- Поздравляю с большой победой! - высокопарно произнес бывший белогвардейский офицер.
- Если Цзинь Чжун и Тао Минью не хотят междоусобного пролития крови, пусть присоединяются ко мне. Они уже не извлекут выгод из политической игры.
- Я берусь уладить это дело, ваше превосходительство, - заверил Папенгут.
2
12 апреля 1933 года город Урумчи преобразился. Общественные здания, ворота городской цитадели, магазины - все было украшено флагами, а перед резиденцией правительства красовался огромный портрет Шэн Шицая. В людных местах города были развешаны объявления. В них сообщалось о низвержении Цзинь Шужэня, о том, что Шэн Шицай принял звание дубаня - верховного комиссара, генерал-губернатора Синьцзяна - и создал провинциальное правительство во главе с председателем (чжуси) Ли Шучженом. В новое правительство вошли сорок представителей различных национальностей, населяющих Синьцзян. Эта новость была необычайной - некитайцев допустили к управлению провинцией. Необычно и то, что объявления были написаны на двух языках - уйгурском и китайском.
Другие объявления призывали население приступить к мирному труду, в них приводились восемь пунктов правительственной декларации - о равенстве всех национальностей, свободе вероисповедания, местном самоуправлении, борьбе со взяточничеством и коррупцией, об улучшении условий жизни трудового люда, о культурно-просветительных мероприятиях…
Ознакомившись с этими громогласными и торжественными заверениями и обещаниями, население города высыпало на улицы, как в большой праздник. У всех было радостно-возбужденное настроение, люди ликовали, поздравляли друг друга:
- Вот и наступил светлый день!
- Это и есть свобода!
- Старый режим пал! Гнету пришел конец!
В толпе здесь и там появлялись шэншицаевские агитаторы, они выкрикивали лозунги, объявляли о конце векового угнетения, провозглашали отмену налогов, приветствовали новую жизнь и призывали народ отдать силы осуществлению "Декларации из восьми пунктов".
Пока никто еще не знал, чем на самом деле обернется этот "светлый день": грандиозным обманом, временной уступкой народу или же реальностью, радостной действительностью на-долгие времена…
Многие искренне верили в перемены, радовались, ликовали, на стихийно возникавших митингах направляли поздравления и подарки Шэн Шицаю, дубаню - верховному комиссару, генерал-губернатору провинции. Для вручения поздравлений и подарков тут же избирались депутации, в состав которых, как правило, входили уже известные нам Турсун-баба, Назар-кази и подобные им представители высшего сословия.
3
- Ну что ты все торопишься, Шицай! Ты уже который день толком ничего не ешь! - Шэн-тайтай преградила дорогу мужу..
- Сегодня у меня очень важное дело…
- Опять? И что это за нескончаемые дела?
- Необходимо закрепиться! Упрочить власть!
- Но ты же стал дубанем! Все в твоих руках…
- Все решится сегодня…
Правительственная резиденция, в течение ста пятидесяти лет называвшаяся "цзяньцзюнь ямынь", теперь именовалась более демократично: "дубань гуншу" - "канцелярия дубаня".
Изменилось не только название - заменена обстановка, охрана… На кирпичной стене у центрального входа установлены пулеметы. У главных ворот раньше стояло четыре часовых, по двое справа и слева, - теперь их шестнадцать. Войти можно лишь по пропуску, и то после самой тщательной проверки. Наиболее подозрительных посетителей проверял сам начальник охраны. Сегодня их много - в канцелярию дубаня вызваны все сколько-нибудь значительные чиновники и офицеры. В специальной комнате им предложили оставить оружие и только после этого пропустили в зал. Там вызванные удивленно переглядывались друг с другом.
Собравшиеся с тревогой ожидали появления Шэн Шицая. Тревога возросла, когда заметили, что застекленная веранда, через которую можно пройти в сад, заполнена вооруженными солдатами.
Никто не посмел поинтересоваться, для чего вызваны солдаты. Только Цзинь Чжун сказал сидевшим вокруг единомышленникам::
- Не пахнет ли заговором?.. - Его обычно бледное лицо стало еще белее.
- Если ты, начальник штаба, ничего не знаешь, откуда нам знать? - Тао Минью снял очки и растерянно заморгал глазами.
- Чему тут удивляться - новый правитель стремится к неограниченной власти, вот и пугает.
- Да, такой ввергает в беду прежде всего окружающих, - заявил Тао Минью.
Лю Шаотен возразил:
- Но у него же нет оснований…
- Оснований? Какие основания нужны авантюристу? - обозлился Цзинь Чжун. Теперь он горько каялся в том, что поверил Шэн Шицаю.
Тем временем появился адъютант Шэн Шицая Лю Бин с десятком солдат.
- Господа! - крикнул он. - Цзинь Чжун, Лю Шаотен, Тао Минью пытались совершить государственный переворот!
- Ты что мелешь? - вскипел Цзинь Чжун. Рука его потянулась к поясу, но он вспомнил, что оружие у него отобрали, и до крови прикусил губу.
По знаку Лю Бина солдаты накинулись на трех "заговорщиков" и связали их.
- Пусть выйдет палач Шэн! - выкрикнул Цзинь Чжун.
- Где этот негодяй? Чего же вы молчите, господа? Нас обвиняют ложно!..
Никто не пошевелился в ответ.
- Выводите! - приказал солдатам Лю Бин.
Солдаты выволокли всех троих в уголок сада и тут же расстреляли на глазах присутствующих.
Шэн-дубань, наблюдавший сверху - из окна второго этажа - за происходящим, свободно вздохнул и облизнул губы.
В зале установилась гнетущая тишина.
- Сидите спокойно! - прогремел голос неожиданно появившегося Шэн-дубаня. Этот голос заставил вздрогнуть сердца сидевших. - Подлецы хотели расправиться не только со мной, но и с лучшими нашими людьми во главе с Ли-чжуси…
Все молчали. Только Папенгут решился произнести:
- Собакам собачья смерть!
Шэн Шицай, взглянув на него, продолжал:
- Среди вас есть последователи Цзинь Чжуна, я знаю. Их вина не так значительна. Если они раскаются, никто их преследовать не будет…
Головы сидевших чиновников в страхе опустились еще ниже.
- Если приспешники Цзинь Чжуна не напишут подробно о своем раскаянии, будут приняты крутые меры! - Прокричав это, Шэн-дубань удалился так же неожиданно и стремительно, как и появился.
Перепуганные чиновники и офицеры долге еще не смели пошевельнуться. Им было страшно от мрачного вида Шэн Шицая, от его грозных слов. Кто знает, какая участь ждала каждого из них…
Так в Синьцзяне началась "новая эра".
Глава двадцатая
1
Ма Чжунин вновь вступил на территорию Восточного Туркестана. Его дивизии заняли Кумул, без всякого сопротивления дошли до Гучена и взяли его.
Шэн Шицая в это время больше заботили "внутренние враги", для борьбы с ними он сосредоточил все силы в Урумчи. Путь для Ма Чжунина был открыт.
Создалось положение, при котором главную роль на военно-политической арене Восточного Туркестана стали играть два пришельца - Шэн Шицай и Ма Чжунин и стоявшие за ними силы. Ходжанияз - третья реальная сила - не примкнул ни к тому, ни к другому, он готовился к походу на юг. Шэн Шицай верно оценил смертельную угрозу со стороны Ма Чжунина и попытался перетянуть Ходжанияза на свою сторону. Он вызвал Юнуса и поручил ему отправиться к Ходжаниязу для переговоров. С караваном подарков Юнус прибыл в Пичан, где Ходжанияз разбил временный лагерь.
- Говорите с ним вы, афандим. Боюсь, что он такой же лжец, как приезжавший раньше Турсун-баба, - сказал Ходжанияз Пазылу.
- С ним вместе сам Назар-кази, это могут расценить как невежливость. Примите вы их, Гази-ходжа, - заговорил Хатипахун.
Ходжанияз покосился на него, но ничего не сказал.
- Вы, Хатипахун, не политик и лучше не вмешивайтесь, - оборвал муллу Моллахун.
Пазыл вышел вместе с Заманом и Сопахуном.
- Пришло время встретиться лицом к лицу со своим заклятым врагом. Готовься, Заман! - пошутил Пазыл во дворе.
- Это хорошо, Пазыл-ака!
- Не растеряешься?
- А чего теряться, Пазыл-ака?
- Вы с Сопахуном оденьтесь как следует, не забудьте об оружии, - посоветовал Пазыл.
Когда все было готово, он послал за приехавшими.
- Пожалуйста, Юнус-байвачча, я давно мечтал встретиться с вами, - приветливо начал разговор Пазыл…
Юнус поздоровался с Пазылом, Сопахуном, протянул ладонь и Заману, не узнав его, но вдруг отдернул руку и даже отступил на шаг. Новый, по фигуре, бешмет, зеленые брюки, сапоги с высокими голенищами и перекрещивающиеся на груди ремни о маузером и саблей - так выглядел Заман. "Вот где он, подлец…" - подумал Юнус, пораженный встречей. Однако взял себя в руки, поздоровался с Заманом.
- Гази-ходжа уполномочил нас говорить с вами обо всем, - сказал Пазыл после того, как гости расселись.
Презрительно покосившись на Сопахуна и Замана, Юнус ответил:
- Как и полагается, вначале мы хотим вручить письмо Шэн-дубаня. - Он протянул письмо.
- Читай вслух, Заман, - Пазыл передал письмо Заману.
Тот начал читать:
- "Виновник тяжелого положения народов Синьцзяна Цзинь Шужэнь ниспровергнут. Цель нынешнего правительства - создание счастливого Синьцзяна. Объявленная политическая декларация из восьми пунктов полностью отвечает чаяниям народа.