Я поворачиваюсь к экрану, и он одним грациозным движением снимает с себя черную футболку. Он идеален, красив, силен; он проводит пальцами по царапинам на коже прямо над сердцем.
Неужели это сделала я? Я помню, как впивалась ноготками в его спину, но… о да, это было, когда он укладывал меня на пол. Он нежно пощипывал мои соски, когда я обвивала его ногами, никакого контроля, чистая страсть, желание и это ощущение… ощущение того, как он гладит меня, раскрывает меня, входит в меня, пока слова не перестают существовать.
– Ты помнишь, где я касался тебя, Кейси?
Я вспыхиваю, и осознание того, что он видит это, обдает меня еще большим жаром. Я берусь за отвороты халата. Не открываю его, просто прохожусь по нему пальцами, окончательно утрачивая силу воли.
– Распахни халатик, Кейси.
– Я не могу сделать этого, мистер Дейд. Я хочу, чтобы вы сконцентрировались на деле. Мне нужно поговорить с вами о бизнесе… безопасности… общественном мнении… Есть стратегии, которые мы можем провести в жизнь.
Его губы изгибаются в улыбке, и цепочка моих мыслей прерывается, когда я вспоминаю, как эти губы прокладывали путь вверх по моему бедру.
– О, я само воплощение концентрации. Поверь мне, я провожу стратегию в жизнь.
– Я не ваш проект, мистер Дейд.
– Нет, ты моя любовница, Кейси. И я велю тебе показать, где я касался тебя.
Пора убирать руки от халатика. Пора выключать компьютер. Пора действовать как обычно – белое вино, а не виски; тихие домашние ужины, а не дикие ночи в Вегасе; и никаких разбитых бокалов.
– Распахни халатик, Кейси.
Я тяну за отвороты халата, немного приоткрываю его, и он видит очертания моей груди.
– Еще немного, мисс Фитцджеральд. – Он насмешливо произносит последние слова. Он передразнивает меня, подзадоривает. Это так по-детски, и я должна была бы легко противостоять этому.
Но я все же еще немного распахиваю халатик. Я смотрю в его глаза и снова чувствую его силу… но на этот раз она проникает в меня. Я вдыхаю ее; она наполняет меня, касается, ласкает.
Я решительно откидываю халатик назад. Он свободно свисает с моих плеч. Я смотрю в его глаза, и все тревоги неожиданно отступают прочь. Я расправляю плечи, пальцы начинают играть с сосками, которые тянутся к нему, отвердевшие, готовые к ласкам.
– Ты касался меня здесь.
И вот мы снова у стены в отеле The Venetian, и я снова могу почувствовать его, закутаться в его неистовую энергию.
– Где еще?
Мои пальцы проходятся по внешней стороне груди и опускаются по ребрам к животу.
– Ты касался меня здесь.
Я чувствую, как он целует меня в шею, в ямку, где кожа нежнее всего.
– Где еще?
Мои пальцы опускаются ниже. Он не может видеть, где они находятся, но он знает; я по глазам вижу, что он знает.
И я чувствую его глубоко внутри себя. Я сгораю от желания оказаться на кровати с огненным покрывалом.
– Ты касался меня здесь, – выдыхаю я.
Я знаю, что волную его кровь. Теперь властью обладаем мы оба. Его дыхание немного учащается; в глазах появляется нетерпеливость. Его рука опускается вниз, за пределы видимости, и я знаю, что он там трогает, я знаю его во всех подробностях, я знаю его силу… и хочу вновь прикоснуться к нему. Попробовать на вкус так же, как он пробовал меня.
– Ты вошел в меня здесь. – Я тяжело дышу, поглаживая влажные складочки между ног.
Он стонет, когда я откидываю голову назад, утрачивая всякий контроль над собой. Я чувствую на себе его взгляд, его руки словно касаются меня – и о боже – как они хороши! И я трогаю себя, заменяя их. Я погружаюсь в его страсть, в свою страсть.
– Кейси, – шепчет он.
Мое имя – последняя ласка, которая мне нужна. Свободной рукой я судорожно вцепляюсь в край кресла, тело выгибается дугой, следуя по опасной тропинке к единственно возможной цели. Я слышу его стон. И знаю, что я не одна. Я знаю, что делаю с ним, с собой.
Мое тело сотрясает сильнейший оргазм. Это последний аккорд эротической рапсодии, которая оставляет у меня в душе смесь эмоционального удовлетворения и желания большего.
Несколько мгновений я не шевелюсь. Глаза закрыты, я слышу только свое дыхание и его. За много кварталов отсюда, рядом со мной, он везде.
И тихий внутренний голос, который пытался достучаться до меня раньше, голос, исходящий из той части меня самой, к которой следует прислушаться, обреченно шепчет: "Ты разбила еще один стакан".
У меня перехватывает горло, я трясущейся рукой тянусь к клавиатуре…
…и отсоединяюсь.
Глава 5
Я сижу в гостиной и жду. Жду Дейва. Жду хаоса. Что-то бурлит у меня внутри. Бульон из отчаяния и невыносимого желания. Он должен вырваться наружу. Излиться вместе с токсическими отходами, отравляющими наши жизни. Чего я не могу сделать, так это добавить обмана в кипящий котел. Дейву надо сказать… что-то.
Я встаю, подхожу к окну и смотрю в ярко подсвеченное серое небо. Могу ли я возложить на Дейва вину за свои недавние ошибки? Мне бы очень этого хотелось. Предсвадебная лихорадка, вот что это такое. Мое подсознание подсказывает мне, что предложенный Дейвом союз не настолько идеален, как я себе представляла. Он так легко отверг меня вчера вечером, как попрошайку, протягивающего руку за сдачей. Отверг меня с улыбкой, с вежливым выражением сочувствия и презрения на лице.
Именно презрение заварило этот бульон, обида подстегнула мятеж. Поэтому я непременно поговорю с Дейвом. Прислушаюсь к мелодии нашей жизни. И если она окажется грубоватой, я найду способ сгладить углы, отключу электрогитары и убавлю басов, пока не останется только мягкий, безвредный мотивчик, под который можно танцевать.
Но как только звенит дверной звонок, я передумываю.
Дейв стоит на пороге с дюжиной белых роз. Белые розы были на приеме, на котором мы познакомились… шесть лет назад… вечность назад. Но сейчас воспоминания ярки как никогда. Дейв провожал меня до машины, и, когда мы проходили мимо флориста, он захотел, чтобы у меня тоже были белые розы; он купил мне целую дюжину, чтобы я могла забрать их домой. Потом он попросил у меня телефон, и я была так тронута, что дала ему номер. Большинство девушек готовы много отдать за букет: телефонный номер, улыбку, даже отказаться от гнева. Но конечно, самая обычная цена за этот милый подарок – потеря решимости.
Я отхожу в сторону, пропуская его внутрь, и смотрю, как он исчезает в кухне, а потом появляется снова с розами, аккуратно поставленными в вазу. Он находит для них идеальное место на моем обеденном столе.
Мы с Дейвом не сказали друг другу ничего, кроме "привет", но розы говорят сами за себя.
– Я слишком остро отреагировал вчера вечером, – произносит он. Он смотрит на розы, не на меня, но я не против. – Я не хотел переезжать в Лос-Анджелес, ты знала об этом? Я сделал это только ради работы.
Я неопределенно пожимаю плечами. Он рассказывал мне об этом, но я не понимаю, какое это имеет отношение к делу.
– Это такой безвкусный город, – продолжает он. – Место, где мужчины улыбаются тебе отбеленными зубами, а женщины машут у тебя перед носом фальшивой грудью. Здесь все агрессивные, но женщины… они ведут себя как мужчины. Как трансвеститы с жаждой эксгибиционизма. Они не леди. Они не ты.
– А я леди?
– Но ты еще и сильная, – быстро добавляет Дейв. Он садится на один из моих обеденных стульев с мягкой обивкой. – Сильная, амбициозная, собранная, спокойная, красивая. – Он замолкает в поисках метафоры. – Ты как скрытое оружие. Пистолет в сумочке от Hermés.
Мне нравится этот образ.
– Женщина с сумочкой от Hermés знает, что ей нужно просто достать пистолет, чтобы держать волков на расстоянии. Она делает это только в случае крайней опасности. Потому что пистолет в руке вульгарен, обычен, – говорит он. – Но когда он тщательно спрятан в сумочку от-кутюр, он становится чем-то еще.
По мере того как метафора обрастает деталями, она теряет свою привлекательность. Оружие, которое нельзя держать в руке, бесполезно. Оно отрицает свой raison d’être.
Но я улавливаю смысл. Вчера я была не той женщиной, которую он хочет видеть во мне, не той, которая встречалась с ним, которая влюбилась в него. Вчера вечером оружие явилось из сумочки на свет.
– Я слишком остро отреагировал вчера вечером, – повторяет он. – Но ты меня напугала. Не потому, что твои слова показались мне экстремальными, а потому, что ты бы так никогда не выразилась.
Он встает, берет из букета одну розу и протягивает ее мне.
– Помнишь, как я в первый раз купил тебе розы? В день нашего знакомства?
– Я только что закончила аспирантуру, – кивнула я, вспоминая. – Эллис взяла меня с собой на встречу выпускников Нотр-Дама, потому что встречи Гарварда не принесли мне интересных предложений о работе.
– Я помню, как ты держала себя, – говорит он, – скромность и сила. Как только я тебя увидел, мне захотелось быть рядом с тобой.
Мои глаза останавливаются на розах, время течет вспять.
В тот день Дейв выглядел превосходно. По-мальчишески милый… может, чуть неловкий в своей рубашке в тонкую красную полоску и синем галстуке, в городе, где галстуки носят исключительно продавцы автомобилей и банковские служащие. Но мне понравилось, что он не играет по правилам Лос-Анджелеса. Он выделялся. Он словно явился из тех времен, когда образованные люди были джентльменами, а слово "элитарность" не несло в себе отрицательной окраски.