Все эти мысли вихрем проносились в её разгоряченном мозгу, не задерживаясь ни на мгновение. Кэмми была полностью во власти своих ощущений. Оба они с Таем лежали сейчас, совершенно обнаженные, тесно прижавшись друг к другу, и Кэмми чувствовала, как горячая булава его твердого мужского естества тычется в тесное жерло её потайного грота. Кэмми дугой выгибалась ему навстречу, пытаясь любой ценой ускорить священный миг проникновения, разрыва столь ненавистной в эту минуту девственной плевы. И наконец, обеими руками обхватив Тая за крепкие упругие ягодицы, Кэмми сама с такой силой прижала его к себе, что последняя преграда уступила напору и - подалась. Одним биением сердца спустя Тай уже полностью вошел в нее, причем столь резко и усердно, что Кэмми едва не застонала от неожиданной боли. Она и представить не могла, что соитие, которого она с таким трепетом ожидала, окажется столь болезненным.
Крепко держа Тая за плечи, Кэмми стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Однако Тай покрывал её лицо и шею такими нежными и пылкими поцелуями, что вскоре она с изумлением осознала, что тело её невольно подхватило равномерный ритм и даже начало отвечать на него. С радостным недоумением Кэмми включилась в бешеную скачку, в сводящий с ума экстаз первобытного танца.
Увы, все кончилось быстро, чересчур быстро. Кэмми только-только приспособилась к движениям Тая, когда тело его вдруг напряглось, с губ сорвался хриплый крик, а в лоно её волна за волной стали выплескиваться кипучие волны его страсти. Несколько секунд спустя Тай обессиленно распростерся на ней и затих.
Кэмми молча лежала, прислушиваясь к биениям своего сердца; или его сердца, поскольку сердца их бились сейчас в унисон. Зарывшись губами во влажные волосы Тая, она тихонько, почти беззвучно, прошептала: "Я люблю тебя". Ее душили слезы. Кэмми с горечью сознавала: позже, очнувшись, Тай позабудет обо всем, что между ними произошло.
Наконец, собравшись с силами, Кэмми выскользнула из-под него, и нагнулась, чтобы собрать разбросанную по полу одежду. На мгновение она оцепенела: чулки её лежали прямо на халате Тая - интимный контакт, так точно отражающий то, что происходило между ними всего несколько минут назад.
Обернувшись, она посмотрела на Тая с любовью и нежностью, но он лежал неподвижно, забывшись пьяным сном. Кэмми склонилась над спящим, легонько погладила его по щеке и с облегчением услышала, как он досадливо засопел во сне. Ничего, сколько бы виски Тай ни поглотил, большой беды не случится.
- Тай? - шепнула она.
- Гейл? - пьяно пробормотал он в ответ.
Гейл?
Кэмми хотелось кричать от обиды и горечи, однако усилием воли она обуздала проявление своих чувств. В конце концов, все это было всего лишь сном. Миражом. Очнувшись, Тай ни о чем и не вспомнит.
Дыхание его сделалось негромким и равномерным. Да, поутру он не вспомнит, что называл её Гейл.
Он вообще ничего не вспомнит.
И тут её захлестнула первая волна сожаления. Как она могла позволить ему такое? А, главное - себе! О чем она думала? Господи, да ведь, по большому счету, она сама ворвалась в его спальню и едва ли не силой заставила овладеть ею!
Вне себя от злости, Кэмми кинулась вон из спальни. Она с таким бешенством натянула трусики, что тонкая ткань лопнула сразу в двух местах, да и блузка тоже порвалась, когда Кэмми со страстью напялила её на себя.
Забравшись в свою машину, Кэмми громко всхлипывала; она готова была растерзать себя на куски за собственное безрассудство. Господи, что она натворила? Как ей теперь смотреть Таю в глаза? Она готова была провалиться сквозь землю от стыда.
"И все-таки, - подумала она, стиснув зубы, - те немногие минуты, что я провела с ним, я не променяла бы ни на что на свете."
Возвратившись домой, она заперла дверь на все замки и задвижки, и всю ночь просидела, не смыкая глаз и мечтая о Тайлере Стовалле. Да, прочь сомнения, она любила его всем сердцем. В противном случае, она ни за что не отважилась бы на столь безумный шаг. И это Кэмми сознавала со всей ясностью.
Внезапно она вспомнила свою мать. Клэр всегда прикрывала глаза на измены Самуэля, потому что просто не в силах была смотреть в глаза горькой правде. И вот теперь, мало того, что Клэр была вынуждена расплачиваться за собственную слабость, так и сама Кэмми, похоже, только что совершила не менее роковую ошибку, вступив в интимную близость с сыном Самуэля! Так ли уж отличен был Тай в этом отношении от своего отца? Особенно в Голливуде, где, если верить расхожей шутке, "кратчайший путь наверх лежал через постели". Кэмми и сама видела, каким бешеным успехом пользовался Тай у женщин. Смела ли она, "младшая сестренка", надеяться хоть на какое-то проявление взаимности с его стороны?
Нет, конечно. А на меньшее Кэмми была никак не согласна.
Заплаканная и подавленная, она целый день не отходила от телефона, ожидая, что Тай позвонит, чтобы обсудить вчерашнее происшествие. Но звонка она так и не дождалась. С каждым часом её все больше охватывал гнев, пока наконец Кэмми не удалось взять себя в руки и успокоиться настолько, чтобы твердо уразуметь: во всем случившемся виновата только она сама, Камилла Пендлтон Стовалл.
И нечего даже пытаться переложить вину на Тая.
Вспомнит ли он хоть о том, что между ними случилось? - в тысячный раз спрашивала она себя. Какой-то уголок её мозга ещё вселял в неё надежду, пытаясь уверять, что все это только сон или плод её воображения, однако всякий раз Кэмми находила в себе мужество признаться: нет, это была явь. И ещё она мечтала, чтобы Тай вспомнил, что провел ночь с ней, чтобы позвонил и сказал, что тоже любит ее!
Но вместо всего этого Тай вдруг исчез. Просто бесследно сгинул, как будто его и не было. Самуэль Стовалл ни разу не навестил Клэр, и она медленно угасла. Кэмми познакомилась с Полом, и вскоре вышла за него замуж, хотя вовсе его не любила. Конечно, она пыталась уверить себя, что пол - именно тот мужчина. Который ей нужен, однако теперь, оглядываясь на прошлое, могла твердо сказать себе, что намеренно обманывала себя, чтобы поскорее забыть о Тае, о своей несчастной, безответной и безнадежной любви.
И вот теперь Кэмми, вновь охваченная какими-то безумными надеждами, была на пороге нового безрассудного поступка.
Господи, Кэмми, неужели жизнь так ничему тебя и не научила?
Закрыв глаза, она глубоко вздохнула, потом громко сказала: "А, будь что будет!" и развернула взятый напрокат "бьюик" носом на восток.
Крякнув от натуги, Тайлер опустил тяжеленную картонную коробку на деревянный пол, убежденный, что коробку подменили и вместо книг битком набили цементом. День выдался на редкость трудным. Он всегда ненавидел сборы, а эти выдались, как назло, сложными и трудоемкими. Нет, не хотел он уезжать, и был крайне огорчен из-за того, что его вынуждали это сделать.
А вдруг Брюс ошибается? - в очередной раз спросил он себя. Квартирные кражи давно перестали быть редкостью. Особенно в солнечной Калифорнии. Наверно, можно было бы и не беспокоиться по этому поводу.
Если бы хоть что-нибудь украли…
Тайлер обмотал коробку клейкой лентой и, выпрямившись, огляделся по сторонам. Как будто он ещё и не начинал! У камина выстроились восемь крупногабаритных коробок, частично закрывающих вид на залив, на полу были разбросаны обрывки упаковочной бумаги, обрезки бечевки и клейкой ленты.
Тайлер устало плюхнулся на диван, провел рукой по непослушным волосам, задумчиво поскреб подбородок под опостылевшей уже бородой и тяжело вздохнул. Ну до чего же ему не хотелось уезжать отсюда!
Подняв голову и посмотрев наверх, он уже подумал даже, не послать ли Брюсу электронное послание с просьбой подробнее рассказать о случившемся. Зная характер своего друга, Тай опасался, что тот склонен преувеличивать опасность.
Вдруг, повинуясь совершенно необъяснимому порыву, Тай снял телефонную трубку и набрал номер, едва ли не с детства запечатленный в памяти. Три звонка, потом:
- Алло! - хрипловатый мужской голос, до боли знакомый и немного нетерпеливый.
Голос Самуэля Стовалла. Десять лет Тай не разговаривал с отцом.
Он уже открыл было рот, чтобы заговорить, но в мозгу промелькнуло ужасное видение: окровавленное и изломанное женское тело с раскинутыми в стороны руками и раскрытыми, невидящими глазами.
Тай резко опустил трубку на рычажки и с гневным изумлением обнаружил, что его колотит дрожь. А ведь видение это явилось ему даже не из воспоминаний; эту картину иногда рисовало ему неуемное воображение, когда он думал о Гейл.
А ведь ты вспоминаешь про неё лишь тогда, когда думаешь о нем!
Тай соскочил на пол. К чертям все это! Что-то он совсем распустился. Нужно отвлечься. Причем сегодня же!
Женщина!
Набрав ещё один номер, на сей раз, заглянув в телефонную книжечку с трогательно пустыми страничками, он услышал приятный женский голос. Увы - автоответчик!
"Здравствуйте. Вы позвонили по телефону Мисси и Дженин. Не забудьте оставить номер своего телефона, и мы непременно перезвоним вам".
Тай положил трубку. В глубине души он почему-то был даже рад, что Мисси не оказалось дома. Ее голос, записанный на автоответчике, мигом охладил его желание побыть с женщиной; по меньшей мере, с этой женщиной. Ведь, по большому счету, для Тая она ровным счетом ничего не значила, и мимолетная их встреча с целью удовлетворения его насущной и отнюдь не духовной потребности сейчас, при таком его настроении, только осложнила бы все.