Я рассказала про мать, какой она была красавицей, какие строила планы на мое будущее, как мы с отцом ее обожали. Незаметно я перешла и к его смерти, рассказала, как осталась круглой сиротой на попечении тети Шарлотты. Я необычайно оживилась. Так на меня действовал он. Я почувствовала себя интересной, привлекательной, остроумной и была счастливее, чем когда-либо в жизни после смерти мамы. Нет, даже счастливее, чем до того. Мне хотелось, чтобы вечер никогда не кончался.
Раздался тихий стук в дверь, и вошла Элен с заговорщицким блеском в глазах.
- Я пришла сказать, мисс, что скоро будет готов ужин, и если капитан Стреттон останется, то минут через пятнадцать я могу подавать.
Он с восторгом принял приглашение. Я отметила, как зарделись щеки Элен, когда его взгляд задержался на ней. Неужели он и на нее действовал так же, как на меня?
- Спасибо, Элен, - поблагодарила я, тотчас устыдившись своей ревности.
Нет, дело было не в ревности: просто я догадалась, что его обаяние распространялось не только на меня. Он был наделен им в таком избытке, что мог расточать его даже на служанку, явившуюся звать к столу. Или я преувеличивала его интерес?
Элен накрыла в столовой, даже дерзнула зажечь свечи в паре золоченых подсвечников изысканной резьбы - семнадцатый век - и поставила их по краям стильного стола (Регентство!). Напротив друг друга стояла пара шератоновских стульев. Стол смотрелся восхитительно.
Вокруг нас неясно вырисовывались контуры шкафов, кресел, сервантов, заставленных фарфором и веджвудским фаянсом, но свечи, освещавшие стол, словно уносили его прочь из комнаты. Незабываемое зрелище!
Это было похоже на сон. Тетя Шарлотта никогда не принимала. Что подумала бы она, мелькнуло у меня в голове, если бы могла нас видеть, и я невольно представила, какой могла бы быть наша жизнь без тети Шарлотты, но тотчас прогнала эту мысль. К чему вспоминать о ней в такой вечер?
Элен оказалась на высоте. Я представила, что она будет говорить завтра мистеру Орфи. Недаром же повторяла, что пора мне хоть чуточку "попробовать жизни". Видимо, в ее представлении, в этом и состоял ее вкус.
Суп она подала в супнице с темно-синим цветочным орнаментом и тарелках того же сервиза. Сладкий ужас охватил меня при мысли, что мы едим с такой дорогой посуды. На второе должна быть холодная курятина. Я была благодарна судьбе за то, что тете Шарлотте предстояло отсутствовать еще сутки, и мы успеем восполнить запасы. Тетя Шарлотта сама ела мало и держала и нас на скудном пайке. Но Элен сотворила поистине чудо, приготовив вкусное соте из отварного картофеля и салат из сыра и цветной капусты под луковым соусом. В этот вечер Элен показала себя с неизвестной до тех пор стороны. Или мне показалось, что все имело другой вкус?
Мы вели разговор, а раскрасневшаяся и похорошевшая Элен то и дело заглядывала, поднося и унося угощения. Я была уверена, что Дом Королевы не знал счастливее зрелища, даже когда принимали Елизавету. Я дала волю воображению. Мне чудилось, что сам дом на моей стороне, что он рассеивал сумрачные тени над старинным стильным столом, за которым я принимала своего гостя.
Вина на столе не было: тетя Шарлотта была убежденной трезвенницей - но это не имело значения.
Редверс рассказывал о морях и чужих странах, заставляя и меня поверить, будто я там была, а, когда говорил о своем корабле и команде, мне передалось, как много они для него значили. Он направлялся с грузом тканей и фабричных изделий в Сидней, а после предполагал сделать несколько торговых рейсов между тихоокеанскими портами и лишь затем вернуться в Англию, погрузив на борт шерсть. Судно было небольшое, грузоподъемностью меньше тысячи тонн. Он красочно расписал, как оно скользит по воде. По классу оно относилось к клиперам, самым быстроходным из кораблей. Тут он спохватился, что слишком много говорил о себе.
Совсем нет, запротестовала я, мне интересно. Тема захватила меня. Прежде я часто ходила в доки смотреть корабли, гадала, куда они отплывали. Я поинтересовалась, только ли грузы он перевозил.
- Мы берем также немного пассажиров, хотя основное наше дело - грузы. Между прочим, завтра со мной отплывает очень состоятельный джентльмен. Он торгует алмазами и решил взглянуть на австралийские опалы. Очень кичится собой. Кроме него есть еще пара пассажиров. На судах вроде нашего перевозка пассажиров сопряжена с проблемами.
Так мы беседовали под злое шипение и тиканье вдруг заторопившихся часов.
- Вы не сказали, как называется ваш корабль, - вдруг спохватилась я.
- Разве? Он называется "Роковая женщина".
- "Роковая женщина". Как странно… Это имя было на статуэтке, которая оказалась в потайном ящике секретера, что мы приобрели в Замке Кредитон. Она в моей комнате. Сейчас принесу.
Я подняла со стола подсвечник. Он оказался тяжелым, и Редверс взял его у меня.
- Я понесу, - сказал он.
- Только осторожнее. Он ценный.
- Как все в этом доме.
- Не преувеличивайте.
Мы вдвоем поднялись по лестнице.
- Осторожно, - еще раз предупредила я, - сами видите, как у нас заставлено.
- Я так понимаю, дом у вас служит магазинной витриной, - пошутил он.
- О да, - весело признала я. - Я нашла статуэтку в ящике. Наверное, мы должны были вернуть ее вам, но тетя Шарлотта сказала, что она ничего не стоит.
- И, как всегда, была права.
- Да, почти всегда, - засмеялась я.
Мысль о тете Шарлотте заставила меня еще раз представить, что произошло бы, если бы я осмелилась в ее присутствии пригласить его на ужин, как теперь - хоть все устроила Элен. Впрочем, в этом не было ее вины: я сама этого хотела. Я отбросила воспоминание о тете Шарлотте как неподобающее случаю. К счастью, я была вне ее досягаемости; в этот самый момент она должна была отходить ко сну в какой-нибудь третьесортной гостинице - в дорогих она никогда не останавливалась, и бедная миссис Мортон наверняка терпела муки.
Мы вошли в соседнюю с моей комнату. При свечах дом всегда внушал мне суеверный страх, потому что мебель приобретала причудливые очертания: трепетно дрожавшие, словно живые, и менявшиеся до неузнаваемости.
- Какой странный старинный дом! - сказал он.
- Подлинник, - засмеялась я, вспомнив суровый приговор, вынесенный тетей Шарлоттой Замку Кредитон: подделка! Он поинтересовался, чему я смеялась, и я рассказала.
- Она презирает все, что не подлинно.
- А вы?
Я снова засмеялась.
- Все зависит от характера подделки. Встречаются очень остроумные.
- Надо полагать, требуется особый склад ума, чтобы добиться успеха, выпуская подделки.
- Еще бы. Здесь, пожалуйста, осторожнее. Видите, как выступает край стола. В темноте незаметно. Это небезопасно, учитывая, что рядом лестница.
Мы добрались до моей комнаты.
- Здесь спала мисс Анна Брет, - с комическим почтением выговорил он.
- Может, нам заранее повесить на стене доску? - развеселилась я. - Королева Елизавета и Анна Брет… Или переименовать в Дом Анны Брет?
- Замечательная мысль.
- Но я должна показать вам статуэтку. - Я достала ее из ящика, где всегда хранила.
Он поставил на столик подсвечник и взял статуэтку.
- Это копия носовой фигуры с "Роковой женщины", - сказал он.
- Носовой фигуры?
- Да. Очевидно, ее сняли с модели корабля.
- Она в самом деле ничего не стоит?
- Абсолютно ничего. Кроме того, разумеется, что имеет отношение к моему кораблю. Возможно, это придаст ей некоторую ценность в ваших глазах.
- Да, - призналась я, - придает.
Он передал мне статуэтку. Надо полагать, я бережно взяла ее, потому что он засмеялся.
- Время от времени можете доставать, смотреть на нее и представлять меня на мостике судна, бороздящего моря.
- "Роковая женщина", - повторила я название. - Странное имя для корабля. Роковая - и вдобавок женщина. Я думала, у Кредитонов одни "леди".
В этот момент до моего слуха донесся хлопок двери. Я услышала внизу голоса и почувствовала, как по телу бегут мурашки.
- Что-то случилось? - спросил он, взяв меня за руки и придвинувшись ближе.
- Тетя вернулась, - похолодев, выдавила я.
Мое сердце бешено колотилось, я ничего не соображала. Почему она вернулась раньше срока? Почему бы и нет? Распродажа могла оказаться менее интересной, чем она рассчитывала. Она не терпела гостиниц и при первой же возможности съезжала.
Впрочем, не так важна была причина ее возвращения. Важно, что она была здесь. Наверное, в эту самую минуту смотрела на остатки нашего пиршества, на единственную свечу - другую мы взяли с собой, - на драгоценный фарфор. Бедняжка Элен, пожалела я. Мои глаза обежали комнату, кровать, постоянно менявшуюся мебель, длинные трепетные тени на стенах, высокий комод… и нас двоих.
Редверс Стреттон наедине со мной в моей спальне, и тетя Шарлотта внизу! По крайней мере я должна была мчаться вниз. Он уловил мои мысли и поднял с туалетного столика подсвечник. Но бежать было невозможно: надо было пробираться между мебелью. Когда мы спустились до поворота лестницы и глянули в холл, тетя Шарлотта успела нас заметить. Рядом с ней с вытянутым восковым лицом стояла миссис Мортон.
- Анна! - выговорила тетя Шарлотта дрожащим голосом, напоминавшим раскаты далекого грома. - Ты отдаешь себе отчет в том, что делаешь?
Едва ли Дом Королевы знал минуту драматичней этой. Возвышавшийся надо мной Редверс - он был высокий и стоял ступенькой выше, - трепет свечей и тетя Шарлотта в дорожном платье и капоре с обескровленным, перекошенным от обиды и боли лицом, больше походившая в этот миг на непреклонного, злого мужчину.
Я сошла по лестнице, следом спустился он.