Он долго смотрел на нее и молчал. Наконец пробормотал:
- Будьте вы прокляты.
Потом вдруг обнял ее и, наклонившись, прижался губами к ее губам.
Глава 5
Его поцелуй был жарким и страстным. Эванджелина ухватилась за перила у себя за спиной, и шершавое дерево царапало ее ладони. А капитан все крепче прижимал ее к своей твердой груди. Холодный морской ветер дул ей в спину, но тепло мужского тела согревало, и сердце Эванджелины билось все быстрее.
От капитана пахло ветром, морем… и мужчиной. А его поцелуй… О, ей казалось, что она прямо-таки тонула в нем. И в конце концов она ответила на поцелуй, вернее - легонько прикусила его губу.
Остин глухо застонал, потом медленно отстранился от нее.
- Сирена, ты сделала мне больно.
Его рука лежала на ее спине, и даже сквозь жесткий корсет из китового уса она ощущала жгучее прикосновение его руки.
- Я не хотела сделать вам больно, - прошептала девушка.
- А я хочу… - Остин помолчал. - Я хочу, чтобы ты обнимала меня, пока я тебя целую.
Она кивнула, и Остин снова наклонился к ней. Губы их слились в поцелуе, и она робко обняла его.
- Да, - шепнул он. - Это то, чего я хочу.
Сквозь грубую шерсть бушлата она ощущала тепло его тела. Прежде она никогда не обнимала мужчину. А капитан Блэкуэлл… Он был такой большой, такой сильный… Он целовал ее, крепко прижимая к себе, но она чувствовала, что он сдерживал свою силу, не давал себе воли.
Но каким он может стать, если перестанет сдерживаться?
Сверху раздался пронзительный крик. Эванджелина вздрогнула и опустила руки.
Остин тотчас отодвинул ее от себя - теперь он снова был хладнокровным капитаном.
Наблюдатель на смотровой площадке вновь закричал:
- Паруса за кормой!
Из тени возник лейтенант Осборн. Свет фонаря отражался в стекле его подзорной трубы.
- Мы обнаружили корабль, сэр. Английский фрегат. Все пушки наготове.
- Как далеко?
- На горизонте, сэр. Мы его не заметили бы, не свети луна так ярко.
Остин выхватил у Осборна подзорную трубу и зашагал прочь. Лейтенант последовал за ним.
- Сьюард! - рявкнул капитан. - Отведи ее вниз! Сьюард перевел взгляд с Эванджелины на капитана, и на его юношеском лице появилось выражение озабоченности.
- Извините, мисс, - сказал он девушке, - вам придется спуститься вниз. Немедленно.
Эванджелина вздрогнула; ей вдруг стало очень холодно при виде капитана Блэкуэлла, поднимающегося на капитанский мостик. Жар его губ все еще жег ее, но она чувствовала: что-то меняется.
А Сьюард терпеливо ждал. Наконец Эванджелина заставила себя отвернуться и пойти следом за лейтенантом.
Когда они спустились вниз, он сказал:
- Я пытался уговорить его разрешить вам выйти наверх, но он не соглашался. Я опять оставлю задвижку приоткрытой, если хотите. Но я не отважусь делать это слишком часто.
- Верно, английский, - подтвердил Остин. В подзорную трубу он отчетливо видел судно.
В лунном свете отчетливо вырисовывались паруса фрегата и блестели орудия на двух палубах. Холодок пробежал по спине Остина. Фрегату незачем было идти с открытыми орудиями, если он не намеревался вступить в бой. Но на горизонте не было другого судна. Фрегат явно держал курс на "Аврору", и каждая его пушка таила в себе угрозу.
- Какие будут приказы, сэр? - спросил Осборн.
Остин опустил подзорную трубу.
- Мы продолжим свой путь и посмотрим… Мы сейчас слишком нагружены, и нам не удастся оторваться от фрегата.
- Вы думаете, они хотят захватить нас?
- У них нет на то причины. Мы торговое судно, идем же в нейтральных водах. А война уже закончена.
- Не для всех, - пробурчал Осборн.
Остин молча кивнул. У капитанов английских фрегатов была привычка рассматривать американские суда как свою добычу. Американские торговые суда они брали на абордаж, команду насильно подчиняли себе, а груз захватывали. Незаконно, конечно, и британская корона обещала за это репарации, однако на деле редко выполняла свои обещания.
Остин вспомнил о бумагах, спрятанных в его каюте, - эти письма не давали ему покоя. И снова он задумался: не был ли мятеж лишь частью заговора, имевшего целью похищение этих бумаг? Мисс Адамс могла быть просто жертвой обмана, которую вовлекли в это дело, а руководит этим заговором… кто? Фостер? Или другой игрок, о котором пока еще ничего не известно?
В любом случае английский капитан будет очень рад, заполучив в свои руки эти бумаги. Ему тут же присвоят звание адмирала. А он, Остин, который знает слишком много, скорее всего будет расстрелян или повешен.
- Посмотрим, - повторил он. - Половина груза у нас - бренди. Если они нападут, мы подожжем бочонки и забросаем их ими.
Осборн засмеялся, потом повернулся и стал отдавать приказы ожидавшим матросам.
- Вы были вечером на палубе.
Голос мисс Адамс прозвучал так отчетливо, словно между ее каютой и каютой Эванджелины стены вообще не существовало.
- Я слышала, как вы возились с замком. Очень остроумно, между прочим.
Эванджелина прислонилась спиной к дощатой стене, ощущая, как содрогается корпус судна, разрезавшего океанские волны. Губы у нее все еще болели от поцелуев капитана Блэкуэлла, и она не забыла, что ощущала, когда обнимала его.
Его глаза говорили, что он хотел ее, но потом она увидела, как гнев и холод заняли место желания. Ведь прежде всего он капитан. И желание не остановит его, если он должен будет наказать ее за то, что она едва не лишила его корабля. Он выполнит свою угрозу и арестует ее. Или отправит обратно в Англию.
- Но какая же ты дура, что позволила поймать себя, - продолжала Анна. - Прежде могла бы освободить меня…
- Я не пыталась бежать. Мне стало плохо, и я вышла на свежий воздух.
- Глупая девчонка! Ты упустила свой шанс.
Эванджелина посмотрела на стену.
- Куда я могла бы бежать? Ведь мы в океане.
- Предоставь это мне. У меня очень много друзей.
- Капитан Блэкуэлл не допустит второго мятежа.
- Однажды тебе удалось выбраться. Ты сделаешь это еще раз и откроешь дверь и мне. А если ты этого не сделаешь, то я выберусь отсюда сама. И тогда тебе несдобровать, - заявила Анна.
- Но пока вы остаетесь в своей каюте, ваши угрозы мне не страшны, - ответила девушка.
Голос по другую сторону перегородки превратился в дьявольское шипение.
- Не думай, будто я заперта тут навеки. Я сбегала из тюрем пострашнее этой.
- Очень жаль, - сказала Эванджелина.
Озабоченный мрачными мыслями, Остин спускался по трапу к своей каюте. Осборну он сказал, что отдохнет, чтобы набраться сил к тому времени, как фрегат приблизится на опасное расстояние. На самом же деле он намеревался перепрятать документы в более надежное место - на тот случай, если их возьмут на абордаж. И если произойдет самое худшее, то он просто сунет документы в карман и прыгнет за борт.
Через день после отплытия из Ливерпуля Остин у себя в каюте сломал печати и прочитал документы. Среди документов было злосчастное письмо, написанное высоким чином английского адмиралтейства английскому лоялисту, кузену этого лорда, в Америку. В письме содержалось предложение организовать народное восстание новой нации с целью свергнуть слабое правительство и восстановить британское правление. К письму был приложен список имен влиятельных людей в Бостоне, Нью-Хейвене и Филадельфии - имена тех, чьи богатство и влияние могли бы помочь осуществить этот заговор.
Письмо было украдено американским агентом, и Остину приказали встретиться с этим человеком в Ливерпуле и доставить документы в Бостон.
Капитан открыл дверь и остановился у порога, оглядывая свою уютную каюту. Казалось, все было на своих местах, но инстинкт подсказывал ему, что кто-то обыскивал его каюту. Присмотревшись, он понял: все вещи отодвигали, а потом возвращали на место, но всякий раз не совсем точно на то же место. Кто-то искал документы, однако не нашел. Остину было достаточно одного взгляда на то место, где они хранились, чтобы убедиться в этом.
Да, было очевидно, что он сумел обмануть взломщика. Но его беспокоило другое: кто-то знал о существовании документов и этот кто-то пытался их найти, причем именно в то время, когда на горизонте появился английский фрегат.
Эванджелина услышала, как задвижку на двери ее каюты отодвинули и дверь слегка приоткрыли. Она в испуге села в постели, схватила очки и надела их.
Лейтенант Джеймсон, держа в руке незажженный фонарь, стоял у порога. А позади него - мрачная мисс Анна Адамс с пистолетом в одной руке и горящей свечой в другой.