- Я не так легко прощу ее за то, что она сделала с нами, заперев дом и бросив нас, не сказав ни слова. Вот вы, напротив, слишком легко перестаете гневаться. Вы всегда испытывали слабость по отношению к показному вульгарному тщеславию.
- Нет, капитан. Я просто испытываю восхищение перед всяким парадом. Разве на меня не произвел впечатления парад ваших солдат?
- Мадам, на вас произвела впечатление моя личность!
- О, не притворяйтесь, капитан. С вашей подозрительно короткой стрижкой, кожаным жилетом, облегавшим вашу грудь так тесно, что дама могла бы покраснеть от смущения при виде этих мужских объемов, вы красовались так, что и любой петушок покраснел бы.
- Скажите лучше, мадам, что мой петушок заставил вас покраснеть!
- Вы вульгарный тип! Кромвелевский щеголь! Такая самонадеянность!
- Совершенно справедливо, мадам, только справедливо. Но вам все нравилось, каждое мгновение.
- Это не оправдывает вас. Вы оказались инструментом моего совращения и позора.
- Я искренне надеюсь, что это именно так! Однако хватит дружеской перепалки. Как вы думаете, что привезла маркиза в этом караване, достойном султана?
- Подозреваю, там что-нибудь для Джулианны. Посмотрите, с ней в карете лондонская модистка, несколько помощниц и новая горничная.
- Откуда вы знаете, что это модистка? В этом черном платье она выглядит как ворона.
- Они теперь так одеваются, капитан. Постарайтесь стать на уровень нынешних времен. А в другом фургоне, я так полагаю, это свертки с разной материей. Здесь сошьют с дюжину прелестных платьев. Как мне порой не хватает нового платья! Эта старая тряпка…
- Это самая прекрасная тряпка с тех пор, как Ева сразила Адама с помощью яблока.
Единственное, что мне нравится еще больше, так это ваш туалет Евы до грехопадения.
- Вы вульгарный тип!
- Всегда, мадам, всегда. А теперь идите сюда и очаруйте моего змия!
- Одну минутку, капитан. Есть другая новость, и мне она не нравится. Наш молодой друг сбежал.
- Это была необходимая хитрость, мадам. События настигли его.
- Какие события?
- А разве вы не причастны к этому? Нет, не спрашивайте меня, я все равно не скажу вам.
- Мне это не нравится. Я уже говорила вам, нам в спину дуют черные ветры.
- Тогда нам лучше лечь вместе, чтобы согреться, мадам.
Леди Реджина Кингсблад взбежала по ступенькам в Большой зал с такой легкостью, словно ей лет двадцать, а не шестьдесят семь. Она предпочитала французскую моду английской, потому что та больше соответствовала ее вкусам. На маркизе был палантин из белого горностая и такая же муфта, темно-зеленое бархатное платье, зеленая шляпка с зелеными лентами и серыми страусовыми перьями, которые весело плясали, когда она оглядывала комнату.
- Все так, как я помню! Ничего не изменилось! О Боже! Как это хорошо снова очутиться дома!
Джулианна смотрела на свою бабушку с почтением и любовью.
- Бабушка, ты выглядишь такой свежей, словно только что вышла из своей туалетной комнаты, а не ехала в карете. В чем твой секрет?
Леди Реджина тепло улыбнулась:
- Моя дорогая, здесь нет никакого секрета. Мне достаточно подумать о Блад Холле, чтобы почувствовать себя такой же юной, как в тот день, когда твой дедушка меня внес на руках в этот дом. - Она замолчала, приподняв одну бровь, - манера, которую она бессознательно переняла у своего мужа. - Я ведь тебе рассказывала эту историю? Конечно рассказывала. - Она развязала у себя под подбородком зеленую ленту. - Могла ли я представить себе в тот день, что вскоре стану хозяйкой этого большого дома? Я когда-нибудь говорила тебе, что твой дедушка был в то время обручен с другой дамой?
- Нет, не рассказывала, - приврала Джулианна, потому что она очень любила слушать рассказы маркизы о ее молодых годах.
- Да, да, был обручен, и теперь он утверждает, что решил не жениться на ней в тот момент, когда она объявила, что он должен переменить название Блад Холла сразу же после их свадьбы. Конечно, это неправда. Я была там, когда она сказала это, и он тогда никак не показал, что задет этой милой глупостью. Теперь думаю, что это была моя вина. Я только перед этим рассказала ей в самых страшных красках о том, как этот дом получил свое имя. Это было нехорошо с моей стороны.
Маркиза сняла шляпку, обнажив серебряные волосы. Мать шести детей, она до сих пор демонстрировала миру тонкую талию, не нуждавшуюся в корсете, и грудь, которую не нужно было поддерживать бюстгальтером.
Накручивая на палец один из локонов около уха, она продолжала своим высоким контральто:
- Я бы раскаивалась, если бы это не было началом конца того обручения. Сам Максвелл еще не был в этом уверен. Но что касается меня, то это была любовь с первого взгляда. Или, скорее, страсть, если ты простишь мне это вульгарное выражение. Любовь пришла позже. - Она взглянула на Джулианну, очаровательная в своей непосредственности. - Понимаешь, я думала, что он разбойник с большой дороги, увлекшийся мною. Нет, это не значит, что я что-нибудь позволила ему.
Леди не должны испытывать страсти по прихоти. Конечно, хорошо иметь эти страсти, но надо представлять последствия…
- Бабушка! - запротестовала Джулианна, понимая, что ей необходимо вести себя как подобает несведущей девушке, какой ее принимает свет. Но в сердце своем она была совершенно согласна с чувствами маркизы.
Следующие полчаса она пили чай и обсуждали, как проводят время в зимние месяцы на итальянском побережье.
- Максвелл объявил, что он не вернется туда, - сообщила под конец маркиза, - но он всегда любил любоваться дамами, а женщины итальянских кровей гораздо доступнее, чем англичанки. О, он, конечно, буйствовал, но он не устоял перед моими уговорами, особенно когда узнал, что я уже пригласила некую сеньору Гуччи провести с нами остаток сезона. Она просто шлюха, но твой дедушка, как и Байрон, неравнодушен к этому типу женщин.
- Бабушка, а ты не ревнива?
Маркиза вздернула подбородок:
- Моя дорогая, женщина, которая не знает, как удержать мужчину, не стоит ничего.
Джулианна не знала, куда спрятать глаза, поэтому она спрятала свою улыбку за чашкой чая.
- А теперь расскажи мне, бабушка, почему ты оказалась в Девоне без дедушки, который не переносит одиночества.
Маркиза улыбнулась, ее знаменитые зеленые глаза еще более потемнели.
- Потому что тебя не было в Лондоне, чтобы встретить меня. - Ее безупречные брови приподнялись. - Но вот что привело тебя в Девон, дорогая?
Глаза Джулианны, более светлый вариант зеленых глаз бабушки, уклонились от взгляда маркизы.
- Ты ведь слышала.
- Я слышала слухи, сплетни, разную болтовню, - прямо заявила леди Реджина. - Я приехала, чтобы услышать правду от тебя.
Джулианна потянулась к чайнику, чтобы налить чай в чашки, но ее руки так дрожали, что она отказалась от этой затеи и положила их на колени.
- То, что ты слышала, - это правда. Я устроила спектакль на свадьбе герцога Монтроза. - Она виновато взглянула из-под черных ресниц на бабушку. - Слишком много шампанского… я так думаю.
- И разлитие желчи от разбитого сердца, - мягко добавила пожилая дама.
У Джулианны расширились глаза.
- Что ты хочешь сказать?
Леди Реджина дотянулась до чайника и налила две чашки.
- Я многое рассказывала тебе о своей жизни, Джулианна. Ты была для меня таким же дорогим ребенком, как и твой отец, и я обращалась с тобой как с собственной дочерью. Но потому, что ты не была моим ребенком, я часто говорила с тобой настолько доверительно, как никогда не говорила с собственными детьми. Это касается прошлых времен. Ты не должна задавать мне вопросов о том, что я собираюсь рассказать тебе. И уж, конечно, ты ни в коем случае не должна говорить об этом с твоим дедушкой. Он всегда должен верить, что моя любовь к нему возобладает над любыми грустными и неловкими моментами в моей жизни.
Не глядя на Джулианну, маркиза дотянулась до ее руки и похлопала по ней:
- До того как я встретила твоего дедушку, я оказалась замешанной в скандале, настолько ужасном и опасном, что тебе и в мыслях не привидится.
Джулианна засомневалась в этом, но сильно сжала руку маркизы.
- Я уже была замужем.
- До дедушки?
Леди Реджина обернулась к ней и мрачно кивнула:
- Он был граф. Я никогда не встречалась с ним. Нас обвенчали заочно, когда я еще была на пансионе в монастыре в Италии.
Глаза Джулианны широко раскрылись, но она заставила себя молчать.
- Замужество было устроено моим дядей, который стал моим опекуном после смерти моих родителей. Мне исполнился двадцать один год, я была полна надежд и страха перед внешним миром, которого я не знала и не понимала.
- Это кажется невероятным, - прошептала Джулианна.