Джек постарался успокоиться и не выпускать из поля зрения Рене, от которого можно было ожидать чего угодно. Они прошли еще метров десять и уперлись в каменную стену. Напрасно Ритли искал в стене хоть малейшую щель. Он даже щелкнул зажигалкой и провел огоньком вдоль всей стены, а потом вверх и вниз – не потянет ли где-то от стены ветерок. Ничего!
Хорошо, что темнота скрыла лицо Ритли. Несмотря на всю свою многолетнюю выдержку, агент был явно растерян.
Они повернули назад.
Теперь ему ясно: даже если Синтия где-то рядом, ее все равно не найти! Чтобы проверить все тайные кельи, комнатки, камеры и подземелья, нужно разобрать замок по камешку! Джек посмотрел на часы. Приближалось время, на которое они с Бернье назначили отплытие.
– Спасибо, месье Рене. Мы возвращаемся. Даже в полутьме он заметил, как повеселели лица ребят. Прогулки по мертвым коридорам старого замка не улучшали настроения. Все хотели вырваться из пыльных холодных стен.
Ритли взошел на судно. Бернье ждал его, покуривая на палубе.
– Не отчаивайтесь, – попытался успокоить он Джека. – У нас был муравей.
– Мне пришло в голову, – с трудом проговорил Ритли, – если Синтия все же здесь… если только Синтия у них в замке, то своим обыском мы обрекли ее на гибель!
"Ты хороший полицейский, – думал Рене, глядя, как катер удаляется от острова. – И не твоя вина, что есть люди сильнее тебя". Сегодня Рене готов был прощать кого угодно. Благодаря обыску, Лариса назвала себя его невестой. Бедняга Джек! Интуиция не подвела его, когда он направил свою команду в "каменный мешок". У Рене даже сердце прихватило, хотя он и понимал, насколько мала вероятность того, что Ритли что-то обнаружит. Дверь к Синтии находилась не в той стене, в которую они уперлись, а в боковой правой, где-то в середине коридора-тупика.
Судно окончательно затерялось в морской безмерности, и Рене, облегченно вздохнув, почти бегом направился к замку.
Ликуя, он вбежал в кабинет Филиппа Карно.
– Отец, они уплыли!
– И это привело тебя в такой неописуемый восторг?
– Нет, конечно. Однако этот въедливый лейтенант порядком попортил мне нервы, свернув в потайной коридор.
– Но твоя радость связана с русской.
– Да, она назвала себя моей невестой.
– Что ж, слово, произнесенное вслух один раз, второй раз сказать легче. При каких обстоятельствах оно слетело с ее уст?
– Полицейский спросил ее, что она делает на острове, и Лариса ответила, что она моя невеста.
– Это говорит лишь о ее здравом уме. Хотя о своей любви она должна сказать тебе, и только тебе.
– Я все понимаю, отец.
– Буду только рад, если у вас все получится. Но у тебя осталось не так много времени.
– Я хочу лишь дождаться подходящего случая для откровенного разговора.
– В который раз мы с особым тщанием обсуждаем ваши амурные дела, – усмехнулся Карно-старший, – в то время как у нас накопилась масса других проблем.
С лица Рене сошла улыбка.
– Морсини этому причиной или нет, но теперь полиция будет приглядывать за островом и его жителями. Будут ждать, когда мы совершим досадную оплошность. При таком раскладе осуществление операции связано с огромным риском и вряд ли разумно.
– Значит, нужно избавиться от Синтии? – без восторга спросил сын.
– У тебя есть другие предложения?
– Если заметим слежку за островом, другого выхода не остается. Всю необходимую информацию мы от нее получили.
– Ты сказал "если"…
– Я считаю, что в ближайшую неделю следует почаще наведываться в Ниццу, посмотреть, как будут вести себя полицейские. Если за островом и его судами будет установлено наблюдение, нам придется менять всю схему поставки товаров.
– Об этом я уже подумал, – Филипп Карно встал с кресла и подошел к окну.
Заходящее солнце раскрасило небо в причудливые узоры с преобладанием кроваво-красного. Закат вызывал в нем волнующие и тревожные чувства. Сходились день и ночь, будившие в сознании противоречивые мысли и ощущения.
– Я позвоню на берег. Кое-кому давно пора отработать авансы. Возьмите несколько ящиков с антиквариатом. Все документы должны быть оформлены. Проверим, возникнет ли у "Интерпола" желание ознакомиться с его содержимым.
Мари во время обыска так и подмывало заявить полицейским что-нибудь об этой зловредной русской, чтобы они забрали ее на материк и никогда не возвращали обратно. Но в чем можно было обвинить Ларису, чтобы при этом не задеть честь клана Карно?
То, что русская не утонула во время подводного плавания, потрясло корсиканку. Рене ее спас и теперь ходил сам не свой от радости и гордости. И судя по болтовне Катрин, сердце русской смягчилось после этой истории.
Если русскую не удается уничтожить физически, ее нужно убить морально. Скомпрометировать в глазах Рене – этим она добьется многого: и Ларису выведет из игры, и Рене избавит от наваждения.
Она схватила листок бумаги и принялась писать печатными буквами письмо. Перечитав написанное, осталась довольна. Без сомнения, автор письма – коварный враг семьи Карно. Мари считала, что ей просто повезло, когда она вчера случайно подслушала разговор братьев об американке. Теперь оставалось самое простое и вместе с тем самое сложное: подстроить так, чтобы записка попала к Рене или Жану.
Но и здесь вышло все на редкость удачно. Она положила листок на каменный пол в полуосвещенном коридоре, где должен был, по ее расчетам, через две минуты пройти Рене. Пусть поломает голову, почему именно здесь валялся сложенный вчетверо листок со страшным известием, и отчего он пахнет табаком. Обвалять записку в табаке Мари решила в самую последнюю минуту. Теперь Карно обязательно посетит мысль, что записку обронил мужчина.
Виолетта Галини шла по коридору, размышляя, что приготовить завтра на обед. Марк сегодня опять бесновался: "Мы каждый день едим одно и то же! Сегодня снова рыба!" – передразнила она мужа. Виолетта сосредоточенно смотрела себе под ноги, Так она ходила всегда – заботы пригнули ее спину, а сознание своей незначительности заставляло опускать лицо. Поэтому она сразу заметила листок бумаги, наклонилась и подняла его, скорее по привычке – в замке не должно быть мусора и пыли. По-видимому, выпавший из кармана, лист был аккуратно сложен и пах табаком. Виолетта хотела машинально сунуть его к себе в карман и потом выбросить в мусорный контейнер, но тут ей пришла в голову мысль, что листок мог обронить кто-то из хозяев. А вдруг это счет или письмо?
Она развернула бумагу, бросила взгляд на неровные строчки и прочитала несколько слов. Дальше она не могла остановиться и прочла до конца. Вот это да! Неужели русская мадам решилась на такое? "Я отнесу ее Филиппу Карно", – решила Виолетта. Но тут увидела Рене и быстро спрятала бумажку за вырез платья. Молодой хозяин был настолько погружен в свои мысли, что не обратил на женщину внимания. Она медленно направилась к кабинету хозяина, но вдруг остановилась, повернулась и пошла в другую сторону.
Лариса еще завтракала, когда к ней пришел Рене. Он сообщил, что по делам срочно едет в Ниццу, и спросил, что ей привезти. Лариса быстро составила список самого необходимого: одежду, косметику. Но больше всего ей хотелось самой поехать с ним.
Через несколько минут после ухода Рене к ней робко постучали. Лариса удивилась, так как никого не ждала. Еще больше ее поразило то, что за дверью стояла жена Марка. У нее было странное, тревожное и настороженное лицо. Поздоровавшись, женщина молча протянула Ларисе листок бумаги.
– Что это? – спросила Лариса.
– Вам лучше знать, – сухо ответила Виолетта. – Может быть, я поступаю опрометчиво, но вы спасли моего ребенка… Бог вам судья, – и женщина быстро вышла из комнаты.
Озадаченная, Лариса развернула листок.
"Я знаю, где находится Синтия Карлайн. Спасите ее и меня. Приплывайте через два дня с большим отрядом, люди Карно могут оказать вооруженное сопротивление.
Пленница замка Сен-Кам"
Лариса ничего не понимала. Кто сочинил эту записку? Ясно, что не американка. Но в замке, кроме нее, есть еще только одна пленница – Лариса. Но при чем здесь Виолетта? Она бросилась догонять ее, но той уже и след простыл.
Что же все это значит, мучительно ломала голову девушка. Неужели ее опять испытывают? Но она же сама слышала, что с проверками покончено! По-видимому, ее хотели скомпрометировать. Мари или Жан! Мари вряд могла до такого додуматься. Значит, похотливый Жан решил отомстить ей столь подлым образом. Но как записка попала к Виолетте? Не важно как, важно другое: она поверила, значит, поверили бы и другие. В эту минуту Лариса вдруг ощутила резкий запах табака, несомненно исходивший от записки. Сработано без изящества, но вместе с комментариями самого Жана вполне может сойти за правду. Да, все указывает на Жана. Откуда Мари знать об американке? Такие дела не обсуждают с женщинами в семье.
Ситуация прояснилась. Но что ей делать? Промолчать? А если Виолетта раскается, подумав об опасности, которая угрожает всем им, если донесут на Карно?
Лариса решила открыться Рене. Но он же уезжает в Ниццу! – вспомнила она.
Когда прибежала на пристань, яхта уже отплыла и находилась метрах в ста от причала. Заметив фигурку Ларисы на деревянных мостках, Рене по-своему истолковал ее внезапное появление. Лицо его осветила улыбка, он замахал рукой. Лариса машинально помахала в ответ. Несомненно, он решил, что она прибежала проводить его. Как трогательно и романтично! Ну что ж, придется навестить главу клана, могущественного и сурового Филиппа Карно!