Подавали Перо и Жак: Щука, надо полагать, была занята на кухне. Основным блюдом была рыба неизвестного мне вида, вероятно, обитательница здешних вод. Следом подали бобы и овощи, потом тающий во рту ананас. Запивали мы французским вином отменного качества, хоть я и не знаток по этой части.
Поначалу беседа текла гладко. Говорили о плавании, о спутниках-пассажирах, с которыми расстались. Я то и дело чувствовала на себе глаза Реда, а, отворачиваясь, ловила взгляд Дика Каллума. Шантель затеяла легкий флирт с Айвором Грегори. Особенно разговорилась Моник, поощряемая снисходительными кивками матери.
Мадам де Лауде держалась очень важно: я в самом деле поверила, что она много принимала в свое время. Я представила эту комнату, заполненную гостями и целиком обставленную стильными вещами вроде украшавшего наш стол канделябра.
- Как считаете, капитан, - неожиданно спросила хозяйка, - сестре Ломан и мисс Брет здесь понравится?
- Надеюсь, что понравится, - неуверенно ответил он.
- После Англии им все здесь покажется другим. Здесь действительно все другое, правда?
- Да, несколько теплее, - шутливым тоном сказал Редверс.
- Мне сразу захотелось, чтобы они приехали, как только узнала, что их наняла леди Кредитон. Я наслышана, как они оказались полезны… во время плавания. Надеюсь, они пожелают остаться.
- Да, обе были полезны, - подтвердила Моник. - Сестра Ломан меня прямо изводила.
- Мадам де Лауде поймет, что я это делала ради вашего блага, - парировала Шантель.
Моник надула губки.
- Она заставляла меня соблюдать диету и вдыхать этот вонючий дым.
- По предписанию врача, - уточнила Шантель. - Кстати, подтвержденному присутствующим здесь доктором Грегори.
- Я убежден, мадам, что миссис Стреттон повезло, что ей досталась такая дельная сестра, - отозвался доктор Грегори.
- Сестра Ломан смотрела за мной, а мисс Брет за Эдвардом. Эдвард постоянно искал общества своего отца - следовательно, его искала и мисс Брет.
Неожиданно я услыхала собственный, словно чужой, голос:
- Эдварду не так часто позволялось подниматься на мостик, и, естественно, он пользовался любой возможностью, чтобы узнать побольше.
Моник смотрела то на меня, то на Шантель. Я догадалась, что она что-то затеяла. "Интересно, что она рассказала матери", - мелькнуло у меня в голове.
- Принято считать, что, когда на борту пассажиры, главная обязанность капитана - делать, чтобы им было не скучно, - заговорил Ред. - Увы, это заблуждение, хотя, уверяю вас, это было бы очень приятно. Дело капитана - вести судно. Разве не так, Каллум?
Дик Каллум с готовностью подтвердил его слова, прибавив, что и для офицеров главная забота - корабль.
- И нет никакой жизни вне службы? - поинтересовалась мадам.
- Отчего же, и на нашу долю выпадает момент, когда мы вольны отвлечься в обществе, только не так часто, как хотелось бы.
- Поэтому капитанскую жену держат чуть не в заточении, - вставила Моник. - Грустно, не правда ли?
- Как, по-вашему, доктор, плавание благоприятно сказалось на моей дочери?
- Думаю, что да, - ответил Айвор Грегори.
- Прежде чем отбудете с острова, вы должны поговорить с местным врачом. Он очень стар и, увы, неважный. Но лучшего нет. Скоро ему на замену приедет молодой человек - из наших островитян. Он сейчас в Англии, практикуется в одной лондонской больнице.
- Завтра же отправлюсь к нему, - обещал Айвор, - и передам досье миссис Стреттон.
- Досье! - вскричала Моник. - Будто речь идет о преступнице, отбывающей наказание.
Все неловко засмеялись, и мадам, разряжая обстановку, сообщила, что кофе подадут в салоне, и пригласила перейти туда.
"Салоном" оказалась длинная комната с выходившими на балкон окнами до пола. В окна виднелась одичавшая лужайка. На балконе стояли кресло-качалка, стол и пара плетеных тростниковых стульев. Из-под пестрых туземных циновок выглядывал щербатый паркет. Мое внимание сразу привлек стол. Несомненная работа Жоржа Якоба. Эбоновый шпон с дивным зубчатым орнаментом по краям. Не удержавшись, я провела пальцами по поверхности черного дерева. На ней был густой слой пыли. Такое отношение граничило со святотатством. Кроме стола, имелось несколько стульев еще более раннего периода с желобчатыми спиральными ножками; их парчовая обивка залоснилась, но это дело поправимое - главное, прекрасная рама и орнамент из маргариток доказывали их подлинность.
Перо внесла кофе, поставив прямо на стол Якоба. Дешевый поднос был здесь неуместен, но кофейник, молочник, сахарница и щипцы явно были из английского сервиза георгианского времени.
Скользя по парчовому покрывалу стула, мадам де Лауде осведомилась, как нам нравится здешний кофе. Пока она разливала его по чашкам, я гадала, какова была жизнь в этом доме при покойном муже. Теперь она боролась с бедностью, экономила на свечах, при том что была окружена предметами, стоившими целого состояния.
Комнату освещали лампы. Их было всего две, в противоположных углах: света явно недоставало, в комнате царил полумрак. Я задумалась, как бы расставила мебель. Непременно перенесла бы сюда замечательный канделябр, который видела в столовой. Постаралась бы собрать вместе предметы одной эпохи.
Моник вредничала весь вечер. Разговор сбился на Рекса Кредитона. Мадам де Лауде не терпелось узнать о нем как можно больше: она вообще не скрывала своего любопытства к Кредитонам. Неужели рассчитывала благодаря браку Моник избавиться от бедности?
- Жаль, что вы не привезли вашего сводного брата, капитан, - попеняла она ему.
- У него дела в Сиднее, - объяснил Редверс. - Он очень занятой человек.
- То-то я заметила, как он был занят во время плавания. - Моник со смехом обернулась на Шантель. - А теперь тоже занят. Ухаживает за мисс Деринхем.
- Это молодая особа, с которой он познакомился на корабле? - спросила мадам де Лауде.
- О нет. Она уже была в Австралии. Если не ошибаюсь, она и была целью его путешествия. Они очень богаты, эти Деринхемы. Под стать Кредитонам, правда, Редверс?
- Не имея отношения к компании Деринхемов, я не знаком с их балансовыми листами, - холодно ответил Ред.
- У них много кораблей, как и у Кредитонов. Леди Кредитон считает, что неплохо бы соединить оба флота брачными узами.
- Я знаю, леди Кредитон исключительно разумная женщина, - заявила мадам де Лауде. - И когда эта пара поженится и произойдет… как это называется…?
- Слияние, - подсказал Дик.
- … Они станут вдвое богаче.
Ее глаза загорелись. Мысль о богатстве размягчила ее. Она говорила о деньгах как о предмете пылкой любви.
- Как романтично! - восхищалась она. - Любовь всегда прелестна.
- В данном случае ее можно назвать золотой, - вставил Дик, чуть заметно скривив губы.
- Он знал, чем развлечься во время плавания. - Притворно невинные глаза Моник остановились на Шантели, тотчас замершей.
Бедная Шантель, как я ее жалела!
- Он из мужчин, которые любят поразвлечься? - подхватила мадам.
- Какой мужчина этого не любит? - с усмешкой спросила Моник, поворачиваясь к Редверсу.
- В развлечениях нет ничего греховного, - ответил Редверс. - Более того, веселиться куда умнее, нежели скучать. Уверяю вас, мадам, мой сводный брат исключительно разумный человек. У него поистине светлая голова - незаменимая вещь в его положении.
- Я слышала, вы очень к нему привязаны, - заметила мадам де Лауде.
- Дорогая мадам, мы вместе росли. Мы настоящие братья. Приставка "сводный" никогда не смущала нас. С самой колыбели вместе. Едва ли есть что-либо, касающееся "Леди-линии", чего бы не знал Рекс.
- О да, он большой знаток по части леди, - развязно расхохоталась Моник.
Шантель с тревогой следила за ней: она всегда настораживалась, когда Моник слишком много смеялась. Часто это заканчивалось удушьем.
Шантель поднялась. На миг мне показалось, что сейчас она выдаст чувства, которые - я в этом не сомневалась - переполняли се. Я не верила в ее равнодушие к Рексу. Она обернулась к доктору Грегори.
- Не дать ли миссис Стреттон десять капель белладонны?
- Я бы дал, - ответил Айвор.
- Сейчас принесу.
- Чего ради? - возвысила голос Моник.
- У вас сбивается дыхание, - ответила Шантель.
- Ради предосторожности, - прибавил доктор.
- Вы собираетесь в свою комнату? - осведомилась мадам де Лауде. - Надо, чтобы вам посветили. - И, достав со столика фигурный колокольчик, позвонила. Меня поразил его пронзительный звук. Тотчас вбежала запыхавшаяся Перо. - Посвети сестре дорогу до комнаты.
Когда доктор и Шантель ушли, Моник закапризничала:
- Со мной обращаются как с ребенком.
- Дорогая, они о тебе беспокоятся, - сказала мадам.
- Сама знаешь, лучше предупредить приступ, чем пытаться справиться с ним после того, как начнется, - заметил Редверс.
- Никакого у меня не будет приступа. Я ей не верю. Это она, чтобы я перестала о нем говорить. Никак не может пережить, что он остался в Сиднее и женится на мисс Деринхем. Думала, что неотразима. - Она снова засмеялась.
- Прекрати, - строго сказал Редверс. - Не говори о вещах, о которых не имеешь представления.
Он высказал это таким решительным тоном, что все немного опешили. Из-под маски светского любезника словно проступил новый человек. Моник вцепилась в подлокотники и откинулась на спинку кресла. Разрядил обстановку Дик Каллум:
- Я слышал, в этом году рекордный урожай кокосов, и нам предстоит везти в Сидней хороший груз копры.
Это повернуло разговор в спокойное русло, злобная пикировка сменилась на более приличествующий застолью тон.