* * *
Вечером того же дня, когда вся семья во главе с Сергеем Ильичей пила чай из большого пузатого самовара, к ним пожаловал еще один гость. Валентин Мефодьевич Видов был сухощав и подвижен, его серьезное интеллигентное лицо совершенно преображалось, когда он широко улыбался своим большим ртом, обнажая крепкие и ровные зубы. Наумовы знали академика по портретам в газетах, которые в последнее время много о нем писали. Крупный специалист по железобетонным конструкциям, Видов возглавлял строительство Дворца Советов.
- Прошу извинить за вторжение, - с порога заявил Валентин Мефодьевич, - решил вот, по-соседски, зайти. Сразу должен признаться, что у меня к вам, Сергей Ильич, деловой интерес.
- Очень рад познакомиться! Если не секрет: как вы узнали, что я здесь? - живо откликнулся хозяин. - Может, выпьете с нами чашечку чаю?
- С превеликим удовольствием! - охотно согласился академик, подсаживаясь к столу. - Люблю чай из самовара, но редко это получается. Никто из моих домашних не любит с ним возиться, - добродушно пожаловался он и добавил: - А о том, что вы свой отпуск проведете в нашем санатории, мне сказали в Наркомздраве.
За чаем, к которому по случаю знакомства добавилось распитие графинчика водки, академик очень интересно рассказывал о своей недавней командировке в США. Он туда ездил для консультаций по строительству высотных зданий и был полон впечатлений.
- Чего греха таить, у них там - совсем другая жизнь! И технический уровень неизмеримо выше. Подкосили нас Гражданская война и разруха. Отстали мы от Америки лет на сто, - с сожалением констатировал Валентин Мефодьевич. - Мой папаша царствие ему небесное, сказал бы, что это - кара Господня. Я ведь, знаете ли, происхожу из "жеребячьего сословия". Он у меня был архиереем.
Тёма была скользкой, и Анна Михеевна постаралась перевести разговор на предметы, не связанные с политикой.
- А что вы оттуда привезли, кроме строительного опыта? - она лукаво улыбнулась. - Расскажите подробней: чем порадовали жену и детей? У нас ведь такой товарный голод! А в "Торгсине" есть хорошие вещи, но их продают только за валюту.
- Да уж, накупил всякой всячины. Всего и не перечесть. Ведь у нас, считайте, ничего не было, - как бы оправдываясь, ответил Валентин Мефодьевич. - Вы заходите, моя супруга все это покажет, - нашелся академик. - А моим двойняшкам, Борису и Глебу, привез все, что просили: от педального автомобиля до карандашей с ластиками.
- Вы сказали, что у вас ко мне деловой вопрос, - напомнил Видову Сергей Ильич.
- У меня на стройке свирепствует санинспекция. Мне и без нее забот хватает, - нахмурившись, объяснил Видов, - а тут приходится еще тратить время и нервы, чтобы преодолеть их запреты.
- Неужели они выставляют столь непреодолимые требования? - удивился Сергей Ильич.
- Дело не только в этом, хотя в наших условиях выполнить их нелегко. Вся беда заключается в гнилом, зыбком грунте, на котором мы возводим высотное здание. Это - болото, полное сточных вод, которые дают зловонные испарения. Санинспекция не только запрещает кормить рабочих в таких условиях. Она, - а это сейчас стало модой, - возмущенно повысил он голос, - обвиняет администрацию во вредительстве!
- Но не лучше ли будет выполнить их требования и организовать питание в другом месте? И потом, эти обвинения, - пожал плечами Сергей Ильич, - слишком несолидные, чтобы их принимать близко к сердцу.
- Это на первый взгляд, поскольку дело обстоит серьезнее, - хмуро пояснил академик. - Из-за никудышного грунта у нас треснул фундамент, почему меня и командировали срочно в Америку. Уже тогда пошли разговоры о вредительстве.
Он сделал паузу и добавил:
- Если возить рабочих на обед, надо увеличить время перерывов, а это грозит срывом сроков строительства. Но требования санинспекции не обоснованы, и жалоб от рабочих нет. В этом убедится любая объективная комиссия!
- Хорошо, Валентин Мефодьевич, я об этом позабочусь, - обещал именитому соседу Наумов и, усмехаясь, спросил: - А что, может, и правда - это проклятое Богом место, на котором так и не удастся больше ничего построить?
- Досужие домыслы! Ведь стоял же там храм Христа Спасителя, и мы тоже сумеем построить Дворец Советов, - решительно отверг мрачные прогнозы академик. - Современные наука и техника дают такую возможность. Хотя, - на его лицо набежала тень, - если у нас снова лопнет фундамент, тогда и я поверю, что этого не желает сам Господь!
Больше о делах не говорили; все дружно расспрашивали соседа о том, куда надо ходить за грибами и ягодами и где лучше удить рыбку.
* * *
- Неужто, Анечка, снова будет война? Ведь из-за нее, проклятой, я мужа потеряла, - посетовала Римма Михеевна, когда они стряпали на даче обед. - Болезнь Саши развилась как последствие полученных им тяжелых ранений. - Ее муж Александр Сальников был героем Гражданской войны, соратником легендарного Щорса, установившего советскую власть на Украине. В мирное время он стал большим начальником, но скоропостижно скончался от болезни, оставив молодую вдову с ребенком на руках. - Если бы Саша был жив, то сражался бы на стороне испанских коммунистов, как это делают сейчас многие герои Гражданской.
- Верно, так бы оно и было, - согласилась Анна и с сомнением в голосе добавила: - И все же напрасно, мне кажется, столько средств и сил мы тратим на помощь зарубежным коммунистам. Нам ведь никто не помогал делать революцию. По-моему, это нас разоряет. Ходим раздетые и разутые, завидуем тому, как живут за границей. Лучше бы сделали богаче и сильнее свою страну! Тогда бы, может, и фашисты поостереглись на нас нападать.
- Брось, Аня! Не так уж плохо мы живем. Слава Богу, не голодаем и одеты не хуже других, - возразила Римма, не вышедшая еще из роли жены красного командира. - У всех есть работа, и государство о нас заботится.
- Очень много оно о тебе заботится! Разве ты можешь прожить на пенсию, что получаешь за Сашу? А ведь он жизнь отдал за советскую власть. Может, вам с дочкой хватает тех грошей, которые получаешь на работе? - Анна укоризненно взглянула на сестру: - Не власть ты должна благодарить, что вы одеты не хуже других, а Вадика!
Она попала в точку. Римма смущенно замолчала, понимая, что если бы не регулярная помощь их старшего брата, то они с дочерью влачили бы нищенское существование. Вадим Михеевич был кадровым офицером, и революция застала его в Маньчжурии. Не приняв новой власти, он не вернулся на родину и жил в Шанхае, работал клерком в банке. Брат был холост и присылал Римме, которая вела с ним переписку, посылки и валюту.
- Зря ты мне завидуешь, Аня! - только и нашлась, что сказать, старшая. - Если бы ты ему написала, и тебе бы Вадим помогал. Но ведь ты сама от него отказалась, - в ее голосе был упрек, - когда не указала в анкете, что у тебя есть брат. А чего было скрывать? Он ведь не служил у белых, как Сережа.
- Типун тебе на язык! - испуганно осадила ее Анна. - Надеюсь, у тебя хватит ума больше нигде об этом не упоминать. Неужто не понимаешь, почему я скрыла в анкете про Вадика? - Она перевела дыхание и уже более спокойно добавила: - Тебе ведь, Риммочка, как лаборантке поликлиники ничего не грозит. А меня за связь с заграницей вышибут с преподавательской работы, а Сережу уж точно снимут с должности!
Анна умоляюще посмотрела на сестру.
- И заклинаю тебя: о том, что он короткое время был в армии Колчака, ты - никому! Его же тогда мобилизовали, и через месяц ему удалось бежать. Понятно, что в анкетах Сережа об этом умолчал. Иначе нигде бы ему ходу не было!
- Да о чем ты, Анечка! - успокоила ее старшая. - Разве я могу вас с Сережей предать? Никогда никому не проговорюсь!..