– Каково быть замужней дамой?.. Каково принимать желание?!
Руас едва мог удержать себя в руках, он почти кричал. И за криком пытался скрыть ту бурю чувств, которую в нем вызвали ее безыскусный поцелуй и ее слова. А потом вновь шагнул к ней и схватил за плечи. Он губами захватил ее губы, запечатлев на них поцелуй. Девушка попыталась шагнуть назад, но поняла, что Руас ее перехитрил – за спиной оказалась беседка и сейчас Хамида прижималась спиной к ее ажурной стенке. Придавив девушку всем телом, он схватил ее за подбородок.
Хамида извивалась под ним, но руки ее оказались зажаты у него на груди. Ее движения лишь еще больше воспламенили Руаса. Желание и ярость бушевали у него внутри, делая глухим к ее протестующим стонам.
Хамида отчаянно сопротивлялась. Она желала от него знаков внимания, но не таких! Что бы сейчас между ними ни произошло, это будет запятнано злостью и недоверием.
Действуя по наитию, Хамида отвечала на поцелуй, прижималась к его груди до тех пор, пока руки не освободились. Скользнув ими вверх по его лицу, она пальцами отвела назад волосы, чтобы в свете луны рассмотреть лицо Руаса. Горечь и боль плескались в глазах. "Как же ты одинок, о мой муж…" И больше ничего не потребовалось – теперь она готова была утешать его, успокаивать до тех пор, пока страшный огонь не погаснет в этих глазах.
Лаская нежно, с любовью, мягко целуя, она укротила этот твердый требовательный рот, обратив неистовую ярость в пылкую страсть.
Руас был не в силах сопротивляться новым для себя чувствам. Он привлек Хамиду к себе так, чтобы чувствовать каждую пядь ее тела. Здравого смысла ему хватило и для того, чтобы увлечь девушку в беседку, укрыться в ее сомнительной тени. Рука, удерживавшая ее за подбородок, расслабилась и скользнула под волосы, которые, освобождаясь от лент и костяных шпилек, волной хлынули по спине. Он зарылся в них обеими руками, когда рот оставил ее губы, чтобы целовать и покусывать шею и плечо.
Теперь уже и в Хамиде пробудилась страсть, и она, задыхаясь, прильнула к его груди. Ноги едва держали девушку. Стрелы жара от его ласк пронзали от затылка до самых пят. Обессилев от напора собственного желания, Хамида запрокинула голову, подставляя шею его горячим губам.
Его руки выскользнули из ее волос, прошлись по плечам и накрыли грудь. Она затрепетала от новых ощущений, наполняющих ее существо. Когда одна большая ладонь скользнула вниз по телу через живот, дрожь ее усилилась. Страх и горячее желание слились в головокружительную смесь, и она была пьяна ею.
Вернувшись к губам, он поцеловал ее глубоко, лаская языком до тех пор, пока мир не завертелся вокруг и она не обнаружила, что лежит на спине. Он был над ней, накрыв ее своим телом, и ей это нравилось. То, как она оказалась защищенной, укрытой его телом, вызвало у нее вздох наслаждения.
Его вес и тепло пробуждали ее чувственность. От его запаха, смешивавшегося с острым запахом цветов в ночном саду, голова у Хамиды закружилась. Лунный свет просачивался сквозь деревья, превращая все вокруг в волшебную сказку.
Руас посмотрел на Хамиду – эту невероятную женщину. Ее красота была удивительна сама по себе, но ее нрав оказался куда прекрасней ее лица. Он увидел зарождавшуюся страсть, сияющую в ее глазах. Ее мерцающий желанием взгляд, копна спутанных волос, припухшие от поцелуев губы – ничего прекраснее он в жизни не видел.
Она прекрасна. Его Хамида прекрасна. Какая-то стена обрушилась у него внутри, дверь, которую он упрямо держал запертой, вдруг распахнулась, и сердце его растаяло.
Руас силился овладеть собой. Он знал, что Хамида, его милая Хамида заслуживает большего, чем быть брошенной на землю в порыве горячего вожделения. Он потряс головой. Не может быть! Он не может думать ни о чем, кроме того, чтобы глубоко погрузиться в ее тугой, влажный жар.
Закрыв глаза, дабы не видеть ее вопросительно-призывного взгляда, он сражался со своей страстью. Одеревеневший, с тяжело вздымающейся грудью, он почти победил ее, когда почувствовал, что маленькие проворные ручки расстегивают пуговицы его камзола.
Хамида как будто знала, что Руас сейчас доступен только для нее. Что стоит ей сказать хоть слово – и он сдастся на ее милость. Девушка чувствовала и то, что именно она сейчас диктует свои правила. Да будет так – она не позволит ему остановиться. Почувствовав его отдаление, она потянулась к нему, используя руки и губы, дабы выразить свое желание. Ее порыву, она чувствовала это, он не сможет сопротивляться.
Содрогаясь в попытке устоять, Руас был сражен ее руками, скользившими по обнаженной груди, спустившимися вниз, по животу, и, наконец, неуверенно погладившими его разбухшую плоть через брюки. Руас упал на нее. Он мечтал о ее мягкости, жаждал ее сладости. Пустые трещины его сердца впитывали ее нежность.
Он чувствовал только одно – потребность в ней, огромную, нескончаемую, накопившуюся за все годы без любви и доброты. Его руки странствовали по ней, разрывая преграды одежды до тех пор, пока она не осталась почти обнаженной под ним, прикрытая лишь юбками свадебного одеяния, скомканными на талии.
Хамида пыталась помочь ему. Тяжело дыша от чувств, овладевавших ею, она приподнялась на локтях, чтобы дотянуться до его губ своими губами. Ощущение его теплой, поросшей мягкими волосками груди, соприкасающейся с ее чувствительной грудью, вызвало у нее дрожь нестерпимого желания.
Его руки накрыли их, и жар от ладоней на ее прохладной коже заставил девушку вскрикнуть. Она запрокинула голову, когда его губы оставили ее губы, чтобы проложить путь вниз, к каждой посеребренной лунным светом груди.
Руас смаковал их, терзая шелковистые холмики, быстро перемещаясь от вершинки к вершинке, посасывая и покусывая выступающие соски до тех пор, пока она не стала под ним извиваться.
Хамида затерялась в тумане чувственного плена этих губ. Ее тело оказалось во власти той стороны ее натуры, о которой она могла только догадываться. Да, это именно то, о чем она мечтала. Он – именно тот, кто ей необходим. Осознание этой простой истины привело ее в восторг. И она с готовностью отдалась этому, купаясь в наслаждении. Его жар и сила – все, чего она хотела; обжигающие прикосновения его рук и губ – все, что она знала. Она чувствовала тоскливое, болезненное желание, изливающееся из него, и отвечала на него всем своим сердцем.
Он переместился вверх по ее телу, возвращаясь к губам, по пути пробуя ее на вкус, и лег у нее между бедер. Хамида судорожно стиснула руками его мускулистые плечи, когда почувствовала, как он вжался в нее. Сквозь туман страсти она ощутила вспышку удивления.
Да, она хочет его там, он нужен ей там… Руас вошел в нее. Миг соединения был изумляюще прекрасным и ошеломляюще нереальным.
Нажим усиливался с каждым вздохом до тех пор, пока она не подумала, что больше не выдержит. Его тело силилось слиться с ее телом. Когда он прорвался сквозь ее барьер, она потрясенно вскрикнула: Хамида испытала благоговейный трепет оттого, что мужчина, которого она любит, находится внутри нее.
Она лежала в его руках, мягко удерживаемая его силой, даже когда он сам затерялся в этом огне, закрыв глаза, стиснув челюсти. Каждый толчок бедер продвигал его глубже, пока она полностью не обволокла его. Слезы в ее глазах были лишь отражением его слез.
Это не должно быть правильным, смутно подумалось ей. Это не должно быть таким ошеломляюще, потрясающе прекрасным – чувствовать его у себя внутри. Но это так. Это правильно, потому что он достоин лучшего на свете. Он достоин любви. Он достоин любви – и она даст ему эту любовь. Отдаст ему всю себя. И Руас желает ее. Расслабившись, Хамида скользнула ладонями по прекрасным сильным рукам и сцепила их у него на шее.
Взглянув на него, она увидела мучительное наслаждение на его прекрасном лице. Когда его темп ускорился, догоняя биение сердца, она ощутила его толчки до самых кончиков пальцев.
Потом она снова затерялась в своих ощущениях, наслаждение растеклось по ней, приподняло и унесло в неведомые дали.
Руас ахнул и последний раз вошел в нее. Хамида вскрикнула. Руас рухнул на нее. Хамида обняла его. Стук его сердца эхом отдавался в ней.
Сердце к сердцу. Все, чего она когда-либо хотела, – быть сердцем к сердцу с этим мужчиной. Радость сотнями колокольчиков зазвенела в девушке.
Он принадлежит ей, ее чудесный Руас. Быть может, мгновение спустя он улыбнется ей, в глазах его вновь оживут чувства, которые она уже видела там. И тогда она скажет: "Я люблю тебя".
Секунда за секундой текли в молчании, и девушка гадала, о чем он думает.
С приглушенным проклятием он скатился с нее. Лежа на спине, устремил невидящий взгляд в небо. Время тянулось невыносимо долго. Хамида почувствовала себя глупо и даже немного замерзла. Она села спиной к нему и начала поправлять испорченное платье. Чем дольше он молчал, тем тяжелее становилось у нее на сердце.
Руас в раскаянии закрыл глаза, когда она пошевелилась. Он не был нежен. Его желание было слишком неуправляемым. Он полностью отдался своей потребности в ней и не думал больше ни о чем. Он причинил ей боль. Она вскрикнула, когда он овладел ею. Чувство вины боролось с остывающим накалом собственного наслаждения.
Ее тело было таким плотным, таким сладостным, а свободно отданная страсть – самым изысканным чувственным опытом в его жизни. Напряженность слияния почти испугала его.
Любовь с Хамидой удовлетворила не только тело, но и сердце, и душу. Завершенность, совершенство полноты. Это пугало eго, но он готов был на что угодно, лишь бы испытать это снова.
Руас повернул голову, чтобы посмотреть на нее, и резко втянул воздух от великолепия, которое предстало его глазам. Ее изящная спина мерцала, как жемчужина в лунном свете, обрамленная ночью и украшенная прядями спутанных волос.