Известный пират, гроза испанцев, сэр Фрэнсис Дрейк и его молодой друг, отважный корсар Эван Кэроу по приказу королевы Елизаветы отправляются на поиски ее незаконнорожденного внука. Совершенно неожиданно таким наследником престола оказывается... очаровательная девушка. Страдания и надежда, честь и предательство причудливо переплелись в судьбе главных героев, прежде чем они, наконец, обрели любовь и счастье.
Содержание:
Пролог 1
Глава 1 2
Глава 2 4
Глава 3 7
Глава 4 11
Глава 5 14
Глава 6 17
Глава 7 20
Глава 8 24
Глава 9 26
Глава 10 30
Глава 11 35
Глава 12 39
Глава 13 43
Глава 14 47
Глава 15 51
Глава 16 53
Глава 17 58
Глава 18 63
Глава 19 64
Сьюзен Виггз
Дороже всех сокровищ
Кто ради добрых дел готов идти на риск
вдали и рядом с домом милым,
Чей пыл горяч, чьи помыслы правдивы
и в вере кто своей находит силы,
И, если есть такой, в ком долг святой
решимость может пробудить,
Здесь он найдет рецепт готовый, как
о своей цели объявить.
Ведь этот труд содержит и любых задач решенье,
И к славе путь, и к золоту найти тропу уменье.
Сэр Фрэнсис Дрейк
Пролог
Лондон, весна 1572 года.
- Найдите этого ребенка.
Приказ королевы был встречен растерянным молчанием. Ее слова повисли в воздухе озаренной свечами королевской спальни, ошеломив и озадачив тех, к кому были обращены.
- Итак, господа?
Елизавета Тюдор решительно сложила отделанный слоновой костью веер.
- Что скажете? Сможете вы это сделать?
Пораженный внезапным приступом страха, Эван Кэроу украдкой посмотрел на Фрэнсиса, стараясь поймать его взгляд.
Но Фрэнсис Дрейк, как зачарованный, уставился на королеву, прикованную к постели болезнью.
Несмотря на недуг, королева Елизавета по-прежнему внушала окружающим благоговейный страх. Ее пышные рыжие волосы были уложены в причудливую прическу и украшены драгоценностями. Под тяжелым, расшитым золотом, верхним нарядом угадывались несколько слоев более легких одежд. Роскошная ткань красивыми складками рассыпалась по темно-красному покрывалу, блестя и переливаясь в неверном свете свечей, освещающих королевскую спальню. Бледные, как и напудренное лицо, руки с длинными пальцами держали веер. Она ритмично похлопывала им по ладони. Лицо Елизаветы I носило следы непреклонного характера и привлекало больше, чем простая красота. Сейчас оно выражало нетерпение, боль и упорство.
Фрэнсис Дрейк откашлялся. Будучи тремя годами старше своего друга Эвана и обладая острым умом и красноречием, он не терялся ни при каких обстоятельствах.
- Простите меня, Ваше Величество, но это довольно необычная просьба. Она застала нас врасплох…
- Я знаю, что "необычная", черт вас возьми. Я…
Внезапный приступ кашля не дал королеве договорить. Веер выпал из ее рук. Украшавшие волосы драгоценности замерцали в такт спазмам.
Пока Дрейк и Кэроу стояли в растерянности и смотрели на королеву, не зная как помочь, в круге света у королевской постели появилась тень. На мгновение свисающие гобелены пришли в движение. Когда Эван разглядел, кто это, на него накатили новая волна страха и острое предчувствие предательства. Он похолодел.
Андрэ Скалия - самый таинственный из всех приближенных королевы - поднес к ее губам стеклянный бокал. С трудом Елизавета сделала небольшой глоток и снова откинулась на бархатные подушки.
- Благодарю вас, Андрэ, - произнесла она, все еще тяжело дыша.
Старик был высокого роста и задрапирован в плащ подобно чародею. Его лицо напоминало изящную скульптуру, темные беспокойные глаза смотрели мрачно. Своими успехами на море Эван Кэроу и Фрэнсис Дрейк были обязаны этому загадочному человеку. Теперь, в обмен на тайную поддержку, Андрэ затягивал петлю на шее обоих.
Елизавета, должно быть, заметила перемену на лицах своих гостей.
- Я не стану извиняться за присутствие Андрэ, - надменно заявила она. Голос ее после приступа кашля звучал совсем слабо. - Однако, уверяю вас, сегодня вечером никто больше не будет слушать наши секреты.
Эван Кэроу почему-то поверил ей. Поверил женщине, которая за четырнадцать лет своего правления превратила обычное вранье в высокое искусство лжи.
Он сделал глубокий вздох. В комнате стоял тяжелый, спертый, запах болезни, который не заглушали ни камфора, ни аромат лаванды.
- Как угодно Вашему Величеству!
Похолодевшими пальцами Эван сжимал поля шляпы, которую держал перед собой.
- Конечно, мы рождены, чтобы служить вам. Но для того, чтобы выполнить ваше поручение и найти этого ребенка, мы должны больше знать о своей миссии.
Глаза королевы мерцали, как омытые дождем драгоценные камни.
- Расскажите им, Андрэ.
Тот погладил свою седую заостренную бороду.
- Ваше Величество, им не нужно знать более того, что им уже известно, - у Скалия был мягкий, выразительный голос образованного человека. - Это дело…
- Я знаю, Андрэ, - прервала его королева. - Расскажите им, я настаиваю.
Тот перекинул свой черный плащ через плечо. В свете свечей сверкнула его цепь, свидетельствующая о высоком положении при дворе. Эван успел заметить и серебряный знак.
- Господа.
Тон, которым Скалия произнес это слово, говорил о том, что он не считал таковыми ни Фрэнсиса Дрейка - молодого морского капитана, ни Эвана Кэроу - смуглого моряка из Уэльса.
- У королевы есть дневники ныне покойного авантюриста Себастьяна Кэбота.
В глазах Эвана сверкнула искорка любопытства. Он знал, что Кэбот в свое время служил пяти различным монархам, осуществил бесчисленное множество завоеваний и умер в почтенном возрасте - в девяносто лет.
- В записках Кэбота говорится, - продолжал Андрэ, - что король Генрих VIII имел любовную связь, в результате которой прижил ребенка с испанской дворянкой, служившей Екатерине Арагонской. Эта женщина, по имени донна Габриэла, бежала из Англии и тайно родила сына.
Дрейк затаил дыхание.
- Кто-нибудь, кроме Кэбота, может это подтвердить?
Андрэ Скалия надменно поднял тонкие брови.
- Не торопитесь с вопросами. Наше предприятие организовано с одной единственной целью - выяснить правду, - он лениво поднял руку и нащупал серебряный знак. - Кэбот встретил донну Габриэлу на Эспаньоле, острове в Карибском море. Она вышла замуж за человека неизвестного происхождения и назвала своего единственного сына - рослого белокурого мальчика - Филиппом.
Эван и Дрейк стояли не шелохнувшись и старались не пропустить ни единого слова. Оба слышали, что король Генрих питал слабость к женскому полу, и о том, что он предпринимал отчаянные попытки иметь сына. Но ребенок, рожденный тайно?.. Неудивительно, что королева потребовала, чтобы об этом поручении никто не знал, кроме них.
- Филипп женился очень поздно, - продолжал Скалия. - Его женой была знатная леди, дочь английского пэра, уехавшего в Испанию воевать с Мурильо.
Андрэ зашагал по комнате, уперев руку в бок. Тонкая толедская шпага била его по ногам.
- Дальнейшие детали истории не ясны. Эта женщина умерла при родах около пятнадцати лет назад. Филипп в то время был очень болен и, скорее всего, тоже умер.
Филипп… Какое-то неясное воспоминание забрезжило в мозгу Эвана. Он чувствовал, что находится у самого порога тайны и требуется лишь небольшое внешнее обстоятельство, чтобы он с головой окунулся в опасные и мутные глубины интриги.
- Где-то живет дитя моей крови, - сказала Елизавета. - Мой племянник.
- Ваше Величество, - торжественно, но с округлившимися от изумления глазами произнес Дрейк. - Это замечательно!
- Он мог бы стать спасением для Англии и новой веры. Если бы я могла объявить его наследником престола до того, как он…
Королева не стала продолжать. Эван заставил себя заговорить.
- Ваше Величество, но примет ли ваш народ, э-э-э… наследника столь сомнительного происхождения?
Королева хрипло засмеялась, и пальцы ее зашарили по постели.
- Вы хотели сказать, примет ли народ отпрыска ублюдка? Молодой человек, я - дочь Анны Болейн, которую вся Англия называла Великой Шлюхой. Ее брак с моим отцом был аннулирован, а я объявлена незаконнорожденной, - она широко развела руки, и огромные рукава ее платья стали похожи на золотые крылья. - И все же я сижу здесь, на троне.
Голосом холодным и твердым, как стекло, королева произнесла:
- Если этот ребенок окажется достойным трона, я сделаю его королем!
Никто из присутствующих ни на секунду не посмел усомниться в ее словах. Елизавета за годы своего правления добилась того, что стала самым могущественным монархом в христианском мире, и ее воля не подлежала обсуждению.