Мисс Рандл, наоборот, невзлюбили. Ее острый нос, к тому ж синий на кончике, несмотря на тропическую жару, все время вынюхивал неладное, а блестящие глазки были всегда начеку, выглядывая, не случилось ли чего необычного. Рекса и Шантель она выслеживала с тем же пылом - и теми же надеждами на успех, - с каким наблюдала за мной и капитаном. Миссис Гринелл была совсем другая: трудно было поверить, что они сестры. Она не переставая говорила о внуках, в гости к которым направлялась, и успела всем изрядно надоесть многократно повторенными историями. Ее супруг был тихий человек, молча кивавший ее рассказам в доказательство, что все проделки их внучат действительно имели место, и пристально смотревший на слушателей, словно ища подтверждения и восхищения их умом и смекалкой. Миссис Маллой завела дружбу со старшим помощником - на радость мисс Рандл, то и дело обращавшей внимание всякого, кто оказывался под рукой, на шокирующее поведение миссис Маллой, столь откровенно забывавшей, что направляется к собственному мужу.
Единственной пассажиркой, не вызывавшей критики мисс Рандл, была, по всей видимости, миссис Блейки, совершенно безответная, всегда готовая услужить не только своей сестре, столь великодушно предложившей ей кров в Австралии, но и всем, кто находился на борту.
Вечерами мы иногда играли в вист, а мужчины - Гленнинг, Рекс и старший помощник - в покер.
Так лениво текли наши дни. Наконец подошло время маскарада. Темой были выбраны Арабские ночи. Редверс сказал мне, что маскарады были кульминацией каждого плавания.
- Мы стремимся доставить удовольствие нашим пассажирам, - пояснил он, - и потому пытаемся скрасить монотонность долгого морского перехода до следующего порта. Они отвлекаются и днями напролет обдумывают костюмы, а после бала еще какое-то время обсуждают все его перипетии. Это наша прямая обязанность, чтобы на судне не было недовольных.
Лично для меня кульминациями путешествия были короткие минуты наших с Редом случайных встреч, когда мы могли переброситься несколькими словами. Мне хотелось думать, что он не меньше меня стремился продлить эти минуты, что и для него они что-то значили.
За время путешествия здоровье Моник, несомненно, улучшилось. Шантель приписывала это действию на нее погоды и капитана, хотя первое было определенно теплее второго.
- Знаешь ли, - поделилась она однажды со мной, - порой мне кажется, он ее не переносит.
- Не может быть, - сказала я, отворачиваясь.
- Несчастнее брака не бывает. Иногда она проговаривается в полусне, под действием наркотика. Время от времени я даю ей снотворное. Предписание врача. На днях, например, разговорилась: "Все равно он попал в мою сеть. Пускай себе побарахтается - все равно ему не вырваться, пока я жива".
Я содрогнулась.
- Что, шокирует? Бедная моя скромница Анна. Но ведь и ты небезупречна - во всяком случае, на взгляд мисс Рандл. Она шепчется о тебе не меньше, чем обо мне.
- Эта женщина склонна видеть то, чего нет.
- Согласна. Но с такой же ясностью, с какой она видит то, что есть. По-моему, Анна, нам с тобой надо быть начеку с мадам Рандл.
- Шантель, - спросила я, - а что думает Рекс об… Австралии?
- О, он считает ее страной больших возможностей. Тамошнее отделение цветет, как благородный лавр, и, естественно, это процветание станет еще заметнее с его прибытием на место.
- Я хотела спросить о… расставании с судном.
Окинув меня невозмутимым взглядом больших глаз с прозеленью, она сказала:
- То есть как он распрощается с "Невозмутимой леди"?
- Нет, как он распрощается с тобой?
Она улыбнулась.
- Подозреваю, немного взгрустнет.
- А ты?
- Возможно, и я.
- Тебе словно безразлично.
- Мы ведь с самого начала знали, что он сходит в Сиднее. Чего ради нам делать вид, будто это большая неожиданность?
- О тебе не скажешь: душа нараспашку.
- Фу, какая смешная банальность, Анна. Но я тебя не виню. Только представь: выворотить все наружу. Что, по-твоему, станется с нашими сосудами и сердцем в таком положении?
- Неужели все сестры так хладнокровны?
- Наша кровь, дорогуша Анна, имеет нормальную температуру.
- Прекрати паясничать, Шантель. С тобой все в порядке?
- Я уже тебе отвечала: со мной всегда будет все в порядке.
Это было единственное, чего я могла от нее добиться. Только сумеет ли она выдержать свое беспримерное хладнокровие, когда мы выйдем из Сиднея, а он в самом деле останется на берегу?
Настал вечер бала. Я завернулась в шелк, который купила в Порт-Саиде, надела белые златошвейные туфли с загнутыми носами, а на лицо, на манер чадры, намотала шарф с блестками.
- Вы прямо красавица, - польстил мне Эдвард, когда я показалась в его каюте.
- Только в твоих глазах.
- Нет, во всех глазах, - упорствовал он.
В тот день ему нездоровилось из-за того, что переел накануне. О слабости говорило уже одно то, что он провалялся в постели большую часть дня. Джонни сидел с ним в каюте за компанию, они вместе рисовали.
Так как Эдвард весь день ничего не ел, я решила дать ему перед сном немного молока. Он не противился, и в каюту прислали молоко с печеньем. Но, увидев все это, он вдруг закапризничал, сказал, что выпьет позднее, когда проголодается.
Я нарядилась и заглянула к Шантели продемонстрировать свой костюм и узнать ее мнение. Но ее там не оказалось, и я решила подождать. Я была уверена, что она скоро придет, иначе не успеет принарядиться сама. На кровати лежали турецкие шаровары из зеленой кисеи и туфли вроде тех, что я купила в Порт-Саиде.
Ждать пришлось недолго.
- Боже, ты уже готова! - воскликнула она, войдя.
"Не с Рексом ли она была", - подумала я. Как мне хотелось, чтобы она поделилась со мной.
- Я вернусь, когда ты оденешься, - предложила я.
- Не уходи. Мне понадобится твоя помощь. Не так просто влезть во все это.
- Итак, я горничная твоей светлости?
- Да, вроде бедняжки Валерии Стреттон.
Лучше бы она этого не говорила. Куда ни глянь, всюду своя загадка: сразу вспомнились описанное в дневнике Шантели таинственное появление матери Реда в испачканных ботах - тотчас после этого она заболела. Жизнь словно поток: снаружи кажется прозрачным, а когда приблизишься - мутный: не разглядишь, что творится под поверхностью.
- Почему ты вспомнила ее? - спросила я.
- Сама не знаю. Так, пришла на ум. Не правда ли, чудные шаровары? В Порт-Саиде купила.
- Только ради этого случая?
- Решила ошарашить мисс Рандл - хотя бы ради этого стоило приобрести.
Она надела шаровары. Туфли замечательно шли к ним. Я еще не видела такого блеска в ее глазах, как в тот вечер. Так ее возбудила примерка костюма. Плечи она обернула зеленой, в тон шароварам, тканью, искусно собрав ее спереди в прилегающий лиф. От ее вида прямо дух захватывало.
- Недостает только сверкающей диадемы в волосах, - вздохнула я.
- Ничего. К тому ж у меня ее нет. Я распущу волосы. Так будет еще эффектней.
Ее вид был способен поразить кого угодно.
- Шантель, ты самая очаровательная женщина из всех, кого я видела! - воскликнула я.
В ответ она обняла и расцеловала меня. Мне показалось, в ее глазах блеснула слеза. Но, тотчас овладев собой, она возразила:
- Возможно, ты просто не видишь, какая я на самом деле.
- Никто не знает тебя лучше меня, - твердо сказала я. - Никто. Невозможно быть одновременно красивой и… недоброй.
- Что за чепуху ты несешь! Или хочешь, чтобы я вырядилась святой? К сожалению, я не знаю арабских святых, а ты?
- Нет, ты будешь эффектней в роли невольницы.
- И надеюсь доставить себе маленькую радость, поквитавшись с мисс Рандл. По крайней мере, мы с тобой будем два ярких пятна на фоне всех этих унылых бурнусов. Или я неправильно выразилась, моя ученая подруга?
- Насчет этого можешь не сомневаться, но я вовсе не уверена, что все будут в бурнусах.
- Я точно знаю: навела справки. Рекс наденет бурнус. Гарет Гленнинг тоже, даже мистер Гринелл проговорился мне, что припас бурнус. Миссис Г. раскудахталась, что это просто замечательно, будет о чем рассказывать внучатам. Хотела бы я знать, будут ли и они так же много говорить о дедушке, как он молчит о внуках. Айвор Грегори сказал, что на судне их полный склад - бурнусов то есть, и кое-кто из команды непременно воспользуется. Лично он намерен его надеть. В конце концов, что еще может носить мужчина?
- Такое впечатление, словно попадаешь на арабскую улочку.
- Разве не в том и смысл всей затеи? Ну вот, я готова. По-моему, надо и мне смастерить чадру, как считаешь? Видишь ли, мы с тобой чем-то похожи, хоть на мне шаровары.
- Что ты, совсем не похожи. Твой костюм ближе к жизни, не говоря уж о том, что красивее.
- Анна, дорогуша моя, вечно ты себя принижаешь. Неужто не знаешь, что мир воспринимает тебя по собственной твоей мерке? Придется мне преподать тебе несколько уроков жизни.
- Я их получаю ежедневно. А ты уверена, что окажешься хорошей учительницей?
- Надо мне запомнить эти твои слова, - ответила она. - Однако нам пора.
- Я только забегу в каюту уложить Эдварда.
Она пошла со мной. Эдвард сидел на нижней койке, перелистывал альбом для рисования.
При виде Шантели он тихонько взвизгнул от удовольствия.
- Вы в брюках?! - изумился он.
- Естественно, как дама Востока.
- Хочу вас нарисовать в них, - предложил он.
- Утром приду позировать, - обещала она.
Я заметила, что его клонило ко сну.
- Эдвард, давай я тебя укрою, прежде чем уйду.