- Я не стал бы предлагать тебе завести любовника, если бы не был уверен в правильности этого решения, - настаивал он. - Мне нужен наследник, который защитит титул и владения, принадлежавшие моему роду в течение четырех сотен лет. А ты, дорогая, мечтаешь о ребенке. В двадцать два года у многих женщин уже есть дети. А наказание за нарушение клятвы целиком ляжет на меня.
- Сайрес, ты не знаешь…
- Я знаю, Серина, - перебил он, в задумчивости потирая переносицу указательным пальцем, - когда я женился на тебе, то был почти уверен, что не смогу стать отцом твоего ребенка. Но в порыве безумия я убедил себя, что молодая жена поможет мне вернуть силу. Ты не стала матерью только из-за моего эгоизма. Если бы ты вышла замуж за другого, то сейчас у тебя был бы ребенок, а то и два.
Он знал, что бесплоден, но женился на ней? Серина поднесла к лицу дрожащую руку. Она была потрясена до глубины души, а гнев на мужа лишил ее последних сил.
Сайрес отвел руку от ее лица и встал перед женой на колени. Он с тревогой посмотрел на нее и сказал:
- Пойми, я уже похитил три года твоей жизни, которые никогда не смогу вернуть. Теперь же все, что мне осталось, это отпустить тебя и дать возможность зачать ребенка.
Искренняя забота во взгляде мужа растопила гнев в сердце Серины, наполнив его состраданием. В конце концов, Сайресом движет не просто мечта о ребенке, а ответственность за семейное наследство.
- Наш брак не был бесплодным, - возразила она. - Ты многому меня научил. От тебя я столько узнала о жизни, о людях, о политике…
- Но ты заслуживаешь ребенка, которого я не могу тебе дать.
Резкий звук его голоса ударил ее как плеть. На глаза вновь навернулись слезы.
- Ты даже не представляешь, о чем просишь меня.
- Нет, Серина, представляю. И очень хорошо представляю.
- Сайрес, ты не можешь предлагать мне компромисс с самой собой и заставлять повторять ошибки матери.
- Ничего подобного! - оборвал ее он. - Я прошу тебя найти лишь одного мужчину, чтобы осуществить твою мечту и подарить мне наследника.
Глаза Серины наполнились слезами. Она горестно покачала головой:
- Нам следует уповать на Господа. У него есть причины отказывать нам в наследнике сейчас, но когда он сочтет это необходимым, у нас все получится.
- Глупости! Господь ничего нам не даст. Скоро я уже буду гнить в могиле! - Герцог осторожно обнял жену за плечи. - Нам нужно брать все в свои руки.
- Сайрес, но я не могу завести любовника.
- Можешь, - уверил он. - И должна.
- Я… я не знаю, как это делается.
Суровые черты герцога разгладились, и его губы тронула улыбка.
- Дорогая, от тебя не требуется ничего, кроме молчаливого согласия. Если ты не будешь отталкивать мужчин, а дашь им хоть каплю надежды, все получится. Чтобы привлечь их внимание, достаточно одного взмаха твоих ресниц. Поверь мне, - сказал он и снова улыбнулся.
Серина покачала головой:
- Прошу тебя, не проси меня об этом. Ты же знаешь, что подобное поведение противоречит моему естеству. Я не перенесу, если обо мне будут говорить как о дочери, достойной своей матери.
Он тяжело вздохнул:
- Дорогая, я понимаю, чего ты боишься, но иногда нам приходится совершать поступки, которых мы не стали бы делать, не будь у нас определенной цели. Например, ты знаешь, что я противник войн, но тем не менее я выступил за начало войны с Испанией, потому что верю в свою страну и в наши высокие цели.
- Но ты был против войны с Францией и предложил мирные переговоры, - возразила она.
- Да, это так, но я проголосовал за объявление войны, хотя знал, что тем самым посылаю на смерть тысячи молодых людей. Однако это решение было чисто практическим, а не эмоциональным.
Серина молча опустила голову. Его предложение показалось ей настоящим предательством, словно Сайрес признался в том, что сам заводит любовницу, а не предлагает завести любовника ей.
- Все будут знать, что этот ребенок не от тебя, - сказала она.
Он смотрел на нее с бесконечным терпением.
- Не узнают, если ты будешь осторожна. Многие женщины из общества, с которыми ты знакома, имеют связи на стороне.
- Кто? - спросила она, не в силах даже представить, что ее подруги могут быть неверны своим мужьям. Она всегда намеренно избегала общения с женщинами, подобными матери.
- Это не имеет значения. Главное - в этом нет ничего необычного.
- Аморальное поведение, измены, обман… Все это так ужасно! Разделить ложе с другим мужчиной… - Она пожала плечами. - Сомневаюсь, что я смогу это сделать.
Сайрес взял ее руку в свою.
- Дорогая, тебе нужно просто попытаться. Иногда между мужчиной и женщиной проскакивает какая-то искра, и они становятся близки друг другу. Стоит тебе испытать это, как все твои страхи и сомнения растают без следа.
Вряд ли. Даже мысль о том, что нужно делить постель с Сайресом, ее законным мужем, повергала Серину в трепет. А отдаться незнакомцу и при этом не испытывать страха, не беспокоиться о том, что все узнают об этом и заклеймят ее как распутницу… Нет, это практически невозможно.
- А как же настоящий отец ребенка? Ведь он-то будет знать, кто именно станет твоим наследником и воспитанником.
- Ты так наивна, - вновь улыбнулся Сайрес. - Мужчины из общества не видят ничего особенного в том, что у них есть дети, рожденные вне законного брака. Еще один такой ребенок не будет значить абсолютно ничего.
Серина слушала мужа, затаив дыхание, и с ужасом понимала, что он говорит правду. Свободные нравы, царившие в высшем обществе, были одной из причин, по которой она почти три года избегала света.
Она мечтала о ребенке, собственном ребенке. Больше всего на свете она хотела взять его на руки, прижаться щекой к его маленькой головке, петь ему колыбельные песенки, ощутить, как груди твердеют от приливающего к ним молока. Ей хотелось отдать этому крошечному существу всю свою любовь. А Сайресу был нужен наследник. Но жестокая правда заключалась в том, что ей не суждено зачать ребенка без молодого, здорового мужчины.
Серина судорожно сглотнула, сознавая, что муж абсолютно прав.
- Я подумаю, - наконец сказала она.
- Дорогая, ты не пожалеешь об этом, - поспешил уверить ее герцог. - А теперь ложись спать. Тебе нужно хорошо отдохнуть, потому что через два дня мы уедем в город.
- Мы? Ты возьмешь меня с собой в Лондон?
- До конца сезона, - ответил он. - В Уилмингтоне у тебя мало шансов завести любовника и сохранить это в тайне. Этот уголок Суссекса слишком мал для подобных дел. Кроме того, здесь недостаточно мужчин благородного происхождения. А в Лондоне тебе будет из кого выбирать.
С этими словами он покинул спальню и оставил Серину одну. Ей предстояло провести бессонную ночь, наполненную мучительными размышлениями.
Люсьен Клейборн, пятый маркиз Дейнридж, стоял возле могилы Челси. Его глаза были закрыты, в одной руке он судорожно сжимал небольшой букет весенних цветов. Аромат первоцветов и запах свежескошенной травы терзали его душу, исполненную чувством вины, и вызывали чуть ли не тошноту. Холодный моросящий дождь не мог отвлечь его от внутренней боли.
Челси умерла три месяца назад, и в этом некого было винить, кроме него самого. Проклятия сорвались с губ Люсьена, и холодный ветер унес их прочь. Почему он не смог вдохнуть в ее тело хоть немного жизни из своих бесполезно прожитых лет?
Обессилев от горя и раскаяния, он опустился на колени. Липкая грязь тут же впиталась в его светло-серые штаны, но Люсьен даже не заметил этого. Он аккуратно разложил цветы рядом с теми, что принес днем раньше. Он знал, что Челси взяла бы их и улыбнулась ему своей нежной, невинной улыбкой.
Его сжатые в кулаки руки поднялись вверх, к небу. Люсьен испытывал мучительную радость оттого, что проклинал Господа, забравшего у него Челси. Ему хотелось, чтобы Господь услышал его и понял, что Люсьен Клейборн больше в него не верит.
Две слезы скатились по щекам маркиза. Они были такими горячими, что, казалось, могли прожечь кожу. Он снова и снова, в тысячный раз спрашивал себя, почему именно Челси? И не получал ответа.
Люсьен поднялся на ноги. Все его тело ныло от усталости и бесконечных бессонных ночей. Сколько должно пройти времени, прежде чем он сможет прожить хотя бы час, не вспоминая о Челси и не думая о том, что предал ее? Как долго горе и отчаяние будут мучить его и лишать сна?
Но он заслужил эти муки и будет терпеть их до конца своей жизни. Он с головой погрузился в свой слишком публичный развод, стараясь избежать всех связанных с этим процессом неприятностей. Он пытался оградить от слухов свои отношения с Равенной, стараясь при этом не замечать ее флирта с лордом Уэйлендом и их последующего бегства в Италию. Он был слишком занят собой, а когда понял, что Челси нужна его любовь, оказалось уже слишком поздно.
Люсьен повернулся и пошел прочь от могилы дочери. Проходя через ворота кладбища, он дал себе клятву, что если ему суждено еще иметь детей, то он не пожалеет сил, чтобы стать настоящим отцом.
- Серина, моя дорогая! Неужели это ты?! - удивленно воскликнула хрупкая седовласая женщина, поднимаясь с покрытого персидским ковром дивана и нежно обнимая внучку. - Ты прекрасно выглядишь. Почему не написала мне, что собираешься в Лондон?
- Бабушка, у меня не было на это времени. Кроме того, я не хотела приезжать. Это Сайрес настоял, - объяснила Серина. - Сейчас так рано. Я, наверное, пришла к тебе в не слишком удачное время.
- О нет. Садись и рассказывай. - Лицо леди Харкорт осветила счастливая улыбка. - Ты приехала в Лондон, чтобы подготовиться к родам?