Он задержался на крыльце, поставив ногу на урну и завязывая несуществующий шнурок. Краем глаза Ян следил за гоблинами. Как только он услышал знакомый скрип ворот, шнурок наконец завязался. И урна сдвинулась в сторону ровно настолько, чтобы заклинить входную дверь. Гоблин продолжал сладко щуриться, улыбаясь в телефонную трубку. А Ян небрежной походкой подошел к голопановской "Тойоте", поигрывая трофейными ключами. Садясь за руль, он приоткрыл правую дверь для Алины. Сзади раздался характерный шум. Гоблины все-таки заметили, что в хозяйскую машину сел чужак. И теперь они в бессильной злобе бились об стекло, как мухи, подпрыгивая и разбегаясь снова.
Зашелестел могучий турбодизель, и Ян плавно подкатил к Алине.
- Ворота закрывать? - спросила она.
- Прыгай! - закричал он, увидев в зеркале, что гоблины собираются таранить стеклянную дверь креслом.
Алина оказалась рядом, с мягким чавканьем захлопнулась дверь, и "Тойота" понеслась напрямик через газон к набережной.
- Зачем ты угнал джип? - спросила Алина. - Они же сейчас заявят об угоне, и нас остановят. Где твоя машина?
- Вот моя машина, - Ян похлопал по рулю. - Чтобы заявить угон, надо, как минимум, добраться до телефона. И мне почему-то кажется, что для начала они все-таки вызовут скорую помощь. Кстати, что там со вторым? Одного я приложил бутылкой, а второй уже был в нокауте, и весь в шампанском. Это ты его?
- Я. Думаешь, это не опасно? Они там не помрут?
- К сожалению, нет. По всем правилам полагалось бы их добить на месте, - сказал Ян. - Мы проявили преступную мягкотелость.
- Не говори глупости. Только убийства нам не хватало. Тем более что он полковник милиции.
- Семь бед, один ответ.
Он постарался вложить в эту нехитрую реплику весь оставшийся запас беспечности. На самом деле то, что он сделал, не так уж сильно отличалось от убийства. Вырубить таких крутых типов, какими, несомненно, были те двое в кабинете, - такое деяние тянет на высшую меру по бандитским понятиям. На этом фоне угон выглядел невинной шалостью.
- А что за бумажки ты прихватила?
- Сама не знаю. Потом разберемся. Какие-то банковские махинации. На несколько миллионов.
- Замечательно.
Ян еле-еле справился с приступом истерического смеха. Приложить бутылкой по черепу - это невинная шалость на фоне кражи банковских документов. Теперь на один ответ приходилось не семь бед, а примерно семьсот.
- Как быстро растут цены, - сказал он. - Сегодня утром на меня вешали сто пятьдесят тысяч. А теперь уже миллионы. Интересно, сколько я буду стоить к утру.
- Не понимаю, чему ты радуешься.
- А я всегда радуюсь, когда тебя вижу. Они тебе ничего не сделали?
- Ничего, - Алина вдруг разрыдалась, прижав ладони к лицу. Вздрагивая всем телом, она повторяла: - Ничего, ничего, ничего…
- Если нас кто-то увидит, подумает, что мы сбежали из дурдома, - сказал Ян. - Один псих сияет идиотской улыбкой, а другая плачет.
- Я не плачу, - проговорила она сквозь пальцы. - И ты, пожалуйста, перестань улыбаться. Ничего смешного. Нас убьют. Понимаешь? Нас просто убьют.
- Этого не может быть. По гороскопу я умру примерно через семьдесят лет в объятиях жены.
Ян Стрельник обычно не верил гороскопам. Но сейчас вдруг вспомнил слова одной из своих подружек. Та обладала третьим глазом, снимала порчу и предсказывала судьбу по расположению волос на спине. Именно эта трехглазая ворожея и предрекла ему столь доблестную кончину. Безусловно, она могла и ошибиться, но только лет на десять, не больше. В ту или иную сторону.
Нет, его не могут убить. Опасаться следовало другого. Визит следователя, плюс патроны в унитазе Амурского, плюс эта странная фраза о ментах, которых так притягивают ягодицы Стрельника - все это складывалось в очень неприятную картину.
Никто не может быть назван преступником до того, как суд вынесет приговор. Но в ожидании этого приговора обычно приходится какое-то время посидеть в тюрьме. Если приговор будет обвинительным, то вас назовут преступником, и вы будете спокойно сидеть дальше. Если приговор окажется - вдруг - оправдательным, то вас выпустят из тюрьмы и преступником называть не будут.
Ян Стрельник обычно не интересовался вопросами правосудия. Но в тюрьму ему не хотелось. Сейчас ему больше всего хотелось поехать с недозволенной скоростью по полосе встречного движения, стараясь в кратчайшие сроки максимально удалиться как от гоблинов Голопанова, так и от соратников зашибленного полковника, а также от вопросов правосудия, в которых оба эти коллектива предпочитали простые решения.
По фильмам о буднях милиции Ян знал, что убегающие преступники обречены на неизбежную поимку в рамках операции "Перехват". Уже несутся, наверно, в эфире ориентировки на "крузер" с такими-то номерами, движущийся в таком-то направлении, а за рулем такой-то и растакой-то, так что при задержании можно не церемониться. В фильмах о буднях милиции с преступниками и правда не церемонились, причем не дожидаясь никакого решения суда. Ян Стрельник не был уверен, что фильмы правдиво отражают действительность. Но проверять это на собственной шкуре он не собирался. Поэтому и надеялся исчезнуть бесследно и быстро.
- Куда мы едем?
- В надежное место.
- Они нас найдут везде.
- Везде? А мы не будем прятаться везде. Мы будем рядом.
Он посмотрел на часы. Петрович, наверно, уже собрал вещи в дорогу. Консервы, запас лески и крючков, набор инструментов - что еще может понадобиться на лесном кордоне? Жаль, но Петровичу придется в одиночку добираться до Карелии. Ян не может сейчас бросить Алину, а в лес она с ним не поедет.
- Мне надо попасть в Москву, - сказала она, словно услышав его мысли. - Ты поедешь со мной. Там они нас не достанут.
- Ты уверена?
- Я уже ни в чем не уверена. Но выбирать не приходится.
- Нам нельзя показываться на вокзале или в аэропорту. А пешком, наверно, недели за две дойдем.
- Ян, ты можешь хотя бы сейчас говорить серьезно?
- Серьезно я могу только молчать.
- Тогда молчи.
"Тойота" свернула с дороги и покатила по траве вдоль канала. Впереди над кустами высились мачты. Вот показались лодки, ржавый катер и ободранные корпуса яхт, лежащие на берегу. Ян опустил стекло и помахал сторожихе, которая сидела возле поднятого шлагбаума.
- Петрович пришел? - спросил он, притормозив.
- Убежал куда-то. Как угорелый, - проворчала бабка, не отрываясь от вязания.
"Не выдержал дед, - подумал Ян с легкой обидой. - Не дотерпел, не дождался. Впрочем, оно и к лучшему. Обойдемся без лишних слов. Да и незачем ему знать, куда я делся. Поеду с Алиной в Москву, потом можно будет и на кордон".
Домик сторожа запирался на большой гаражный замок, ключ от которого покоился, вероятно, в глубинах Финского залива. Во всяком случае, Петрович всегда отпирал замок отверткой, монеткой или кончиком ножа. Сегодня Ян обошелся пилкой для ногтей, которая болталась на связке голопановских ключей.
- Ну и избушка, - Алина остановилась на пороге, оглядывая бревенчатые стены.
- Не избушка, а памятник зодчества.
Ян откинул крышку рундука. Здесь хранились тельняшки, робы, фланелевые матросские штаны с застежками сбоку. Этим списанным, но вполне приличным бельем расплачивался с Петровичем хозяин одного из катеров на стоянке яхт-клуба. Другие судовладельцы, пользовавшиеся стоянкой, тоже предпочитали оплату натурой. Поэтому в гараже инженера Амурского не переводились запчасти и материалы, а запасов бензина и. консервов хватило бы до окончания третьей мировой.
Но сейчас Яна интересовала записка, которую должен был оставить Петрович. Должен был, но не оставил. "Интересно, как же я его найду? Значит, кордон отпадает", - с досадой подумал Ян. Он не ожидал, что инженер Амурский будет настолько охвачен паникой, что забудет обо всем на свете. Забудет о нем. Товарищ, называется. Да, друзья познаются тогда, когда этого, меньше всего ожидаешь.
- Мы будем отсиживаться здесь? - спросила Алина.
- Здесь можно не просто отсиживаться, а еще и оборону держать, - бодро ответил Ян, вытаскивая из рундука тельняшку и комбинезон. Он давно уже мечтал избавиться от парадного костюма. - Алька, ты не хочешь переодеться?
- Хочу. Ой, у меня же все мои вещи с собой! В "Тойоте". Как удачно получилось!
- Да уж, повезло так повезло.
Невесело рассмеявшись, она обняла его:
- Ладно, будем жить дальше.
Она деловито оглядела комнату, убрала со стола посуду на полку, переставила стулья, поправила занавески - и в доме вдруг стало уютно. "Хозяйка, - подумал Ян. - Если запустить ее в мою берлогу на полчаса, она и там бы устроила гнездышко. Наверняка она умеет здорово готовить. Только ей все некогда. Она ведь у нас - президент. Занимается всякой ерундой, вместо того чтобы сидеть дома, готовить мужу обед, кормить детей… Наших детей".
- Ночью ты будешь спать на рундуке, а я в кресле, - сказал Ян.
- Какой рундук, о чем ты говоришь? - она покачала головой. - Ты хоть понимаешь, что случилось?
- Есть вещи, которых лучше не понимать. Зачем голову забивать? Все равно ничего не изменится оттого, понимаешь ты или нет, - сказал Ян. - Вот я понимаю, что скоро ночь, значит, надо приготовить постель. Завтра будет день, тогда и будем что-то делать. А ночью надо спать.
Алина прижалась к нему. Ян гладил ее волосы, успокаивающе приговаривая:
- Все нормально, Алька, мы пробьемся. Все нормально…
- Ты ни капельки не злишься на меня? - глухо позвучал ее голос, и она подняла к нему заплаканное лицо.
Он поцеловал ее глаза, соленые от слез.