Болельщики Эдмонтона скандировали:
"ПРОКЛЯТИЕ КАРТЬЕ, ПРОКЛЯТИЕ КАРТЬЕ…"
Игра продолжалась уже по дополнительному времени, и снова Мартин подумал о прошлогоднем финале.
"Что изменилось теперь? – спрашивал он себя. – Что я имею в этом году, что может помочь мне? Я стал на год старше и устал много больше. Но в этом году у меня есть Мэй. Мы прошли через многое, мы – вместе, она любит меня".
Он почувствовал обручальное кольцо под перчаткой и вспомнил о лепестках роз на поясе.
Мэй и Кайли уже не садились, они во всю мощь своих глоток громкими одобрительными восклицаниями поддерживали Мартина и его товарищей. Мартин подкатился к ним поближе и увидел любовь в их глазах. Он буквально задохнулся от чувств, которые даже не смог бы себе объяснить, и в какой-то момент неожиданно перестал слышать шум на трибунах. Часы отстукивали секунды, но для Мартина время вдруг остановилось.
Рэй передал Мартину шайбу, и гонка началась.
Зрители все как один подскакивали со своих мест. Они свистели, гудели, пронзительно кричали все громче и громче. Их приветственные возгласы сотрясали стадион, но Мартин едва слышал весь этот шум. Он думал о матери и отце, своей жене и двух маленьких девочках. Мысли, такие простые, все же несли в себе огонь. Они разбудили в нем энергию, и он даже не заскользил – он вихрем промчался от левого крыла. Хор воплей окружил каток, все нарастая в едином и долгом крещендо "ВПЕРЕД, ВПЕРЕД, ВПЕРЕД!"
Это началось в тот самый момент, когда он нашел щель. Облако тьмы, заставшее его врасплох, настигшее его и за тмившее ему зрение. Мартин взметнул локоть и потерял шайбу. Соперник, появления которого он не заметил, увел у него шайбу прямо из-под носа.
Он не увидел! Прозвучала сирена. На счете 4:3 "Проклятие Картье" возымело действие, и "Эдмонтон Ойлерз" снова выиграли Кубок Стэнли.
Серж заполнил другую открытку и адресовал ее своей невестке: "Он играл великолепно! – написал Серж. – Это сделали вы. Не позволяйте ему скисать". Он знал, как ужасно поражение.
Она ответила ему на предыдущую открытку. Она приложила фотокарточки Кайли, Мартина и свою. Сержу хотелось бы, чтобы она рассказала ему, как среагировал Мартин на их встречу, но он подавил в себе разочарование. Если бы Мартин захотел приехать, он знал, где найти его.
– Эй, Сэрж. – Тино подошел к нему в тюремном дворе.
Он произносил его имя на французский манер: Сэрж. Был солнечный день, и малец щурился на яркое солнце.
– Привет, Тино, – ответил Серж, тоже щурясь.
– Твой парень проиграл игру.
– Он выиграл больше чем проиграл, – возразил ему Серж. – Он вывел свою команду в финал Кубка Стэнли.
– Да уж, это хоть что-нибудь, да значит, хотя я не много знаю о хоккее. Но я видел, как он играет.
– Ты знаешь чемпионат США по бейсболу? – Мировые серии – конечно.
– А Суперкубок?
– По футболу?
– Да!
– Так вот, Кубок Стэнли – это то же самое, но для хоккея. Это – вершина горы, выше не бывает. И Мартин довел свою команду до самого финала.
– Да? Ух ты. Ничего себе. Прикольно!
– Я научил этому Мартина, – сказал Серж. – Играть в хоккей. Надеюсь, он в порядке сегодня. Не слишком суров к себе.
Малец кивнул. Ему нравилось говорить с Сержем, когда старик был в благодушном настроении. У Тино была пачка сигарет, просвечивавшая сквозь карман рубашки, но он не стал доставать курево.
– У тебя самого ведь есть дети, – продолжал Серж, – я видел их в комнате для посетителей.
– Может, когда-нибудь Рикки станет подающим в большой лиге, – задумчиво произнес молодой человек. – Да я и сам хорош. Могу пробить шестерых, никаких проблем. Ты вот передал же хоккей сыну, и я научу Рикки играть в бейсбол.
Серж думал о Мартине. Он вспоминал бесконечные тренировки, холодные ночи на озере, когда Агнес ждала их с ужином, когда луна уже поднималась высоко над горой и освещала лед ровным белым светом. Мартин и Рэй бросали шайбы в ворота Сержа, сделанные из сосновых веток, а Серж учил их, как точно и верно целиться. Потом Серж подписал контракт, и его тренировки с Мартином прекратились.
– Я научу его всему, что я знаю, – размечтался Тино. – Мой фастбол, мой слайдер, мой лучший Эль-Дюк… – Он понесся сломя голову, подавая мнимый фастбол прямо охраннику.
Серж почувствовал сожаление, которое поднималось из глубины души вместе с воспоминаниями о молодом отце, покидающем жену и сына, ради дороги славы, гостиниц и женщин, волнения и возбуждения, которые приносил с собой новый победный сезон, наступавший вслед за очередным победным сезоном. Удача и везение, быстрые ставки, хорошие карты – плохие карты: шумная жизнь, приведшая вот к этой минуте на залитом солнечным светом тюремном дворе. Он должен быть там ради Мартина, он должен похвалить сына за великолепно сыгранные матчи, должен сказать ему, что тот непременно выиграет Кубок в следующем году.
Слова этого молодого преступника, мечтающего стать лучшим отцом, изменить к лучшему жизнь своего сына, заставили Сержа почувствовать такую ненависть к самому себе, что он отпрянул от Тино.
– Прекрати, – отрывисто и раздраженно бросил Серж.
– Я выбиваю этого парня. – Тино уже забыл обо всем, держа невидимый бейсбольный мяч у груди. – И сумею научить своей подаче Рикки.
– Ты не сумеешь ничему его научить, пока ты здесь, – резко перебил его Серж, живо представив маленького сынишку Тино.
– Эй, ты чего это?.. – Тино явно опешил, как от удара.
– Ты сам себя обманываешь, ты же понимаешь, что ничего этого не будет.
– Но я же умею играть…
– Ты в тюрьме, – напомнил ему Серж.
Малец покачал головой, неловко усмехнулся и пошел прочь, но Серж схватил его за руку.
– Ты принимаешь наркотики, крадешь автомобили – вот чему ты научишь своего сына.
– Заткнись…
– Может, у тебя и есть гены, чтобы играть в бейсбол, но твои дела говорят о другом. Иначе ты не оказался бы здесь взаперти, вместе с убийцами и ворами. Со мной!
– Да уж, с тобой, – протянул Тино.
– Я ничуть не лучше всех остальных.
Наверху над ними небо было невероятно синим. Серж мог видеть только квадрат этого неба, окно из тюремных стен и колючей проволоки, выходящее на синее небо.
– Ведь я здесь и нигде иначе!
– Но это же не навсегда, – примирительно возразил малец Тино.
– Это время могло бы принадлежать твоему сыну, – ответил Серж. – Кто еще бросит ему там мяч?
– Заткнись, – снова сказал малец, поворачиваясь, чтобы теперь уже уйти совсем.
Серж нахмурился. Он с самого начала не должен был вступать в эту беседу. Разговоры здесь никогда не приносили никакого проку. Вот он и утерся своей гордостью! Лучше бы молча думал о переживаниях Мартина! Слова вытаскивали на свет безобразную правду и превращали хорошие воспоминания в посмешище. Серж думал об отцах и сыновьях, загадке столь же глубокой и беспокойной, как северное море.
– Достоинство, малый, – крикнул Серж. – Вот чему ты обязан его научить! Забудь про фастбол. Достоинству и правильной жизни. И пошел к черту!
Но Тино уже ушел.
Глава 19
Они ехали все дальше на север, и Мэй узнавала ориентиры – дорожные знаки, старую заброшенную бензоколонку "Texaco", небольшой висячий мост, холмы вдали. Они делали те же самые остановки для отдыха, как и в прошлом году, покупали сок и всякие вкусности на дорогу. На сей раз пограничник, который приветствовал Мартина на канадской границе, узнал и Мэй с Кайли и радостно поздоровался с ними.
Мэй держала руку Мартина, пока он вел машину; он замкнулся в себе после игры № 7, и до сих пор еще не вышел из этого состояния. Казалось, его внимание было занято чем угодно, только не дорогой. Он проехал на красный свет еще до выезда на шоссе. Белка бежала перед машиной, он сбил ее, даже не попытавшись свернуть, словно вообще не увидел зверька.
– Может, ты устал? – спросила Мэй. – Хочешь, я поведу?
– Я в порядке.
– Та белка…
– Она выскочила ниоткуда. – Мартин проверил зеркало заднего вида, чтобы удостовериться, что Кайли спала и ничего не увидела. – Я заметил ее, когда было уже слишком поздно.
– Ты вообще не видел ее, – засомневалась Мэй.
Мартин не отреагировал. Он только отнял свою руку, взял руль обеими руками и сосредоточился на дороге.
В прошлом году все было ново и неожиданно для нее. Она не знала, чего ей ожидать, что произойдет там, куда, они направлялись. Но теперь она могла представлять себе маленький дом, приютившийся на склоне горы, сверкающее озеро, звездные ночи. И Гарднеров, ожидающих их на берегу. Этим летом у Мэй появилось ощущение возвращения домой. Но вместо восторженного волнения она испытывала всевозрастающее чувство тревоги.
Они провели первые несколько дней в каникулярной неге: спали, играли, ели, Мартин катался с Кайли на лодке, а Мэй устраивалась читать или писать в бельведере. Все вместе они плавали, а вечерами сидели в шезлонгах на лужайке и рассказывали истории о звездах.
После полуночи на третью ночь их пребывания на озере Кайли во сне, как лунатик, пришла к ним в комнату. Мэй с Мартином предавались любовным ласкам, когда неожиданно обнаружили подле своей кровати Кайли. Пока Мартин натягивал на себя простыню, Мэй наклонилась к Кайли.
– Милая? – осторожно окликнула она девочку.
– Там, в звездах. – Кайли показала на окно.
– Что ты там видишь? – спросила Мэй.
– Слепой, – ответила Кайли, ее немигающий взгляд был устремлен на звезды. – Он не может видеть.
– Она спит? – прошептал Мартин.
– Думаю, да.
– Мне обязательно надо сказать ему… – Кайли смешалась.
– Сказать ему – что? – спросила Мэй.