Выслушав клятву, жрица ответила: "Отныне храните молчание!" - и построила нас в виде спирали так, что мы образовали огромную змею. Голова змеи оказалась в зале посвящений, а хвост тянулся снаружи, постепенно раскручиваясь. Переступая порог зала посвящений, каждый должен был затушить факел в большом каменном корыте, стоявшем при входе. Погружаясь в воду, факел издавал на прощание вздох.
Внутри святилища стояла кромешная тьма. Она наводила ужас, как тьма загробная: словно человек очнулся в могиле и понял, что умер. Только человеческие тела, напиравшие со всех сторон, свидетельствовали, что я не умерла, что я жива.
- Завидна участь того из смертных, кто был посвящен в тайны этих мистерий, а тот, кто не принимал в них участия и не приобщился к ним, заслуживает лишь жалости. Он не узнает блаженства после смерти, он будет вечно пребывать во тьме и тоске, - эхом разнесся под сводами далекий голос.
- Склоните головы перед богинями, - велели нам.
Я почувствовала, поскольку видеть не могла, что все движутся в одном направлении, и последовала туда же. Оттуда доносились вздохи и стоны. Пройдя вперед, я увидела едва различимые в темноте очертания двух статуй - Деметры и Персефоны. Мать, облаченная в сияющие одежды, стояла впереди, а дочь, закутанная в черное, - за ней. Мы прошли мимо них быстрым шагом, нам не разрешили задерживаться: мы направлялись в соседний зал меньшего размера.
В воздухе стоял дурманящий аромат цветов. Каких - я не смогла определить. Похоже, это была смесь различных цветов: ирисы, гиацинты, нарциссы. Пронзительно сладкий и обволакивающий запах. Но ведь сейчас не сезон для этих цветов, откуда же они здесь?
- Это последние цветы, которые я собрала на земле, перед тем как была похищена. - Призрачный голос словно плыл по волнам густого аромата. - Почувствуйте, что чувствовала я… Вдыхайте запах, который вдыхала я…
Голос звучал очень печально.
Мы куда-то двигались, становилось все темнее и темнее, словно вместе с богиней мы спускались в глубокую расселину. Мне показалось, будто я падаю в пропасть.
И вот, достигнув дна, ощутив наконец почву под ногами, я обнаружила себя в полном одиночестве. Медленно ступая, я попыталась определить, где нахожусь, но напрасно. Только тьма непроглядная, бесконечная ночь.
- Счастливы те из людей земнородных, кто таинства видел. Тот же, кто им непричастен, не будет вовеки доли подобной иметь в многострадальном царстве подземном. Тьма ожидает всех смертных, но не тебя, - шепнул ласковый голос мне на ухо. - Тебе она не грозит.
- Но я тоже смертная. - Я не сразу смогла шевельнуть языком.
- В какой-то мере. - Ласковый голос издал легкий вздох, похожий на смешок. - Но в какой мере - зависит лишь от тебя. Каждый смертный бессмертное волен в себе отыскать.
Ласковый голос… Чье-то невидимое присутствие… Я участвую в мистериях… Мне обещали, что я стану свидетельницей явления богини. Значит, это произошло.
- Кажется, я понимаю тебя, - произнесла я.
- Твоя мать совершила большую ошибку, - говорил голос. - Ей следовало рассказать тебе всю правду о твоем рождении.
- Если ты знаешь, умоляю тебя, расскажи мне ее! - воскликнула я.
Похоже, я удостоилась личной аудиенции. Других мистов рядом не было. Может, я провалилась в подземелье?
- Мы с тобой сестры. Вот все, что я могу сказать, - ответил голос.
"Если бы только я знала, кто ты", - подумала я и прошептала:
- Кто же ты?
- А в чье святилище ты пришла? - спросила невидимая собеседница с недовольством.
Только не это! Только бы не рассердить ее.
- В святилище Деметры и ее дочери Персефоны.
- Вот именно. Так кто же я, догадайся.
- Ты Персефона? - предположила я и почувствовала, как меня окутало теплом.
- Правильно, - был ответ, и после долгого молчания последовало: - Но моя мать также достойна почитания. И тебе следует учесть это. Даже когда дочь становится взрослой, она должна почитать мать.
Смысл этих слов я поняла много позже.
Она приблизилась ко мне: я почувствовала, что она находится рядом.
- Сестра, - прошептала она, - ты должна верить мне. Я всегда буду подле тебя. А других богинь остерегайся. Поняла?
Разве возможно думать о других богинях в ее присутствии? Ее свет, который побеждал тьму и проникал в сознание, наполнил мое существо.
- Да, да… - шептала я в самозабвении.
- А теперь - следующий, - деловито сказала она.
Конечно, богине так и положено: она всегда готова встретиться с очередным смертным. Если мы, люди, хорошенько поразмыслим над своей жизнью, то заметим следы подобных встреч, хотя боги и не показывают своего лица. Я, как все смертные, не разглядела лица богини: мои глаза ослепило сияние, исходившее от нее. Думаю, именно это и входило в ее намерения.
В большом зале мы сбились в кучу и ждали. Была глубокая ночь, хотя точного часа никто не знал. Время летело, как черный ворон. Все мысли и чувства исчезли, я стояла опустошенная, забыв, что знала, чем была в жизни. С обнаженной душой я ожидала божественного откровения. Предстоял последний ритуал.
Вдруг тьму пронзил свет, словно полночное солнце взошло, и мы получили главный ответ. Я узрела чудо, самую сердцевину тайны. Отныне страх смерти утратил власть надо мной. Я увидела смерть в лицо и узнала, что ее не существует.
V
После возвращения из храма таинств я была долгое время переполнена впечатлениями и предавалась воспоминаниям о пережитом. Кроме того, я усиленно училась, освоила игру на лире, очень гордилась тем, что выросла и детский лук, который Кастор некогда смастерил для меня, уже мне мал. Я была в состоянии натянуть тетиву большого лука и охотиться на крупную дичь. Больше никаких зайцев - я выслеживала горных козлов.
Сияние осени постепенно угасало, краски меркли, золото и бронза сменились коричневыми тонами. Урожай собрали, поля лежали под паром и погружались в сон. После охоты мы сразу бежали к очагу, протягивая закоченевшие руки к огню. Сидя возле очага в большом зале, слушали длинные унылые песни и поэмы певцов, которые заходили к нам. К сожалению, не все бродячие певцы наделены талантом, а отцовский дворец, по-моему, притягивал самых бездарных.
Я надеялась, что участие в Больших мистериях надолго заглушит мою тоску по новым впечатлениям. Но весной тоска обострилась, и я сильнее прежнего страдала из-за своего заточения. От воспоминаний о недолгой свободе оно становилось еще более мучительным. Не спасало и то, что наш дворец был открыт всем ветрам, которые играли с ним, как с эоловой арфой. Зеленая долина и город далеко внизу неотступно манили меня, как всегда манит все запретное.
Клитемнестра подошла ко мне, когда я, взобравшись на большой камень, встала на цыпочки и пыталась заглянуть за крепостную стену. Она обняла мои голени и слегка толкнула. Я едва не упала.
- Хватит тебе вытягивать шею, а то еще оторвется! - рассмеялась она и протянула мне навстречу руки.
Я спрыгнула в ее объятия, и сестра даже не покачнулась под моим весом - так она была сильна.
- Отведи меня в долину! - неожиданно вырвалось у меня. - Пожалуйста, прошу тебя!
Клитемнестра огляделась - нет ли кого поблизости. Но мы были совершенно одни.
- Сейчас? - спросила она.
- Да, сейчас! Сейчас! - обрадовалась я. - Никто даже не заметит, мы вернемся прежде, чем нас хватятся. Умоляю тебя! Ты можешь ходить, куда захочешь, а я живу на привязи, как рабыня. Нет, как собака - рабов все же не сажают на цепь!
Клитемнестра задумалась. Она любила риск.
- Ты что, боишься? - как бы невзначай поинтересовалась я: теперь она захочет доказать, что нисколько не боится.
- Я? Боюсь? - фыркнула она и вздохнула. - Хорошо, идем. Только быстро!
Тревожно озираясь, мы выскользнули через боковые ворота и побежали вниз по склону горы. Тенистая роща из оливковых и кипарисовых деревьев осталась позади, солнце ярко светило, и луга казались изумрудными.
- Какая красота! Лучше изумрудов! - воскликнула я, добежав до большого луга.
Прохладная трава щекотала мне ноги, из нее выглядывали цветы - алые, белые, розовые; они приводили меня в восторг.
- Елена! - В голосе Клитемнестры, всегда уверенном, послышалась тревожная нота. - Елена! Ау!
- Я здесь! - откликнулась я и помахала рукой: я почти с головой утонула в зеленом море.
- Подойди ко мне, а то потеряешься! - позвала Клитемнестра. - Трава очень высокая.
Мы пошли по дороге, которая вывела нас прямиком к реке. Здесь нас снова встретила тень: на берегу вплоть до самой воды росли ивы и тамариски. Грязноватая вода закручивалась водоворотами, извергая брызги белой пены.
- Речная нимфа резвится, - заметила Клитемнестра и улыбнулась - будто что-то вспомнила.
- А что за нимфа здесь живет?
- Не знаю, как ее зовут, - сказала Клитемнестра.
По голосу я поняла: знает, просто не хочет говорить. Возможно, это священное имя.
Я подошла к самому краю воды, где рос тростник.
- Хочу увидеть ее, - сказала я.
Мне пришлось повысить голос, чтобы заглушить плеск воды в тростниковых зарослях. Я окунула кончик ноги в воду - она была холодной. Снег на Тайгетских горах еще не стаял.
Клитемнестра подошла и встала рядом. Мы отражались в прибрежной воде. Я наклонилась, чтобы разглядеть себя получше, но Клитемнестра потянула меня прочь со словами:
- Не делай этого.