Проигнорировав его вопросы, я съела немного арахиса из маленькой кроваво-красной поданной на стол чашки. Пускать Джимми в расход было столь же нежелательно, как и привлекать внимание Тони, но, по крайней мере, от этого была бы хоть какая-то польза. Это своего рода оповещение для всего мира, что мне надоело, что кто-то поганит мою жизнь; я могу прекрасно справиться со всем этим и без посторонней помощи. Единственной загвоздкой в этом сценарии было собственно убийство, от одной мысли о котором мне становилось дурно.
- Если с захватом тела не возникнет проблем, то уже через минуту ты сможешь узнать, что он совершил.
- Это спорное предположение. Одержимостью экспертами славятся демоны; а я - лишь ничем не примечательный призрак.
- У тебя никогда не возникает проблем со мной. - Билли Джо в своей прошлой жизни питал сильное пристрастие к вину, женщинам и музыке, в большей степени к первым двум. Я не в силах ему помочь со второй потребностью, и ненавижу его пристрастия в музыке, которые включали Элвиса и Хэнка Вильямса. Но изредка, если он отличился хорошим поведением, я вознаграждала его выпивкой, и это, конечно, означало намного больше, чем покупку ему шести банок пива. Но все же в тех случаях не было полной одержимости. Несмотря на то, что я впускала его в себя, чтобы он мог воспользоваться моими вкусовыми рецепторами, я полностью контролировала ситуацию. Он ведет себя как паинька в этих редких случаях, потому что знает, что стоит ему поступить иначе, и как только его власть надо мной иссякнет, я похороню его ожерелье в глухомани и оставлю его гнить там. Но до тех пор, пока он придерживается правил, я буду впускать его по особым случаям, таким образом, у него будет возможность поесть, выпить и повеселиться наряду со мной. Поскольку я не имею привычки, нализавшись, громить бары, этого никогда не достаточно для его весьма диких вкусов, но все же это лучше чем ничего.
- Ты - особый случай. Это намного тяжелее проходит с другими людьми. В любом случае, мне приходится приспосабливаться, чтобы получить ответы на вопросы.
Я вертела в руках крошечную палочку для помешивания коктейлей с эмблемой черепа, задаваясь вопросом, что меня смущает. Гибель моих родителей не относилась к чему-то, о чем трудно говорить. У меня были воспоминания о годах, проведенных на улице, которые я никогда не захочу воскрешать в памяти, но, как правильно указал Билли Джо, мне было только четыре года, когда Тони заказал убийство. До этого момента все мои воспоминания довольно туманны: Мама - скорее даже запах ее любимого талька с ароматом розы, чем что-нибудь еще, и Папа - просто образ. Я помню сильные руки, подбрасывающие меня в воздух и кружащие вокруг, после того как поймают меня; я помню его смех, такой глубокий, раскатистый хохот, который согревал меня вплоть до пальчиков ног и дарил чувство защищенности. Защищенность - это не то, что мне приходится ощущать очень часто, и именно поэтому, возможно, память настолько живуча. Кроме этого, все остальное о них я узнала из видения, которое посетило меня в четырнадцать лет.
Наряду с половой зрелостью, моим самым грандиозным подарком на день рождения в том году стало видение о том, как автомобиль моих родителей взрывается оранжево-черным огненным шаром, оставившим после себя лишь искореженный металл и пылающие кожаные задние сиденья. Я наблюдала за этим из автомобиля Джимми, когда он звонил по телефону боссу. Он зажег сигарету и спокойно сообщил Тони, что ликвидация прошла согласно плану, и что сейчас ему необходимо забрать ребенка у приходящей няни прежде, чем полицейские начнут искать меня. Затем видение исчезло, и я оказалась одна в своей спальне в усадьбе Тони, дрожа от увиденного. В ту ночь, можно сказать, закончилось мое детство. Час спустя, как только наступил рассвет, и все хорошие вампирчики были в безопасности своих комнат, я сбежала. Я скрывалась три года.
Не потрудившийся заранее как следует продумать свое спасение, я оказалась без единой льготы, предусмотренной ФБР, которыми меня обеспечили во второй раз, чтобы смягчить испытание.
Не было никакой поддельной карты социального обеспечения или свидетельства о рождении, никакой возможности устроиться на работу и никого, к кому можно было бы пойти, если что-то пойдет не так, как надо. У меня даже не было ни малейшего представления об устройстве мира вне двора Тони, где время от времени людей могли замучить до смерти, но никто никогда не носил обносков и не голодал. Если бы не помощь от невероятного осведомителя, то мне никогда не удалось бы добиться успеха в этой авантюре.
Моей лучшей подругой-ребенком была Лаура, призрак самой молодой девочки в семье, которую Тони убил приблизительно в начале прошлого столетия. Ее родовое имение было старинным готическим строением на ферме, распложенной на шестидесяти прелестных акрах в пригороде Филадельфии. На ней росло несколько огромных деревьев, которые к моменту, когда Бен Франклин проживал в этой местности с другой стороны каменного моста через маленькую речушку, были, вероятно, уже стары, но вовсе не красота этого места привлекла к нему взгляд Тони. Ему оно понравилось из-за уединенности и того, что находилось лишь в часе езды от города. Стоит ли говорить, что отказ семьи продать имение не был воспринят им хорошо. Конечно, он мог запросто купить другой дом в этом же районе, но не думаю, что эта мысль посещала его голову. Я думаю, что потеря наших семей из-за амбиций Тони объединила нас с Лаурой. По непонятной причине она отказалась оставаться в своей могиле за старым сараем и бродила по имению, когда заблагорассудится.
Это стало настоящей удачей для меня, так как единственной другой маленькой девочкой в окружении Тони была Кристина, 180-летний вампир, чье понятие об играх и развлечениях совершенно не соответствовало не только моему, но и любого другого нормального человека. Лауре самой было за сотню лет, но она вела себя и смотрела на мир глазами шестилетнего ребенка. Поэтому, как только я поселилась у Тони, она стала для меня мудрой старшей сестрой, которая учила меня, как весело лепить куличики и устраивать розыгрыши. Несколько лет спустя, она показала мне, где найти потайной сейф ее папы - в нем находилось более десяти тысяч долларов, о которых Тони не было известно - и прикрывала меня во время моего первого побега. Она сделала почти невозможную задачу выполнимой, но мне так и не представилось шанса поблагодарить ее. К тому времени, когда я вернулась, она ушла. Я думаю, что она выполнила свою миссию и покинула этот мир.
Десять тысяч долларов - наряду с паранойей, привитой мне Тони - помогли мне выжить на улице, но все же я старалась не думать о том времени. Но, как бы там ни было, отсутствие материальных благ и возникающие время от времени опасные ситуации не заставили бы меня вернуться. Я приняла это решение, основываясь на выводе, что мне никогда не удастся отомстить, находясь вне организации. Если я действительно желала, чтобы Тони понес заслуженное наказание за свои деяния, то должна была вернуться.
Это запросто можно было отнести к самым трудным задачам, которые мне приходилось когда-либо выполнять, и даже не только потому, что я ненавижу Тони, но и потому, что не знала, что пересилит в нем: жадность или гнев. Да, я заработала ему много денег и была полезным оружием, с помощью которого он мог держать в узде своих основных соперников. Они никогда не знали, что конкретно я могла рассказать ему о них, и хотя это не делало их кристально честными, но исключало откровенный обман. Но не смотря на это, я не питала особых иллюзий. Действия Тони не всегда можно предугадать: он умен, и обычно в принятии решений основывается на соображения финансовой значимости, но порой его как будто подменяют.
Однажды он бросил вызов другому мастеру из-за несущественного территориального спора, который можно было урегулировать за пару часов переговоров между представителями от каждой стороны. Вместо этого мы ввязались в войну, что само по себе было опасным мероприятием (если Сенат узнает об этом, вы мертвы, независимо от того, проиграли или нет), и потеряли более тридцати вампов. Некоторые из них были одними из первых созданных Тони. Я видела, как он оплакивал их после того, как команда чистильщиков возвратила нам тела, но знала, что это не остановит его в следующий раз. Ничто не остановит. Итак, учитывая все обстоятельства, я не знала, чего ожидать: то ли распахнутых объятий, то ли знакомства с подвалом. Оказалось, что первое, но я всегда полагала, что это произошло только потому, что мне повезло застать Тони в удачный день, и потому, что я оказалась полезной для него.
Потребовалось три очень долгих года, чтобы накопить достаточно доказательств для разрушения организации Тони с помощью человеческой системы правосудия. Я не могла обратиться в Сенат, поскольку по существу Тони не нарушил вампирских законов. Убийство моих родителей было абсолютно приемлемым, так как ни у одного из них не было поддержки другого мастера, а само убийство было выполнено так, словно это было делом рук обычных преступников. Что касается злоупотребления моими способностями, они, скорее всего, одобрили бы его деловую хватку. Даже если мне удалось бы встретиться с ними, они просто вернули бы меня моему мастеру, чтоб он сам назначил мне наказание. Но ни один окружной прокурор не стал бы слушать мое заявление, начни я говорить о вампирах, а тем более о некоторых делишках, проворачиваемых Тони регулярно.
В конечном счете, чтобы посадить его, мне пришлось воспользоваться тем же самым методом, которым ФБР схватило Капоне. Мы уличили его в бандитизме и обвинили в уклонениях от налогов, этого оказалось достаточно, чтобы упечь его за решетку лет на сто. Это не так уж долго для бессмертного, но я надеялась, что Сенат пронзит его колом за излишнее внимание к себе задолго до того, как ему придется волноваться о наличии в его камере окон.