Так кошку, тогда еще котенка, назвал Юлин муж, с которым она действительно пробыла под одной крышей два с половиной месяца. Больше не получилось.
Познакомились они на дискотеке. Вырывалась туда Юля всегда с большим трудом, каждый раз преодолевая мощное сопротивление матери.
- Ты посмотри на себя! - в ужасе воскликнула в тот памятный вечер мать и закатила глаза.
Юля послушно посмотрела: ничего особенного!
Очень приличная ярко-красная блузочка и симпатичная мини-юбочка в горошек. Чего это матери опять не нравится в ее одежде?!
- Ты бы уж лучше совсем разделась! - продолжала возмущаться мать. - Где ты взяла такое декольте? Сама вырезала?! Леня, Леня!! - Это отцу, который уже лег спать. - Ты встань, полюбуйся, как она снова вырядилась! Ночная рубашка и то приличнее!!
- Это смотря какая! - логично заметила Юля, охорашиваясь перед зеркалом.
- Леня, Леня!! - неистово и тщетно взывала к отцу оставшаяся без всякой поддержки мать.
- Я хочу спать! - недовольно донеслось из спальни. - Я полюбуюсь на нее утром, когда она придет!
- А почему ты так уверен, что она вообще придет?!
Это твоя единственная дочь!! - закричала мать. - Ты бы ее видел!! После этого тебе уже никогда не захочется спать!!
Очевидно, именно поэтому отец остался глух к этим отчаянным призывам.
В ту ночь Юлька и познакомилась с Петькой. Он упорно танцевал с какой-то красноволосой, лохматой шалавой, и Юля очень быстро поняла, что шалава ее раздражает, а парень ничего себе, и его стоит зацапать и увести. Но как лучше это сделать?
Юля подождала, пока наконец девица удалилась в туалет, где подзадержалась, то ли разыскивая прокладку, то ли наводя марафет. В любом случае она совершила трагическую ошибку. Потому что, когда красноволосая вернулась в зал, Юля лихо отплясывала с Петром, не отрывавшим от нее глаз. Соблазненная и покинутая скривила от злости багровый от помады рот и тотчас схватилась за стоящего неподалеку длинноногого джинсового парня.
Все обошлось малой кровью. Утром Петька отвез Юлю домой на такси. Через неделю они подали заявление в ЗАГС и стали жить вдвоем.
Петька работал в ателье - он шил брюки. Но делал это так виртуозно, что во всем большом, избалованном и капризном городе ему не нашлось равных. Он даже брал не слишком дорого - он не был рвачом, да и какой смысл? Клиент и так шел косяком.
Петька дошел до таких нюансов, что сурово приказывал заказчику укладывать свое мужское достоинство только налево. Или направо, судя по фасону новых брюк. Потому что Петр - мастер-уникум! - шил штаны, учитывая даже расположение самой важной, по мнению всего мужского рода, части тела.
Заказчики послушно выполняли эти требования.
- И не забывайте! - строго говорил Петр. - Всегда только налево! Иначе брючки сидеть не будут! И тогда я за свою работу и за фасон не отвечаю!
Клиенты торопливо кивали. Они знали: мастер Петя зря говорить не будет.
От страдающих по новым брюкам клиентов отбою не было. Они часто звонили Пете домой, умоляя их обшить и приодеть, поэтому денег молодой семье вполне хватало. Юлька тихо сидела на диване, поглаживая Бланку, и думала, чем бы ей все-таки заняться. Но от этих мыслей ее отвлекали родители и близкие родственники.
Сначала тетя Галя, старшая мамина сестра, неожиданно на старости лет выскочила замуж за итальянца и, хотя все ее запугивали и на все лады стращали итальянской мафией, уехала с мужем, маленьким, вертлявым итальяшкой, в Милан, где и зажила в свое удовольствие среди многочисленной и шумной родни мужа.
Потом стремительный кульбит совершила тетя Лида, младшая сестра матери, одарив любовью седовласого англичанина, и улетела с ним в Глазго, где ей очень понравилось.
Обе бездетные тетки, неумеренно обожающие Юльку, без конца звонили в Москву, уговаривая и убеждая Юлю все бросить - а что особенного ей здесь бросать? - и приехать к ним навсегда. Их мужья Юлю ждут не дождутся, потому что жены просто измучили их ее именем и загнали в угол бесконечными рассказами о несравненных достоинствах единственной любимой племянницы.
Юля внимательно выслушивала обеих теток, размышляла, как бы ей получше разорваться между Италией и Англией, и оставалась сидеть на диване в ожидании Петьки. Он ехать никуда не собирался, шил штаны и смотрел вечерами нескончаемые телевизионные сериалы. И кошку к ним пристрастил.
Юля стала задумываться: а что бы он делал, не будь на свете столько любителей фасонных штанов и этой телевизионной мелодраматической вечности? Киса Бланка мирно дремала на Юлькиных коленях.
Потом неожиданно вожжа под хвост попала родителям. Они стремительно разошлись, разменяли квартиру на три, разъехались, одну оформили на Юльку - и тут же умчались за кордон.
Мать отыскала себе толстого немецкого бюргера, весьма неравнодушного к пиву, и отправилась в Дрезден. Отец поступил еще круче: он женился на большеротой молодой американке с худыми, жилистыми ногами и стал жить с ней во Флориде. Теперь Юля напряженно думала, как бы ей поудачнее расчетвериться. Сплошные невнятки…
Родители и тетки осаждали ее телефонными звонками и бомбили письмами с жесткими приказаниями немедленно все бросить и прилететь. Дорогу они оплатят. Какую ей выбрать?..
Юля смирно сидела на диване, баюкая Бланку.
Что отвечать своим полоумным родственникам.
Юля не знала. И тогда она встретила Роберта.
В "Макдоналдсе" на Бронной.
- У меня муж… - объяснила ему Юля, с завидным аппетитом уплетая гамбургер.
- Галантерейщик Буонасье? - засмеялся Роб и подвинул ей второй.
Как он угадал? И насчет гамбургера, и насчет мужа…
Юля переехала в свою квартиру, разошлась с Петькой, который горько сожалел об утрате, и попыталась выстроить свою жизнь во второй раз. И снова ничего не вышло.
Вечером ей хотелось только спать, днем она не знала о чем разговаривать с новым, на сей раз гражданским, мужем. Роберт оказался аспирантом химфака МГУ и постоянно искал формулу. Или сразу несколько. Юля думала, что в конце концов он, мужик упертый, формулу найдет, но она сама до этого времени не дотянет.
Ей стало безмерно скучно, родные разлетелись чересчур далеко, было не с кем посоветоваться, некому о себе рассказать, не с кем поделиться… Телефон и бумага - это всего-навсего телефон и бумага.
Когда-то, выйдя замуж за Петьку, Юля с тоской спросила у матери:
- И что, так теперь навсегда, на всю жизнь?
- Что ты имеешь в виду? - для начала поинтересовалась мать.
- Ну вот так: муж, какая-нибудь занудная, тоскливая работа с завистливыми коллегами, дом, кастрюли, тарелки, телевизор… Пустые, как дым, разговоры… И это все на мою долю?! Я вот так и проживу всю свою жизнь до конца?! Это какое-то прозябание!
- Я не понимаю, чего ты хочешь?! - рассердилась мать. - Все женщины на земле без исключения мечтают о семье и детях! Да-да, не гримасничай, нечего корчить такие страшные рожи, и о тарелках тоже!
Юля недоуменно дернула плечами:
- На всех мне ровным счетом наплевать! Почему я должна жить как все? Неужели человеку так мало нужно для счастья?! Не может этого быть!
- Ты глупая и капризная девочка! - обозлилась мать. - Не нравится настоящее - можешь найти себе интересную работу и другого мужа!
- Какую это - интересную? Где она? Насчет мужа я подумаю…
- Что ты без конца, для себя ищешь?! - разнервничалась мать.
- Непонятки… - задумчиво ответила Юля. - Если бы я знала, то, наверное, уже давно бы нашла…
Она терпела Роберта еще месяца полтора. Окна стали казаться серыми, свое собственное лицо - отвратительным, Бланка - страшной, как Фрэдди Крюгер… Ей надоело жить в постоянном ожидании перемен, пусть даже не очень счастливых, но обязательных. Если они не наступят, зачем тогда жить вообще?.. Но сколько можно их ждать? Ей хотелось их поторопить. Роб обвинил ее в холодности.
И Юля навсегда попрощалась с Робертом и пошла на площадь Белорусского вокзала.
Да, он ей сразу понравился. И она ему.
Второй, третий, двадцать четвертый… Какое это имеет значение? Не может ведь всем повезти с избранником прямо с первого захода! Он был большой и сильный. А Юлька - маленькая и слабая. И они очень подходили друг другу.
- Кнопка… - бормотал он, властно сгребая большой ладонью ее напоминающие сенежские сосульки пальцы-ледышки.
И она действительно к нему прикнопилась. И они оба разом прикнопились друг к другу.
Лет в двенадцать Юля стала терзать мать одним вопросом: как это можно - вдруг полюбить совсем чужого, незнакомого тебе человека? Встретить и полюбить? Мать в задумчивости морщила лоб, стараясь найти приемлемое и доступное для подростка объяснение. Отыскать его было нелегко.
- Когда ты его встретишь, - сказала наконец мать, - ты сама все сразу поймешь!
- А если я его пропущу? Не замечу? - беспокоилась Юля. - Ведь на нем не будет написано крупными буквами, что он предназначен именно мне! Как я его узнаю? Вдруг я пройду мимо?! Тогда как?
- Нет, этого не может быть! - уверенно сказала мать. - Ты обязательно его угадаешь и мимо ни за что не пройдешь!
Юля не очень ей поверила, вздохнула и на всякий случай стала смотреть вокруг в три раза внимательнее. Толку от этого не было никакого. Она уже чересчур удачно высмотрела себе Петьку и Роберта…
Но когда Артем Тарасов, волнуясь, впервые начал возле нее судорожно давиться согласными, Юля ненадолго перестала слышать морзянку своего сердца, опечаленного тем, что ничего не может сделать, чтобы помочь этому высокому человеку четко и складно говорить.