- Жозефина! - снова крикнул он. - Это я, Альбан!
Отступив на шаг, он изо всех сил ударил в дверь ногой, но поддалась она только с третьей попытки, скрипнув сломанным замком. С порога он увидел лежащую на полу бабушку, рядом - перевернутый стул.
- Жо! Боже мой, Жо!
Упав перед ней на колени, Альбан пытался вспомнить, какую помощь следует оказывать в таких случаях. Жозефина дышала, но была без сознания, пульс едва прощупывался. Альбан оттолкнул стул, встал и набрал номер скорой медицинской помощи. Объяснив, как к ним проехать, он принес из спальни пуховое одеяло и накинул его на Жо. Он мог бы подложить ей под голову подушку, но знал, что человека нельзя трогать, если не знаешь причины и последствий его падения.
- Что случилось? - глухим голосом спросила с порога Валентина. - Я видела, как ты выбил дверь…
Она не захотела ждать его дома.
- Не знаю. "Скорая" уже выехала. Посиди немного с Жо, пока я открою ворота, хорошо?
Альбан включил прожектор, освещавший подъездной путь, и вышел. Жозефина из года в год включала его, когда кто-нибудь из братьев сообщал ей о своем намерении приехать после наступления темноты. Задыхаясь от волнения, Альбан вернулся на "Пароход" за ключом, потом распахнул ворота и побежал к флигелю. Валентина сидела на полу, сжимая руку Жо в своих ладонях.
- Она плохо выглядит, - прошептала молодая женщина. - Думаешь, она…
Валентина не закончила фразу и не подняла глаз. В открытую дверь врывался холодный ветер. Альбан толкнул дверь и прижал ее табуретом. Вернувшись в комнату, он едва сдерживал слезы. Чтобы успокоиться, пришлось несколько раз сглотнуть.
Что с Жо? Она без сознания или впала в кому? Сколько времени она в таком состоянии? Выдержит ли сердце, проснется ли она? Он гнал прочь мысли о том, что она может уйти, оставить их, исчезнуть. Только не сейчас, не на Рождество, не перед его свадьбой!
Стараясь заглушить растущий в душе страх, Альбан сунул руки в карманы джинсов и стал мерить шагами кухню.
- Поскорее бы они приехали! - наконец проговорил он.
А что, если он подошел посмотреть на флигель, когда они с Валентиной были в ванной, не случайно? Что, если нескольких часов, которые он выиграл у судьбы, хватит, чтобы спасти Жо? Звала ли она его, прежде чем впасть в забытье? Конечно, находясь в доме, он не смог бы ее услышать, но все-таки…
- Она - единственное, что у меня осталось, - выдохнул он.
Встретившись взглядом с Валентиной, Альбан добавил:
- Осталось из детства, из прошлого.
Потерять Жозефину будет намного больнее, чем родителей. И он никогда не узнает правду о них.
Свет оранжевой мигалки пробежал по облицованной плиткой стене. Альбан бросился к двери.
7
Давид с удовлетворением отметил, что принесенные им птифуры пришлись Жозефине по вкусу. Она с хрустом прикончила очередное печеньице и улыбнулась.
- В этой больнице людей морят голодом, - сказала она.
- Я принесу тебе еще.
Она помрачнела и вздохнула.
- Думаешь, они собираются долго меня здесь держать?
- Понятия не имею, Жо. Я не врач. Поговори с ними сама. Но ты должна их слушаться. Знала бы ты, как мы испугались…
Улыбка подчеркнула морщины на изможденном лице.
-До меня дошли слухи, что Альбан выбил мою дверь ногой.
Похоже, она находила этот факт забавным. Но веселья хватило ненадолго - Жо вздохнула и закрыла глаза. На лицо упала тень усталости. Ее руки и предплечья были покрыты гематомами - следами многочисленных перфузий.
- Перескажи мне последние сплетни, - шепотом попросила она. - Что ты сейчас продаешь?
- В делах затишье. Самые обычные дома и одну ферму. Вот ее-то мне никак не удается продать. Прекрасные участок и постройки - занимайся, чем твоей душе угодно. К несчастью, ее прежний владелец в прошлом году повесился. Все это знают, поэтому и не покупают.
Он думал, что это позабавит Жозефину, но пожилая дама приоткрыла веки и посмотрела на него с беспокойством.
- Не стоит покупать дом повешенного, - прошелестела она.
- Ох, Жо!
- Я знаю, что говорю! Некоторые дома притягивают несчастья, и это правда.
Давиду не хотелось ее расстраивать, поэтому он промолчал. Если уж на то пошло, многие вещи, недоступные разуму обычных людей, были для пожилой мадам Эсперандье очевидны, и до сих пор она ни разу не ошибалась.
-Я думала, что наша старая вилла - одно из таких мест, но последнее время стала сомневаться, - добавила Жо. - У меня в голове все перепуталось. И все-таки я бы предпочла, чтобы они ее продали.
- Ты все так же не хочешь с ними поговорить?
- Не хочу.
Давид не был ее внуком, поэтому Жо на протяжении многих лет по чуть-чуть посвящала его в некоторые свои секреты, возлагая тем самым на его душу груз, с которым он не знал, что делать. Давид наклонился к ней и взял ее руку, лежавшую на простыне.
- Жо, если с тобой что-то случится…
- Вот целомудренный эвфемизм для смерти! "Что-то" - просто и емко!
- Черт с ними, со словами. Но ты об этом думала? - настаивал Давид.
- Кто об этом не думает? - жестко ответила она вопросом на вопрос.
- Значит, они никогда не узнают.
- И тем лучше для них! Или ты думаешь, что я молчу, только бы их позлить? Я всегда их оберегала, Давид, и буду оберегать до конца моих дней. Ты можешь назвать мне хотя бы одну причину, по которой я должна рассказать им обо всех этих мерзостях?
- Они имеют право знать правду.
Жозефина воздела очи к небу и высвободила руку из его ладоней.
- Это слова. Красивые пустые слова. Ты всегда был краснобаем, это помогает тебе в работе. Но на меня можешь не тратить сил.
Она говорила, слегка растягивая слова. Создавалось впечатление, что ей тяжело дышать.
- Не волнуйся, Жо. Тебе нужно больше отдыхать.
Давид украдкой посмотрел на часы: он уже опаздывает, клиентам придется его дожидаться, и все-таки ему не хотелось оставлять ее одну. Его привязанность к Жо была искренней, не наигранной, он любил ее, как родную бабушку, а Альбана - как брата. Эта семья стала его семьей. Он выбрал ее, когда был подростком, потому что семейство Эсперандье не было похоже ни на какое другое. В доме Давида не было места развлечениям: отец и мать с утра до ночи сидели в агентстве, а единственная сестра была намного старше, и Давид скучал. Но стоило ему переступить порог "Парохода", и он тонул в выдумках, излишествах и дружелюбии. Угрозы отца ничего не изменили, выбор был сделан. "Мы тебя околдовали", - сказала бы Жо, если бы могла прочесть его мысли.
Жозефина, похоже, задремала. За спиной Давида скрипнула дверь, и вошел Альбан. Давид приложил палец к губам и взглядом указал сначала на Жо, потом на часы, затем встал и взял свое пальто.
- Приду завтра, - шепнул он. - Что тебе сказали доктора?
- Они наблюдают за ней, проводят обследование. Разве от них добьешься конкретного ответа?
Они дружески хлопнули друг друга по плечу. Альбан занял место Давида в единственном в палате кресле и с нежностью и беспокойством посмотрел на спящую Жозефину. Если верить заведующему отделением, у бабушки - нарушение мозгового кровообращения. Это серьезно, но не трагедия, и предполагается, что в скором времени она вернется к нормальной жизни. Разумеется, это может повториться, и, когда речь заходит о пациентах ее возраста, врачи всегда осторожны в своих прогнозах. Доставив ее в больницу три дня назад, Альбан утонул в море вопросов. Сидя в "скорой", чья сирена, словно пила, терзала нервы, он спрашивал себя, как они будут жить без Жо, которая всегда была оплотом их семьи. И из-за нее тоже он решил поселиться в Нормандии, она была душой "Парохода" несмотря на то, что предпочла его покинуть. Всем сердцем Альбан хотел, чтобы она была рядом, на своем посту, стала свидетелем грядущих событий - возрождения виллы и появления на свет еще одного Эсперандье, прожила еще много лет в счастье, которого заслуживает. Ему так хотелось отблагодарить ее за все, что она для них сделала…
Жозефина пошевелилась и открыла глаза.
- А, дорогой, ты уже здесь…
- Как ты сегодня?
- Нормально. Вяловата, но это оттого, что все время лежу. Терпеть не могу лежать. Дома все хорошо?
- Никаких проблем.
- Давид принес мне печенья. Попробуешь?
- Нет, спасибо.
- Тогда подай его мне.
Альбан передал ей коробку и стал смотреть, как она ест. Было очевидно, что Жозефина решила поскорее набраться сил и вернуться домой.
- Знаешь, Жо, а ведь мы можем ненадолго отложить свадьбу. Ну, если они решат подержать тебя подольше. Врачи хотят проверить твою сосудистую систему, сердце, легкие…
- Когда речь идет о деньгах налогоплательщиков, их изобретательности можно позавидовать! Я говорила тебе, что они засовывали меня в какую-то трубу, как огурец в соковыжималку?
-Это был томограф.
- Если они хотят повторить этот трюк, покорно благодарю! Послушай, я прекрасно себя чувствую и отказываюсь оставаться здесь дольше, чем это нужно.
-Хорошо. Но тебе все равно придется еще раз забраться в томо…
- Ни за какие коврижки! - вскинулась Жо. - А вам не за чем откладывать свадьбу. Тем более из-за меня. Позволь напомнить, что Валентина беременна.
- Ей нет дела до предрассудков, Жо. Валентине, как и мне, хочется, чтобы ты была на свадьбе. А еще я хочу, чтобы ты отвела меня к алтарю.
- Вести тебя к алтарю? Вот еще! Это не сделало твоего бедного отца счастливее!
- Жо…
- Ты мне уже надоел! Женись, когда намечено, и точка.
Проходившая мимо двери медсестра строго посмотрела на Альбана и спросила:
- Все в порядке, мадам Эсперандье?