- Мятежную, не спорю, однако не станете же вы отрицать, что господин де Пуэнси все еще сохраняет в своих руках немалую власть. Он пользуется уважением у англичан. Даже испанцы, которые вообразили, будто эти края принадлежат им по праву и, стало быть, не уважают никого не их крови, даже они и то относятся к нему с известным почтением… Во всяком случае, куда почтительней, чем ко всем нам…
- Знаю, - согласился губернатор, - увы, это так и есть! Положение весьма прискорбное, которое, похоже, не известно Мазарини, иначе бы он давно согласился прислать сюда силы, необходимые, чтобы положить конец этому безобразию! Хотя и в этом виноват все тот же господин де Пуэнси! Его флибустьеры, которых вы, святой отец, упорно не желаете путать с пиратами, все равно остаются убийцами и грабителями. Ведь недаром говорят, что они имеют свою долю со всех призов!
- Сын мой, - возразил священник, - я понимаю и вполне разделяю ваше негодование. И никак не могу одобрить действий господина де Пуэнси. Все эти преступления по сути своей порочны и противны как законам природы, так и божественной заповеди, гласящей: "Не укради добра ближнего своего". Ведь говорил же святой апостол Павел: "Украдший да не увидит Царствия Небесного".
- Но ведь к грабежам, святой отец, следует добавить и грех более тяжкий - убийства! Сколько раз проливали они кровь невинных и праведных?
- Знаю, знаю, - как-то несколько торжественно согласился отец Дютертр, - знаю, что, не имея более никакого освященного законом права прибегать к оружию, он не должен был бы ни пользоваться им, ни карать им кого бы то ни было…
- Золотые слова, святой отец! - воскликнул господин де Туаси. - Как было бы хорошо, если бы вы собственноручно довели это до сведения кардинала! Как было бы хорошо, если бы вы объяснили ему все это, дабы у него создалось ясное представление, что думает об этом мятежнике ваша конгрегация!
- Сын мой, - ответил ему на это отец Дютертр, - но должен вам заметить, что в таком случае генерал Дюпарке, который отправился на борьбу с мятежником, станет в глазах Регентства одним из тех, кто сохранил верность королю и отечеству…
- Но позвольте! - сразу заволновался господин де Туаси. - Не надо забывать, что генерал действовал на свой страх и риск. Правда, я реквизировал все силы островов, чтобы поставить на место этого презренного командора, но я надеялся, что никто не станет предпринимать никаких действий, не испросив прежде моего дозволения… Я хотел организовать массированную атаку, чтобы одним махом бросить туда все силы, какими я располагал… Генерал же вместо этого предпочел действовать в одиночку. Иными словами, он просто-напросто лишил меня сил, на которые я был вправе рассчитывать, и дал без нужды уничтожить их англичанам, союзникам нашего врага!
- Но вы же не можете отрицать, что человек этот согрешил не по злому умыслу, а по оплошности, и заслуживает известного снисхождения.
- Отец мой, если мы сможем очистить карибские воды от мятежников, то, думаю, нам следовало бы воспользоваться случаем, чтобы заодно освободиться и от людей, которые не считают нужным слепо повиноваться приказаниям тех, кто облечен верховной властью. Кстати, я слышал, дама, проживающая сейчас в этом замке, состояла в связи с генералом. Что объясняет, почему она остается под его крышей, более того, говорят, будто она готова перейти на сторону мятежников, лишь бы добиться освобождения Дюпарке! А это уже угроза, святой отец, угроза, которую я не могу оставить безнаказанной!
Когда они дошли до конца аллеи, взгляд отца Дютертра скользнул поверх невысокой стены, со всех сторон окружавшей монастырь иезуитов, и уперся в море. Он вздрогнул и резко схватил господина де Туаси за плечо.
- Что это за корабли? - спросил священник. - Может, вы поджидаете эскадру из Франции? И вы ничего мне об этом не сказали?
- Да нет! - заверил Туаси. - Вроде бы никаких кораблей в эти дни не ожидалось… Неужели это Мазарини наконец-то прислал мне подкрепление?
- Боже милостивый! - воскликнул отец Дютертр. - Судя по всему, так оно и есть. Во всяком случае, это никак не могут быть вражеские фрегаты, ведь пушки форта не сделали ни единого залпа!.. Теперь я догадываюсь, что за стрельбу я слышал нынче ночью. Должно быть, это были предупредительные сигналы, приказывающие кораблям остановиться…
- И все-таки ума не приложу, - возразил губернатор, - почему господин де Лапьерьер, который по делу и без дела присылает ко мне лейтенанта Мерри Рула, не счел нужным сообщить о прибытии этой флотилии?
- Знаете, господин генерал-губернатор, пожалуй, попрошу-ка я отца Фейе спуститься в Сен-Пьер и разузнать, что там происходит. Это отличный наездник, и у него не займет много времени обернуться туда и назад…
- Ну уж нет! - возразил губернатор. - Нет, лучше уж я съезжу туда сам. Единственное, о чем я попрошу вас, святой отец, соблаговолите приказать одному из своих рабов оседлать мне коня. Заодно я воспользуюсь возможностью высказать господину де Лапьерьеру, что думаю о его упущении…
- Полно, господин губернатор, не стоит так сердиться. Я слышу, кто-то стучится в дверь… Не иначе с посланием из форта для вас… Сейчас мы все узнаем. Если не возражаете, не станем мешкать…
- Не спешите, святой отец, я хотел бы сказать вам еще всего пару слов… Я наскоро набросал на этих бумагах несколько пометок, и мне было бы весьма важно знать ваше суждение о том, как я намереваюсь покончить с флибустьерами командора де Пуэнси…
- Как вам будет угодно, - нехотя согласился священник.
Двое собеседников повернули назад и снова направились по аллее.
Однако не успели они сделать и пару шагов, вдруг разом остановились как вкопанные, услышав какие-то странные голоса. Обменялись изумленными взглядами.
- Вы слышали? - спросил отец Дютертр. - Думаю, лучше нам пойти и выяснить, что же там происходит… Давайте поспешим…
Он было сделал жест, пытаясь поторопить губернатора, но в тот же самый момент их взорам вдруг предстал десяток оборванцев, босоногих, но вооруженных шпагами, кинжалами и пистолетами. Только один из них, тот, что шел впереди, был одет как полагается. Он шел быстрым шагом, держа руку на рукоятке пистолета, что был у него за поясом. Росту он был много выше среднего, а физиономия его, с переломанным носом и словно делящим лицо надвое глубоким шрамом, выдавала в нем скорее разбойника с большой дороги, чем честного солдата. Это был Лефор.
- Господин генерал-губернатор Ноэль де Патрокль де Туаси! - вскричал он громовым голосом. - Вы мой пленник.
Господин де Туаси побледнел как полотно. С минуту он поочередно окидывал блуждающим взором то Лефора, то святого отца, который, словно вдруг лишившись дара речи, застыл с разведенными в стороны руками.
Ив, направившись в их сторону, обратился к доминиканцу:
- Глубоко сожалею, святой отец, что столь грубо потревожил ваш покой. Однако государственные дела первостепенной важности, которые мне выпало улаживать, вынуждают меня действовать без всяких церемоний, и надеюсь, что вы соблаговолите простить мне мои вольности…
- Да знаете ли вы, где находитесь? - гневным голосом вскричал отец Дютертр. - Может, вам не известно, что вы в монастыре иезуитов и жилище это неприкосновенно?!
- Тысяча извинений, святой отец!
- Если бы я располагал достаточными силами, я бы просто вышвырнул вас вон!
Ив указал рукою на стоящих позади него людей, неподвижных, с горящими глазами, чьи позы не предвещали ничего хорошего.
- Вдвое больше таких же бравых молодцов поджидают меня вокруг этого неприкосновенного жилища, - заверил он. - Но можете не беспокоиться, святой отец, я не собираюсь ничего разрушать, я со всем уважением отношусь к собственности, которая принадлежит отцам-иезуитам. Я намерен похитить отсюда только одного человека - господина де Туаси.
- Что вам угодно, сударь? - высокомерно поинтересовался генерал-губернатор.
- Мне угодно, чтобы вы сдались и без малейшего сопротивления последовали за мною.
- И от чьего же имени вы действуете?
- От своего собственного. Позвольте представиться - Ив Лефор, офицер генерала Дюпарке!
- Но ведь генерал Дюпарке в плену, он сидит за решеткой в форте Бас-Тер!
- Именно так, сударь! Вы ведь отказались предпринять какие бы то ни было шаги, дабы вернуть ему свободу. А вот господин де Пуэнси теперь согласился поменяться: он нам генерала, а мы ему вас. Просто один жилец из темницы уйдет, а другой придет на его место, вот и все дела… Так что давайте-ка, сударь, поторапливайтесь, лучше пошли со мной по-хорошему, и тогда, даю слово, вам не причинят никакого вреда!..
С расширившимися от ужаса глазами господин де Туаси озирался вокруг, ища поддержки.
- Надеюсь, вы не допустите, святой отец, чтобы меня вот так похитили из вашего монастыря! Вы же сами говорили, что это жилище неприкосновенно!
- Увы, сын мой! Что могу я сделать против этих дикарей? Как смогу я противостоять силе?
В тот момент один из флибустьеров сделал шаг вперед и, показывая веревку, которую держал в руках, предложил:
- Может, свяжем его, и дело с концом…
- Не стоит, - возразил Лефор, - уверен, он будет умницей и согласится пойти с нами по доброй воле…
- Негодяи! - взревел тут господин де Туаси. - Шпагу мне! Ах, будь у меня шпага, я бы так дешево не сдался!
- Какой разговор! Да будь моя воля, я бы тут же велел одолжить вам какую-нибудь шпагу, - заметил Ив. - И с превеликим удовольствием скрестил с нею мою, которая ржавеет без всякого употребления. Но вся беда в том, что господин де Пуэнси хочет получить взамен живого пленника, а в этом случае я привез бы ему бездыханного покойника… Так что перестаньте блажить, сударь, решайтесь, мы и так уже заждались!