Увидев изображение на последней карте, Жо улыбнулась.
"Вот теперь порядок!"
Она вернула колоду в ящик. Слава Богу, теперь снова можно гадать на картах, не испытывая ни малейшего беспокойства…
* * *
В четверг утром Альбан два часа провел в кабинете Жан- Поля в Сен-Гатьен-де-Буа. Все указывало на то, что Торгово-промышленная палата Англькевиля-ан-Ож готова утвердить кандидатуру господина Эсперандье при условии, что тот как можно скорее пройдет соответствующее обучение.
- В управлении аэропортом такого типа большое значение имеет коммерческий аспект, - напомнил ему Жан-Поль. - И, разумеется, необходимо иметь минимальные базовые знания в сфере управления. Все решения принимаются только после предварительных обсуждений, но, если не считать этого, работа очень приятная, вот увидите! Кроме того, два месяца я буду вам помогать и потихоньку передавать дела.
Из огромных, во всю стену, окон открывался вид на взлетно-посадочные полосы. На полосе с травяным покрытием как раз готовился к взлету маленький туристический самолет.
- Если захотите летать - на здоровье!
На лице Альбана отразилось сомнение, скоро сменившееся улыбкой.
- Если в очках у вас стопроцентное зрение, вы без проблем получите разрешение пилотировать наши самолеты. Конечно, это не "аэробусы" и не "боинги"… Но в качестве игрушек они не так уж плохи.
- Я об этом подумаю, - согласился Альбан.
Он был уверен, что сядет за руль маленького самолета только в том случае, если желание летать станет нестерпимым. Альбану удалось затолкать его в глубины сознания, но временами оно давало о себе знать: пару ночей назад ему приснилась красивая ночная посадка в аэропорте Руасси - Шарль-де-Голль. Альбан вновь испытал удовольствие от безукоризненно выполненного приземления на обрамленную с обеих сторон огоньками полосу. Он проснулся с блаженной улыбкой на устах как раз в тот момент, когда во сне выключал реактивные двигатели. Слава Богу, что после аварии самолеты приходят к нему в сладких снах, а не в кошмарах.
- Я слышал, у вас послезавтра свадьба? Примите мои поздравления! Желаю вам счастья и любви!
- Мы никого не приглашаем, - поторопился объяснить Альбан. - Решили отпраздновать это событие в узком кругу.
- О, я не обижаюсь, что вы! Нравы в провинции изменились, условностей стало меньше. Это раньше мы были обязаны устраивать приемы для всей окрути, а потом выслушивать, кто и на что обиделся и что и кому пришлось не по вкусу. Даже социальные слои, и те перемешались. Возьмем, к примеру, ваш автомобиль. Сегодня мужчину ваших лет, разъезжающего на сиреневом "твинго", сочтут оригиналом. А лет двадцать назад на всех углах шептались бы, что вы спустили все свои деньги в казино, раз ездите на такой машине.
Они вместе посмеялись, затем к Жан-Полю вернулась серьезность.
- Вы приехали в наши края после долгого отсутствия, Альбан. И скоро увидите, что здесь многое изменилось.
- Я это заметил. Но меня уже не надо убеждать, решение принято.
- Вот и славно! Давид не простил бы мне, если бы я вас упустил! Он очень хочет, чтобы вы здесь остались.
Взгляд Альбана снова скользнул по взлетно-посадочной полосе. С каждой новой встречей ему было все приятнее общаться с Жан-Полем, и перспектива работать в Сен-Гатьен-де-Буа, в этом "маленьком" аэропорту, его уже не обескураживала. Разве что самую малость…
Он вежливо попрощался и отправился в поликлинику Довиля, где ранним утром оставил Валентину. Она ждала его, прогуливаясь по тротуару - руки в карманах, воротник пальто поднят, волосы треплет ветер. Она показалась ему такой красивой, что сердце утонуло в нежности. Валентина, в отличие от всех своих предшественниц, обладала даром одним своим видом вызывать в его душе чувства волнения и гордости. А может, он так сходит по ней с ума, потому что стал старше? Или все дело в том, что он нашел ту, которую искал?
Стоило ему притормозить, как Валентина запрыгнула в авто.
- Сегодня так холодно! Дорогой, у меня для тебя две новости. Первая не очень интересная - я поправилась на два килограмма. Но свадебное платье, надеюсь, все равно на меня налезет. А вторая касается нас обоих.
- Говори скорее!
- Если верить УЗИ, у нас будет мальчик.
- Ты рада?
- Счастлива! Он будет вылитый ты, Альбан!
- А когда же появится маленькая Валентина?
- В следующий раз.
- Как по-твоему, лучше Шарль или Жюльен?
- Шарль Эсперандье звучит великолепно!
На светофоре загорелся красный, и Альбан воспользовался моментом, чтобы поцеловать Валентину в шею.
- До рождения малыша еще так далеко! Я умираю от нетерпения!
- Посмотрим на тебя, когда начнутся бессонные ночи, - смеясь, сказала Валентина. - Кстати, я подумала, не переселиться ли нам на второй этаж? Тогда, заслышав плач, придется бегом подниматься на один этаж, а не на два. Или ты не хочешь переезжать из своей детской комнаты?
Альбан ответил не сразу. А действительно, хочется ли ему спать в другой комнате? В другой - не в той, которую, преодолев все препятствия, он завоевал, будучи подростком? Родительская спальня не вызывала у него абсолютно никаких эмоций до того дня, когда он застал в ней кричащего от ужаса Коля. Спальню Жозефины и Антуана он привык считать неким подобием святилища.
- Держаться за конкретную комнату - идиотизм, - пробормотал Альбан. - Мы переедем туда, куда ты захочешь, благо места полно.
Нужно освободить "Пароход" от призраков, раз и навсегда. Пока в доме есть комнаты, куда никто никогда не заходит, обстановка в нем будет оставаться напряженно-тревожной.
- Комната с птицами - одна из самых красивых в доме, - сказал он, стараясь перебороть собственную неуверенность. - А рядом с ней есть гостевая, которую можно приспособить под детскую.
- Если так, я оставлю рабочий кабинет на третьем - там потише, когда в доме полно народу. А чтобы я могла присматривать за маленьким Шарлем, мы поставим интерфон.
Валентине грядущие перемены пришлись по вкусу. Прошлое "Парохода" не тяготело над ней, и она не боялась какой-то конкретной комнаты, поскольку ни с одной у нее не было связано неприятных воспоминаний. Бесспорно, это наилучший способ прогнать из дома тени, сомнения и печальные истории прошлого.
* * *
Неутомимый Коля принялся за переделку ванной комнаты. Физический труд доставлял ему удовольствие. Жиль нашел его стоящим на лестнице - Коля как раз вскрывал лаком потолок.
- Пришел помочь? - спросил он, увидев на пороге старшего брата.
Лицо Коля сплошь покрывали мелкие пятнышки, отчего вид у него был нездоровый, но улыбка сияла радушием.
- Я никудышный мастер, а маляр из меня и вовсе скверный. А еще я…
-… большой лентяй.
- Ну, моя секретарша с тобой бы не согласилась, - возмутился Жиль.
Вспомнив о Жюли, он почувствовал себя не в своей тарелке, поэтому поспешил сменить тему разговора.
- По-моему, дом преображается день ото дня.
- Конечно! С таким-то сумасшедшим размахом работ… Но я со своей скромной кисточкой немногим могу похвастаться.
- Если тебя не устраивает, что мы…
- Меня все устраивает, Жиль. Мы обо всем договорились, ты оформил нужные бумаги. Я люблю "Пароход" так же сильно, как и вы, и ты это знаешь.
- Несмотря ни на что?
- Признаю, в тот день я пережил настоящий ужас. Перед этими проклятыми портьерами я готов был поклясться, что ноги моей не будет в этом доме всю оставшуюся жизнь!
- А потом?
- Потом страх ушел. Знаешь, это меня… освободило, что ли.
И все-таки он поспешил найти себе приятное занятие, которое отвлекало бы его от мрачных мыслей.
- Меня удивляет, - продолжал Коля, спускаясь с лестницы, - что мы, когда были детьми, ничего не замечали.
- Дети живут в собственном мире и обращают мало внимания на взрослых. А подростки - и того меньше. Это наша мать, мы привыкли видеть ее такой - слегка странноватой. И не удивлялись.
- Но папа, Жозефина и Антуан ни днем ни ночью не знали покоя, верно? Каким мучением для них было год за годом, денно и нощно, следить за каждым движением этой женщины! И как им удавалось скрывать от всех ее сумасшествие?
- Вспомни, Маргарита же не выходила из дома! Думаю, у нее случались припадки, но в остальное время она вела себя нормально. Наверняка за ней присматривали, ухаживали, даже лечили. Но вряд ли это были психиатры.
- А кто в то время был нашим семейным врачом?
- Доктор Пертюи. Скорее всего, именно он направил ее к психиатру. Тому самому, который предложил поместить Маргариту в лечебницу, а папа отказался.
- Ты пробовал найти этого господина Пертюи?
- Он умер, - вздохнул Жиль. - Все пути ведут в тупик.
Коля с задумчивым видом помешивал лак палочкой.
- Самое странное - если бы у меня спросили, счастливым ли было мое детство, я бы ответил: "Да, оно было счастливым".
- И я тоже. Жо улаживала все недоразумения, она была как буфер между нами и матерью. Уже только за это мы должны ее поберечь. Она старенькая, и вся эта история с больницей…
- Ты тоже приставал к ней с вопросами? - возмущенно спросил Коля.
- Выражаясь твоими словами, пробовал. Ты, наверное, догадываешься, что она мне ответила. Передаю дословно: "Вы с братьями оставите меня в покое раз и навсегда! Это мое последнее слово".
Коля подавил смешок.
- С одной стороны, я радуюсь, что она остается верна себе, с другой - огорчаюсь, ведь это значит, что мы никогда не узнаем правду.
- Боюсь, что так, - согласился Жиль.
Он пересек ванную и остановился перед зеркалом в изящной витой раме.
- Прекрасное зеркало! Откуда оно?