Вскоре я также поняла, что мы должны работать не только в дневное, но и в вечернее время. Девушки Джайлза должны были показываться на вечерних коктейлях в туалетах, о которых писали в светской хронике, чтобы дамы из общества потом заказывали полюбившиеся им модели.
Мелани и Хортенз дали мне понять, что если кто-либо из мужчин, беседовавших с нами на коктейлях, приглашает нас на ужин, то мы не должны отказываться. Я узнала о том, что все платья, в которых Джайлз фотографировал меня, были созданы в самых знаменитых модных домах - "Пакэн", "Ревилл", "Молинью" и "Хартнелл".
Разумеется, платья, в которых мы появлялись, были моделями минувшего сезона, и владельцы готовы были сбыть их за несколько фунтов, но они по-прежнему отличались неотразимым шиком, и это заставляло всех обращать на меня внимание, когда я входила в ресторан или появлялась на вечерних коктейлях.
А в особых случаях нам даже давали напрокат самые последние модели, и это доставляло нам массу волнений. Я до того боялась случайно порвать платье или опрокинуть на него какой-нибудь напиток, что вечер бывал мне не в радость, поскольку меня не покидала тревога за наряд.
Хортенз рассказала мне леденящую душу историю о том, как однажды молодой человек опрокинул стакан вина на ее белое платье. Магазин, откуда оно было взято, потребовал от нее плату за испорченный туалет, и прошло целых четыре месяца, прежде чем она расплатилась с этим долгом.
Эта история отнюдь не прибавила мне уверенности, и я стала нервничать еще больше, чем прежде.
Вообще-то я не любила брать на прокат туалеты, но Джайлз ужасно сердился, когда ему казалось, что я выгляжу недостаточно эффектно.
Фотографии его были поистине сказочными. Я пришла в восторг, когда впервые увидела их в журнале "Вог", Мисс Мэйси снисходительно сообщила мне, что спрос на мои фотографии постоянно растет и со стороны других журналов.
Сперва я подумала о том, чтобы послать снимки папе, чтобы продемонстрировать, до чего потрясающе я выгляжу, но потом побоялась, что это только расстроит его. Дело в том, что на них я была не похожа на себя. На фотографиях Джайлза я выглядела обольстительной, загадочной, экстравагантной и многоопытной женщиной, а подчас даже слегка порочной.
Молодые люди, которые приглашали меня по вечерам, почти всегда дарили мне орхидеи, говоря, что я напоминаю им этот цветок. Я же никогда не любила эти цветы и не понимала, отчего они так ценятся. Они не имеют запаха, и в них есть что-то неприятное. Разумеется, я об этом не говорила и первое время, придя домой, ставила их в вазу и следила за тем, чтобы они не скоро увяли. Но потом я стала их выбрасывать и, если позволяли средства, покупала себе несколько роз у цветочницы, торговавшей с тележки в конце улицы.
Оглядываясь на свое прошлое, я теперь уже не могу припомнить, кто первым из молодых людей попытался поцеловать меня, провожая вечером домой со званого вечера. В среде светской молодежи считалось весьма престижным появляться в обществе с фотомоделью Джайлза Барятинского. Мелани и Хортенз представили меня некоторым из них, а те в свою очередь познакомили меня со своими друзьями, так что, не прошло и недели, как я уже знала многих молодых людей в Лондоне.
Сперва меня смущала мысль об ужине наедине с мужчиной, и я бывала очень довольна, когда приглашали также Мелани и Хортенз и мы ужинали вчетвером. Но однажды вечером молодой человек, которому симпатизировала Мелани, стал во время ужина отдавать предпочтение мне, и она пришла в ярость. С тех пор девушки стали отказываться ужинать "квартетом", и мне приходилось выбирать - либо принять приглашение какого-нибудь кавалера, либо коротать вечер в одиночестве в пансионе. Последняя перспектива выглядела столь безрадостной, что я готова была идти с кем угодно, лишь бы не оставаться дома.
Вместе с тем каждый, кто приглашал меня по вечерам, считал своим непременным долгом попытаться поцеловать меня на прощание. Это меня крайне удивляло. Я привыкла к тому, что молодые люди могут приставать ко мне с поцелуями только после весьма продолжительного знакомства. Если юноша, пригласивший меня на ужин, ехал на собственной машине, он обычно ждал, когда мы притормозим перед пансионом, выглядевшим особенно мрачно и неприветливо в предутренние часы. Как только машина останавливалась, он обнимал меня за плечи и начинал:
- Вы так прекрасны, Саманта!
Я наловчилась открывать дверцу автомобиля как раз в тот момент, когда мой кавалер нажимал на тормоз, и оказывалась на тротуаре еще до того, как он успевал сообразить, что произошло.
- Доброй ночи! - говорила я.
- Подождите, Саманта! Подождите! - взывал он мне вслед, но я была уже далеко от автомобиля.
Он нагонял меня, когда я была уже у входной двери и нажимала кнопку звонка.
- Разве вы не хотите проститься со мной? - спрашивал он.
- Не здесь! - быстро отвечала я.
Иной раз привратник, который был очень стар, из-за чего миссис Симпсон наняла его за мизерную плату, чересчур долго семенил к двери через холл. Тогда мне приходилось увертываться и выдерживать небольшую борьбу, но я всегда успевала вовремя проскользнуть в открывающуюся дверь.
- Доброй ночи и спасибо за все! - говорила я и скрывалась за дверью до того, как он успевал что-либо предпринять.
Труднее приходилось, когда меня отвозили домой в такси, потому что дверца такси открывается изнутри лишь после некоторых усилий.
Но скоро я поняла, что молодые люди, провожавшие меня домой в такси, не столь развязны и самоуверенны, как владельцы автомобилей и в особенности "мальчики бентли".
Такой провожатый обычно начинал клянчить:
- Позвольте мне поцеловать вас, Саманта! Ну пожалуйста!
- Нет, - отвечала я. - Я не хочу, чтобы меня целовали.
- И вы думаете, я этому поверю? - восклицал он. - Ну, скажите "да", Саманта! Только один раз!
Иногда приходилось выдерживать небольшую борьбу, но мне всегда удавалось избегать поцелуев, только потому что я этого не хотела… До тех пор, пока я не встретила Дэвида. О нет, Господи, я не хочу думать об этом… Но и не думать тоже не могу. Он запечатлен в моем сердце, этот удивительный, волшебный, незабываемый поцелуй…
Раздумье восьмое
Наконец-то мы здесь, в особняке Мэлдритов на Гросвенор-сквер, и я очень надеюсь, что леди Мэлдрит не станет спрашивать меня, видела ли я Дэвида в последнее время.
В воображении леди Мэлдрит мы всегда фигурируем парой, поскольку я познакомилась с ним на одном из ее раутов. Впрочем, едва ли она помнит это, да и к чему ей вспоминать о том, что произошло в июне? В особняке леди Мэлдрит перебывало столько народу, что вряд ли она запомнила день, когда я впервые оказалась среди ее гостей. Правда, с тех пор как я вернулась в Лондон, она уже дважды приглашала меня на ужин, но оба раза я в последний момент посылала ей отказ, будучи просто не в силах видеть этот дом, вызывающий у меня слишком много воспоминаний. Но я уверена, что леди Мэлдрит приглашала меня как одну из фотомоделей Джайлза Барятинского.
Как хорошо я помню этот холл! Когда я появилась здесь впервые, он произвел на меня неизгладимое впечатление.
Мэлдриты, должно быть, сказочно богаты. По-моему, он один из капитанов индустрии или что-то в этом роде.
Мраморные статуи великолепны. Питер оценил бы их по достоинству, впрочем, он их наверняка видел. Я уверена, что все вещи в доме Мэлдритов когда-нибудь оценивались у Кристи.
Прислуга в этом доме ведет себя дерзко и высокомерно. У меня сразу же пропадает охота оставаться в доме, где слуги окидывают гостей презрительным взглядом, точно назойливых мух.
Если у меня когда-нибудь будут слуги, то я велю им встречать гостей приветливо и радушно. Впрочем, я подозреваю, что людям, которых принимают у себя Мэлдриты, нет никакого дела до того, что думают о них слуги. По-моему, они их вообще не замечают.
Дом леди Мэлдрит прозвали "общественным рестораном". Она принимает у себя всех без разбору - представителей знати и лиц, пользующихся скандальной известностью, знаменитостей и людей, ничем не прославившихся. Сказано очень метко, но я над этим не слишком задумываюсь. Просто я слышала, как кто-то так говорил о ее вечерах, и это показалось мне забавным.
Раздумье девятое
Было совершенно ясно, что леди Мэлдрит обязательно пригласит Дэвида на вечер в свой дом, как только он благодаря своей книге стал одним из тех молодых людей, о которых "говорят весь Лондон". Я услышала о нем только потому, что все тогда обсуждали его книгу "Стервятники клюют свои кости". Это странное, несколько пугающее название, и оно было буквально у всех на устах. Модный дом "Пакэн" создал модель под названием "Стервятник", после того как книга Дэвида была напечатана отдельными выпусками с продолжением в воскресных газетах, а критики стали ее наперебой то хвалить, то ругать.
Я вспоминаю, как Джайлз велел мисс Мэйси непременно убедить Дэвида прийти к нему в студию, чтобы сфотографироваться.
- А вы знаете, где он живет? - спросила мисс Мэйси.
- Понятия не имею, - ответил Джайлз. - Поищите в телефонном справочнике, попробуйте обзвонить клубы. Он наверняка член "Уайта" или "Будлз".
- Я уже где-то видела его снимок, - вмешалась Мелани. - По-моему, его фотографировала Дороти Уайлдинг.
Она сказала это только для того, чтобы позлить Джайлза. Он конкурировал с Дороти Уайлдинг и не терпел, когда ей удавалось опередить его.
- Разыщите мне Дэвида Дарэма и поскорее! - приказал он мисс Мэйси.
- Если он таков, как я предполагаю, то не похоже, чтобы он согласился позировать фотографу, - возразила мисс Мэйси.
- Но если верить Мелани, то он уже кое-кому позировал, - сказал Джайлз и пристально посмотрел на Мелани.