- Если тебя не станет, нашему народу надеяться не на что. А без власти, которую дает твой титул, ты всего лишь солдат, мечтающий о троне.
- Этот титул должен принадлежать ему одному.
Придет время, и он будет принадлежать ему. Но не сейчас. Когда он родился, злые люди стремились погубить его.
- Если его происхождение станет известно, греки направят дюжину армий, чтобы уничтожить его. - Оксиарт презрительно усмехнулся. - Я мог бы назвать тебе многих наших воителей которые убили бы его только за то, кем был его отец, не говоря уже об их собственных расчетах.
- У него есть вы…
- Я стар, Кайан. Нет! - Он поднял ладонь в знак протеста. - Мы всегда были честны друг перед другом. Годы мои сочтены. Я, конечно, не собираюсь сойти в могилу завтра или послезавтра. У серого волка еще остались кое-какие штучки в запасе. Но лучше, чтобы люди знали тебя как моего преемника. Ты не дитя, которое можно задушить во время сна или утопить в реке. Ты - щит, который защитит его, пока он подрастает.
Кайан отбросил прядь волос со лба.
- Мое сердце разрывается при мысли о том, что вы отдали мне то, что по праву принадлежит ей. Она, хотя и женщина, должна была быть правительницей Двух Царств. Она должна была быть вашей преемницей.
- Она умерла, Кайан. И если бы она смогла преодолеть пропасть между этим миром и потусторонним, она велела бы тебе занять и удерживать мой трон до его прихода.
- Все, что вы говорите, истинно, дядя. Но почему я себя чувствую подобно вору в ночи?
- Ты никогда не добивался короны.
- Да. Все, что мне было нужно, это быть воином. Я боец, а не политик.
- Это еще одна из причин, по которой именно ты должен стать верховным принцем. Когда придет время, если он оправдает наши надежды, ты с радостью передашь ему трон.
- Вы слишком доверяете мне.
Оксиарт усмехнулся.
- Я знаю тебя со дня твоего рождения. Я знаю твою силу и слабости. Твой отец был моим кровным братом, благородным человеком, прожившим и умершим достойно. Его имя было олицетворением чести и мужества. Он мог бы гордиться тобой.
- Да будет так! - Кайан склонил голову и скрестил на груди руки в знак повиновения. - Но я не стану отсиживаться здесь, в крепости, когда греки, египтяне и скифы вторгаются на наши территории, а военачальники затевают мятежи.
Оксиарт кивнул.
- Я и не думал, что ты собираешься сидеть сложа руки.
- Я хочу создать армию, какой еще не видывали в Двух Царствах. Я хочу объединить силы Бактрии и Согдианы, а также племен, живущих в степях и горах, чтобы создать войско, которое победит греков и египтян. Птолемей покинул ее, когда она в нем так нуждалась, и он заплатит за это жизнью. Кассандр тоже умрет.
- И Олимпиада.
- Она погибнет от моей руки.
- Ты убьешь женщину?
- Не женщину, а демона. Она приговорила к смерти собственного внука. Она не заслуживает жалости.
- Это все мечты, - ответил Оксиарт. - Пустые разговоры. Как ты намерен сравняться численностью с армией фараона, если Кассандр и греческие военачальники придут ему на помощь?
- У них есть пехота, несколько конных отрядов, но им не сравниться с огромной армией Александра. Кассандр нанимает своих воинов.
- Однако, - возразил Оксиарт, - это десятки тысяч профессиональных солдат, которые опустошат нашу страну.
- Не смогут, если я нападу первым, с конницей. В Индии я видел воинов, сидевших на полотняных седлах, набитых травой. - Он вынул горящую ветку из огня, затушил пламя и обгоревшим концом нарисовал на мраморном столе лошадь. - Седла обтянуты полосками кожи или веревками, к ним крепятся петли, сделанные из дерева или бронзы, и в эти петли помещаются ноги седока. Эти петли называются стременами.
- И что же? - спросил Оксиарт. - Ноги наездника не запутываются в стременах?
- Я приказал сделать такие седла для двадцати своих лучших наездников. Послезавтра вы сможете посмотреть их бой. Я ставлю их против ваших двадцати воинов. - Кайан усмехнулся. - Чтобы привыкнуть, требуется время, но когда мои ноги в стременах, то я устойчив, как скала.
- Военачальники Александра видели это чудо в Индии. Почему же тогда никто больше не…
Кайан пожал плечами.
- А почему наши мечи отличаются от греческих? Почему наши луки короче? Каждая культура имеет свои сильные стороны, вырабатывавшиеся тысячи лет, и воины не любят перемен. Мы позаимствовали эту мысль на дальних берегах Инда и сделаем ее своей. Мои мастера натянули скифское кожаное седло на деревянный каркас и подняли его спереди. Задняя часть тоже сделана выше, так что наездник сидит не сверху, а в седле. А если добавить к этому кожаные ремни и стремена, ездока почти невозможно будет выбить из седла.
- Я приду и посмотрю на это чудо. Если все так, как ты говоришь, у Двух Царств появится новое оружие. - Он задумчиво посмотрел на рисунок Кайана. - Но тебе придется убедить скифов прекратить набеги на соседей и примкнуть к нам. Дастся ли?
- Я сделаю это.
Оксиарт тяжело опустился на обитый мягкими подушками трон.
- Ты стремишься не только защитить Бактрию и Согдиану. Ты жаждешь мести.
- И я отомщу.
- Это не вернет ее.
Голос Кайана стал хриплым от волнения.
- Нет, не вернет. Но ее враги стократ заплатят за каждую каплю ее крови.
- Ты намерен стать следующим завоевателем? Горькая улыбка раздвинула его губы.
- Македонцы лучше других поймут меня.
Глава 2
- Откройте глаза.
Издалека она слышала голос.
- Вы должны проснуться.
Она поняла, что человек, говоривший с ней, привык подчинять. Но сделать то, что он просил, было невозможно. Она чувствовала огромную слабость и не испытывала боли, погружаясь в серую мглу. Луг исчез, она больше не видела золотоволосого мужчину на вороном коне, не слышала пения птиц… Лишь ритмичные удары волн об обшивку корабля.
- Лихорадка отступила. Вы должны открыть глаза.
Она пыталась сделать это, но чернота окутывала ее, погружая в вихрь воспоминаний. Она видит серебряный кубок… пробует горькое вино… а потом… пустота.
Время шло. Она чувствовала это, но сама не понимала как. Она вдыхала аромат ладана и ощущала блаженную прохладу влаги на иссушенных губах. Сильные руки подняли ее. Она глотала, захлебывалась и глотала снова.
- Вы слышите меня. Я знаю это. Теперь вы в безопасности.
В безопасности? Прохладный бриз ласкал горячую кожу, откуда-то доносились нежные звуки пятиструнной арфы. Она подумала, что уже умерла.
- Безнадежно, ваше величество. Если она сама не захочет жить, то…
Не захочет жить? Ее охватил гнев. Она открыла глаза и посмотрела на говорившего.
- Я… я знаю вас?
Ее губы беззвучно зашевелились, пытаясь произнести слова. Мысль о том, что он был греком и, стало быть, врагом, бросала ее в дрожь, но она израсходовала остаток сил и теперь лежала, пытаясь сделать вдох.
- Боги, благодарю вас! - Он поднес ее руку к губам и поцеловал. - Меня зовут Птолемей. Вам нужно…
Ее веки сомкнулись. Она попыталась вспомнить это имя и узкое аристократическое лицо. Этот грек был высоким; уже не молодым, но еще не старым; лицо его, окаймленное светло-каштановыми волосами, было чисто выбрито, нос прямой, подбородок острый. В углах его чувственного рта залегли морщины, а кожа была загорелой и обветренной, что делало его похожим на воина.
Его лицо казалось ей знакомым… И все же… Может, это враг? От усилий вспомнить этого человека боль вернулась, и она вздрогнула.
- Оставайтесь здесь! - приказал он властно, но в то же время в его голосе слышалась нежность.
- Где… где я? - удалось ей хрипло прошептать. Она не могла вспомнить просторное помещение с колоннами, в центре которого лежала. Простыни были чистыми и свежими, матрас мягким. Прозрачные занавеси, свисавшие с потолка, окружали широкое высокое ложе, создавая иллюзию уединения.
Это не было похоже на тюрьму. Она слышала журчание воды в фонтане, открытые окна выходили в роскошный сад. В воздухе витал аромат кедра и корицы.
- Это Александрия. Дворец голубого лотоса. - Птолемей улыбнулся ей. - Вы здесь в безопасности.
Она пыталась вспомнить, что же пугало ее, но туман, обволакивающий память, был слишком густым. Ей захотелось пить.
- Пожалуйста, - сказала она, - воды.
Он поднес кубок к ее губам. Вода имела приятный вкус. Ободок голубого стакана был гладким, а украшенные кольцами пальцы, державшие кубок, тонкими и сильными. Она прищурилась, чтобы лучше рассмотреть лицо Птолемея. Только сейчас она заметила на его голове венец из лавровых листьев, искусно сделанный из чеканного золота.
- Вы не узнаете меня?
Она тихо вздохнула и покачала головой.
- Отдыхайте, я приду, когда вам станет лучше. - Птолемей жестом подозвал женщину, сидевшую у дальнего края задрапированного ложа. - Геспер!
- Да, ваше величество.
- Ухаживай за ней. Не оставляй ее ни на минуту.
- Да, мой господин.
- Если опять начнется лихорадка, немедленно сообщите мне.
- Да, господин.
Он снова взял ее за руку и склонился к ее лицу.
- Государственные дела требуют моего внимания, но когда я освобожусь, то навещу вас. А сейчас поспите.
Когда она проснулась, то первое, что увидела, было прекрасное лицо женщины с оливковым цветом кожи.
- Геспер… - прошептала она, и снова услышала запах ладана и негромкую музыку. На этот раз она смогла отличить звуки флейты и цитры.
Женщина кивнула.
- Да, госпожа. Я здесь, чтобы служить вам. Вам больно?
- Нет.