* * *
После легкого, но продолжительного обеда в ресторане "La Belle Epoque" в отеле "Normandy", за которым к семье Эсперандье присоединился Давид, вся компания отправилась в мэрию Трувиля. В это время года новобрачные заглядывали нечасто, поэтому обрадованный мэр со всей торжественностью провел церемонию регистрации брака и так долго беседовал и обменивался шутками с молодоженами, что из мэрии они выбрались буквально за пару минут до начала церковного ритуала.
На пороге мэрии их встретил ледяной северный ветер и ночная темнота, хотя на часах было почти пять. Было время прилива. У набережной на пенистых синевато-серых волнах качались корабли.
Эсперандье торопливо прошли по бульвару Фернан-Муро и свернули на улочку, ведущую к церкви Нотр-Дам-дэ-Виктуар. Братья посовещались, и Жиль с Софи и детьми первыми вошли в церковь. За ними - Малори и Коля, а следом - Альбан под руку с Жозефиной. В полной тишине они заняли свои места в первом ряду. Жиль что-то прошептал святому отцу и сел рядом с женой. Когда заиграл орган, присутствующие обернулись, чтобы увидеть, как в сопровождении Давида входит Валентина. Ее улыбка была такой лучезарной, что все на мгновение позабыли о царящем в храме холоде. Глядя на Валентину, Альбан ощутил, как его сердце наполняется радостью, благодарностью и восторгом, которого он раньше никогда не испытывал. Теперь он был уверен - страницы прошлой жизни перевернуты и он не станет к ним возвращаться. Они с Валентиной напишут собственную историю. С каким нетерпением, без сожалений и страха, вступает он в новую жизнь!
Валентина встала рядом с женихом, Давид отступил в сторону. Любуясь ею, Альбан подумал об их будущем ребенке. Над ним витает угроза наследственной болезни, равно как и над остальными потомками Маргариты. Когда он родится, Альбан обязательно поговорит с Валентиной, хотя ему почти нечего ей рассказать. Единственный ключ к этой истории держит в своих руках Жозефина, но она, по-видимому, решила унести его с собой в могилу.
Альбан украдкой посмотрел на племянников. Послушные и собранные, они с улыбками на лицах смотрели, как их дядя венчается. Конечно, если бы Альбан с Валентиной решили устроить пышную свадьбу, Анна стала бы подружкой невесты и ее нарядили бы в розовое платье и надели венок из цветов… А ведь именно она, спрятавшись в шкафу, нашла старый бумажник Феликса. Если бы не эта находка, братья Эсперандье так никогда и не узнали бы о том, что их мать была душевнобольной. В обрывочных детских воспоминаниях она осталась бы просто странноватой, угрюмой и неласковой. Но трое детей, играя в прятки, нашли вход в иную реальность. Отныне Жилю придется жить с сомнением в душе, ежедневно опасаясь, что шизофрения проявится в его детях. Альбан со временем разделит те же страхи и сомнения. Как быть? Взвалить эту ношу на плечи Валентины или молчать, как Жиль, который предпочел не беспокоить жену понапрасну?
Голос священника, многократно усиленный микрофоном, вознесся к церковным сводам. Виновато улыбнувшись, кюре отключил микрофон и более интимным тоном обратился к жениху и невесте, которых ему предстояло обвенчать.
* * *
Детей посадили с краю: Поля и Луи с одной стороны, Анну - с другой. Если верить Софи, это был единственный способ заставить их вести себя хорошо. В роскошном, отделанном деревянными панелями и потолочными балками зале гостиницы "Ferme Saint-Simeon" стол для новобрачных и их гостей накрыли в некотором отдалении, и обслуживающий персонал был к ним исключительно внимателен.
- Если я за что-то берусь, все будет сделано по высшему разряду! - заявил Жиль.
Это он заказал стол, выбрал меню и вина и даже приготовил молодоженам сюрприз, который намеревался преподнести в конце вечера. За окном разыгралась настоящая буря - в устье реки вздымались волны, вокруг гостиницы вертелись сумасшедшие порывы ветра.
- Повезло вам с погодой, ничего не скажешь, - заметила Софи. - Фотограф, ожидавший на выходе из церкви, чуть не замерз. Хотя какой еще могла быть погода тридцатого декабря в шесть часов вечера? Жаль, что вам пришлось торопиться…
Весь день она осыпала невесту колкостями, но испортить настроение так и не сумела. Вот и теперь Валентина ответила:
- Мы все наверстаем на крестинах. Кстати, у нас будет мальчик.
- Черт! - воскликнула Анна, которая мечтала о маленькой кузине.
Жозефина, смеясь, похлопала правнучку по плечу.
- Детей не выбирают, дорогая. Берут, что дают, и говорят доброму Боженьке "спасибо".
Если бы она могла выбирать, она тоже предпочла бы девочку, но родился Феликс, ее несчастный Феликс… Жо положила в рот кусочек тюрбо с горчицей и томатами и попыталась понять, как именно эта рыба приготовлена. День выдался длинный и утомительный, но ощущение исполненного долга делало Жозефину счастливой. Она так хотела побывать на свадьбе Альбана. Теперь она уйдет с миром, когда придет ее час.
Официант наполнил их бокалы великолепным Шато де Мерсо, которое выбрал Жиль.
- Давайте чокнемся все вместе, - предложил сидящий рядом с Жозефиной Давид.
- За что будем пить?
- За тебя, Жо! За нашу обожаемую бабушку!
Все собравшиеся присоединились к тосту Давида, потом каждый вернулся к прерванной беседе.
- Ты достоин носить фамилию Эсперандье! - улыбнулась ему Жо.
- Да я и так чувствую себя членом вашего клана! И очень горжусь тем, что сегодня я здесь, с вами.
- Ты ведь четвертый мушкетер, - напомнила она. - По-другому и быть не могло.
Жозефина по очереди посмотрела на своих внуков. Затем ее взгляд остановился на Давиде. Стол был достаточно велик, и гости сидели на большом расстоянии друг от друга и могли говорить, не боясь быть услышанными соседом. Склонившись к Давиду, Жо прошептала:
- Я очень рада за Альбана. Карты давно сказали мне, что его брак будет очень счастливым, но я уже начала волноваться, ведь он не заводил серьезных отношений.
- И вдруг появляется Валентина! Он влюбляется как сумасшедший, и они женятся!
- Она того заслуживает. Кстати, ты на нее не заглядывайся, твоя очередь тоже придет.
Давид залился краской, а Жозефина засмеялась.
- Придет даже скорее, чем ты думаешь, - ласково добавила она.
Официанты освободили их тарелки и наполнили бокалы. Жиль болтал с Малори, Софи с Коля, а сидящие рядышком Валентина и Альбан не могли отвести глаз друг от друга. Жозефина снова придвинулась к Давиду.
- Они решили обосноваться на вилле, и это единственное, что меня беспокоит.
- Твоя вилла скоро обретет былой блеск. Это должно тебя радовать. Жо, тебе трудно угодить! Тебя послушать, так ты просто мечтаешь очутиться в доме престарелых! Или в одном из этих домишек у моря с фальшивыми фахверковыми фасадами "в нормандском стиле"!
- Нет, конечно. Но разве ты не нашел бы для меня где- нибудь поблизости хороший маленький домик?
- Жо, для человека, который всю жизнь прожил на одном месте, переезд смерти подобен! Ты родилась на этой вилле, и ты ее любишь.
- Я ее любила, - поправила его Жо. - Когда-то любила…
Глаза пожилой дамы затуманились, и она покачала головой.
- Конечно, дом здесь ни при чем. И все-таки бывают места, откуда надо бежать без оглядки.
Она повернулась к Давиду лицом и окинула его оценивающим взором.
- В церкви, пока кюре благословлял молодых, я кое-что придумала, - сказала она, понизив голос. - Ты - человек серьезный и заслуживаешь доверия. Что, если я открою тебе секрет?
- Мне?
- Да. Тебе и только тебе.
В ее застывшем взгляде зажегся странный огонек.
- Маргарита не накладывала на себя рук, - тихо проговорила Жозефина.
Давид пару секунд сидел с ошарашенным видом.
-Что это значит? - с трудом вымолвил он.
- О, это запутанная история…
Пожилая дама сделала глоток вина. Может, алкоголь придаст ей храбрости? Или она просто решилась хоть кому-то открыться? По мнению Давида, момент для откровений был выбран весьма неудачный, но жестом он дал понять, что ждет продолжения.
- Понимаешь, Маргарита была сумасшедшей и ни капли не любила своих детей. На всем свете она любила только Феликса. На мальчиков эта требовательная и страстная любовь не распространялась. Они ей мешали! Чтобы успокоить Маргариту, я говорила ей, что мы с Антуаном сами обо всем позаботимся. Но Феликс не мог этого понять, ему хотелось, чтобы Маргарита больше времени проводила с детьми. Надеялся, что материнская любовь проснется… Однажды ему пришло в голову поставить в их с Маргаритой спальне кроватку младшего сына. Коля был очаровательным и очень спокойным ребенком. Но для нее он был чужеродным элементом, от которого она желала избавиться, чтобы остаться наедине с мужем.
Давид залпом осушил бокал. Альбан рассказывал ему о том, что пережил Коля в комнате с вышитыми портьерами, но он не воспринял это всерьез.
- Я думаю, это была не единственная ее попытка - малыш Коля постоянно плакал. Просто однажды, вернувшись раньше обычного с фабрики, Феликс застал Маргариту на месте преступления. Он был в ужасе! После этого он решил, что жену надо лечить. Кроватку Коля немедленно вернули в комнату братьев. Как только она исчезла из комнаты, Маргарита потеряла к мальчику всякий интерес. Она вообще редко обращала на сыновей внимание, разве что когда они путались у нее под ногами. Думаю, она их почти не замечала. Мимоходом потрепать по щеке - вот все, на что она была способна.
Принеся извинения за то, что мешает их беседе, метрдотель поставил перед ними по накрытому крышкой блюду.
- Мясо выкормленного на солончаке ягненка с белой свеклой и черными трюфелями! - объявил он.
- Фирменное блюдо заведения! - внес разъяснения Жиль.