- Ян, вы мне симпатичны, - сказал Магницкий. - Вы нормальный человек. Я искренне хочу вам помочь. Ян, отдайте деньги. Лучше всего, если вы отдадите их мне.
- Ладно, уговорили, - сказал Ян. - Возьмите в тумбочке.
- В тумбочке? - переспросил Магницкий, оглядываясь.
- Ах да, совсем забыл, они под матрасом, - сказал Ян. - Товарищ следователь, вы заберете все деньги или немножко оставите?
- Хорошо, зайдем с другой стороны, - сказал Магницкий, - может быть, и нет никаких денег. Может быть, ваш директор дает ложные показания. Может быть, Корша никто и не убивал.
- Я как-то потерял нить разговора, - сказал Ян. - Если вы меня спрашиваете, то хоть дайте время ответить.
- Хорошо, спрашиваю. В каких отношениях вы находитесь с Хорьковым?
- В нормальных отношениях нахожусь, - сказал Ян, следя за мимикой и интонациями. - А что?
- А как вы тогда объясните, что он вас топит? В своих показаниях он прямо называет вас участником убийства Корша.
- Что? Что… Что?!?!
- Ничего особенного. Это нормально. Подозреваются всегда самые близкие, а вы были близким другом убитого, ведь так?
- Стоп, - сказал Ян. - Это допрос? Тогда я звоню своему адвокату. И пока он не приедет, я буду молчать. А вы можете говорить, сколько угодно.
Никакого адвоката у него не было. Было несколько подружек с юрфака, так они сейчас на каникулах. Можно, правда, Амурскому позвонить. Если его причесать, сойдет за адвоката.
- Зачем нам лишние люди? Кухня у вас такая тесная, - сказал Магницкий. - Нет, Ян Борисович, это не допрос. И вы можете молчать. Говорить буду я. А вы слушайте. Итак, цена нашего разговора - сто пятьдесят тысяч долларов.
- Прилично, - сказал Ян, постепенно приходя в себя после психической атаки. - Вот теперь я точно знаю, что вы меня с кем-то путаете. Такие деньги и я - две вещи несовместные.
- Вот и я говорю, что вам с такими деньгами не стоит связываться. Это деньги, которые убитый должен был привезти вместе с вами в бассейн. Это деньги, которые предназначались для передачи Алине Ивановне Гусаровой в присутствии Хорькова и вас, как свидетелей сделки. Это те самые деньги, которые Корш должен был заплатить, чтобы выйти из совместного предприятия и оставить лагерь в своей собственности. Сто пятьдесят тысяч долларов в двух полиэтиленовых пакетах. Корш мог доверить такую перевозку только вам, как самому близкому ученику. А вы его по дороге убили. Вот почему он пытался написать ваш номер телефона на песке. Он, умирая, хотел навести нас на убийцу. А теперь самое главное. Ян Борисович, отдайте эти деньги. И тогда все будет нормально. Дело будет закрыто, и никто вас не тронет.
- А если не отдам? - спросил Ян.
- Тогда вы будете задержаны по подозрению в убийстве. Это с нашей стороны. А с бандитской стороны на вас будут давить уже другими методами. Вы все равно отдадите эти деньги, рано или поздно. Где у вас туалет?
- Что?
- Где туалет? - спросил Магницкий, вставая. - Я почками страдаю, знаете, просто кошмар. Каждые полчаса приходится бегать. Просто кошмар.
- Пожалуйста, - Ян показал ему на дверь.
Ему пришла в голову отличная идея. Запереть следователя в туалете, забить дверь гвоздями и уйти. Уехать куда-нибудь на месяц. Нет, лучше на два, для верности. Толстяк Магницкий может протянуть долго за счет своих жировых запасов, а вода у него будет в унитазе, свежая, проточная. Пожалуй, даже на три месяца придется уехать.
Пока он рассчитывал запас жизнестойкости следователя, тот успел выйти на свободу, избежав страшной участи.
- Так вот, - Ян старался говорить спокойно. - Все это очень занятно. Но мой паспорт - это мое личное дело. Жена со мной не разводится, потому что из-за развода задержится ее отъезд. Корша я не видел сто лет. Мы с ним не общались с весны, когда он продал бассейн. Я не был его близким другом или там лучшим учеником. Я вообще не был его учеником, его ученики на "Мерседесах" ездят. Я на него работал, и все.
- Каким полотенцем можно руки вытереть? - спросил Магницкий. - Можно этим?
- Нет, возьмите чистое с веревки, - сказал Ян. - Дальше. В эти дела, с продажей бассейна и с лагерем, я никогда не влезал и понятия не имею, где чья собственность, и меня это не касается никак. И последнее. Я никого не убивал. И денег никаких в глаза не видел. У меня все ходы записаны. Я всегда на виду. Где я был все это время, и что я делал днем и ночью, это вам могут рассказать десятка два свидетелей. Только не таких придурков, как Хорьков. Почему он на меня наговаривает, я не знаю. И не понимаю. Здесь нужен психиатр, а я простой инструктор. И еще раз говорю. Если хотите меня допрашивать, присылайте повестку, я приду, отвечу на ваши вопросы, подпишусь под протоколом и так далее.
- Ясненько, - сказал Магницкий, вытирая руки. - Успокойтесь, успокойтесь. Считайте, что мы ни о чем не говорили. Только давайте уточним одну деталь. Вы говорите, что не были близким другом Корша. Допустим. Но вы были его личным водителем, а это почти член семьи.
- Это вам тоже Хорьков наговорил? Бред. Корш сам всегда ездил, никакого личного водителя у него не было.
- Ясненько. А вот Хорьков утверждает, что вы были его телохранителем, и даже оружие носили незаконно.
- Ну и пусть утверждает, - сказал Ян, ощутив странное равнодушие. Он уже и не пытался ничего понять. - Да, кстати, когда это вы успели допросить Хорькова?
- А никто его не допрашивал, он вчера с утра пораньше сам пришел и заявление принес, - сказал Магницкий с усмешкой. - Подробное такое заявление, на пяти страницах. Его, правда, уговорили переписать покороче. Он выбросил все лирические отступления, вроде вашего паспорта, планов скрыться за границей и так далее. Про ваш аморальный образ жизни тоже все выбросил, хотя ему это и тяжело давалось. В общем, изложил суть дела на одной странице. Почему я и спросил о ваших отношениях.
- Вот гондон, - не удержался Ян.
- Абсолютно с вами согласен.
- Я же говорю, тут нужен психиатр, - сказал Ян. - Вы вот не первый год, я думаю, работаете. У вас были случаи, чтобы психически полноценный человек ни с того ни с сего взял и прибежал в убойный отдел с таким заявлением?
- Сколько угодно. У него, как он заявляет, всегда были смутные подозрения в ваш адрес. В связи с вашим образом жизни и окружением. В общем, с ним все ясно.
- Что вам ясно? - удивился Ян.
- Ясно, что он не зря суетится. Боится. Хочет отвести подозрения от себя, значит, замешан по самую маковку. Хорькова вашего будем вполне конкретно шерстить.
- А меня?
- А вас никто не тронет.
- Что? Прикройте уши, потому что сейчас я буду очень громко смеяться, - предупредил Ян. - У вас лежит заявление, и меня не будут трогать?
- Да успокойтесь вы, успокойтесь, - сказал Магницкий. - Нет никакого заявления. В дежурной части сидел нормальный опер, он сам во всем разобрался. Думаете, нам очень нужно это заявление? Заявление - это документ. Серьезная бумага, которая отнимет у нас кучу времени, и в результате мы получим ноль. Хорьков, кстати, как раз на это мог и рассчитывать. Что мы дернемся не в ту сторону. Но оперу удалось вашего Хорькова завернуть в безопасном направлении. Дали ему протокол досмотра помещения, и он там на свободном месте все и изложил. Без подписи. Обычная анонимка. Никто ее не принимал, не регистрировал. Просто по старой дружбе скинули мне по факсу. Вот и все. Успокойтесь. Я же с вами просто так поговорил, без формальностей. Обычная проверка на вшивость. Считайте, что вы ее прошли.
- В каком смысле прошел?
- В положительном. Для вас. Мне интересна была ваша реакция, - застенчиво улыбаясь, сказал Магницкий. - Дыма без огня не бывает, и в каждом сигнале есть доля истины. Так что разговор наш далеко не последний. Но для себя я выяснил самое главное. Вы не убийца.
- Если не секрет, почему вы так решили?
- Зачем вам это знать? Интересуетесь криминалистикой? Ну ладно, скажу. Потому что вы кинулись опровергать все, что я нагородил, а про обвинение в убийстве вспомнили в последнюю очередь. То есть для вас это не проблема, вы это не пытаетесь скрыть. А вот насчет денег реакция была не такая четкая, должен заметить. Так что в этом направлении мы еще поработаем, поработаем.
- Насчет денег у вас тоже реакция нездоровая. Кстати, а вы Хорькова проверяли, как он на деньги реагирует?
- Думаю, причина не в деньгах. То есть опосредованно, конечно, в них все упирается. Но в данном чисто конкретном случае мы имеем дело с другой базой для подлости. Карьера, понимаете? У вас в бассейне, как вы сами заметили, идет кадровая перестройка. Хорьков может опасаться, что его место займет новый человек. То есть вы. У вас личный контакт с новыми хозяевами, плюс опыт работы, плюс чистая репутация, а Хорьков - мелкий воришка, расхищал капиталистическую собственность. То есть это мои подозрения, а не факты. Пока он сидит в директорском кресле, он может скрыть все свои делишки. Но как только его снимут, все сразу и откроется. Вот он и суетится. В общем, картина кристально прозрачная. У него есть мотивы от вас избавиться. А теперь и у вас есть такие же мотивы.
- Ага, вот к чему вы клоните, - догадался Ян. - Теперь я должен его охранять, что ли? Если он завтра отравится кефиром, вы меня посадите?
- Обсудим это в другой обстановке, - сказал следователь. - Ждите повестку, вам в какое время будет удобно придти? Давайте с утра, на ясную голову, ладно?
- Значит, меня не задержат? - спросил Ян. - А я уже думал, там группа захвата топчется на лестнице.
- Там кто-то поднимается, - сказал Магницкий, прислушиваясь. - Но это не группа захвата.
На лестничной площадке послышались шаги, и в дверь постучали. Потом раздался звонок, длинный и уверенный.