, доносилось гулкое эхо…
Отдохнув на перевале, начали спуск.
- До наступления темноты нужно выбраться из ущелья, - торопил Моллахун, хорошо знавший эти места.
Во избежание неожиданностей Пазыл направил вперед дозор из двадцати конников. Примерно через час примчался связной:
- У выхода из ущелья замечен вооруженный отряд!
- Наверное, карашарские дунгане. Видимо, хотят прямым путем через Токсун выйти к войскам Ма Чжунина, - предположил Моллахун.
- Ничего хорошего от этой встречи ждать не приходится. Ты, Заман, беря две сотни людей и иди вперед. Если пропустят, не трогайте их! - приказал Пазыл.
- Хорошо! - Заман с двумя сотнями джигитов поспешил вперед.
- С этого склона можно свалиться дунганам прямо на головы, - сказал, Моллахун.
- Вы, Моллахун-ака, вместе с грузом идите вслед Заману, - распорядился Пазыл. Сам он с оставшимися людьми начал карабкаться на склон, указанный Моллахуном.
Моллахун не ошибся. Около двухсот вооруженных дунган двигались навстречу отряду Пазыла через перевал на Токсун. Завидев впереди небольшой дозор, они решили прибрать к рукам легкую добычу и приготовились к бою. Когда люди Замана подъехали ближе, дунгане открыли огонь. От первого же залпа около десяти бойцов свалились с коней.
- Спешиться! - скомандовал Заман, и бойцы заняли оборону, укрываясь за камнями.