Потом ведущий совсем распоясался и переключился на дворян. Двое молодых вассалов из благородных были обвинены в лени и дармоедстве; в наказание им предложили влезть на табуретку и спеть веселую песенку. Одного из кузенов лорда Хью обвинили в том, что он чревоугодник и обжора, что после каждого обеда тайком проникает на кухню и клянчит марципан. Любимец Хьюго, молодец, который, сидя в караулке, рассуждал только о войне, был объявлен льстецом и лизоблюдом, за что ему обмазали голову сажей из камина.
Народ смеялся до упаду, а ведущий все смелел. Кто-то набросил ему на плечи пурпурную мантию старого лорда. Он вскочил на резной стул и стал приплясывать то на одной, то на другой ноге, указывая на Хьюго, который дурачился в глубине зала с подносом и кувшином вина.
- Похотливый кот, - торжественно провозгласил парень.
Весь зал так и покатился от хохота.
- Сладострастный козел, - добавил он. - Хочешь, перечислю сейчас всех баб, которых ты поимел за год?
Снова поднялись крики и смех, а дамы за столом Элис нервно зашевелились и недовольно зароптали. Но ведущий, господин и распорядитель праздника, мог говорить все, что угодно, не боясь наказания. Любовницей Хьюго он мог назвать каждую из них. А уж Кэтрин потом на них отыграется, даже если это окажется клеветой.
- Неужели всех запомнил? - проревел чей-то голос из зала. - В году целых триста дней, да с большим хвостиком! Это что ж получается, около тысячи баб, что ли?
Ухмыльнувшись, Хьюго принял позу, поднял фартук, открыв расшитый цветными нитками гульфик, и задергался бедрами взад и вперед. Девицы в зале завизжали от восторга.
- Ты ошибаешься, - отозвался он. - Пожалуй, тыщи две будет.
- Да, ты прав, проще назвать тех, кого ты еще не поимел, - быстро нашелся ведущий. - Зачем тратить зря время?
Снова восторженные крики и взрыв хохота. Хьюго церемонно поклонился. Даже старый лорд со своего места у камина слегка усмехнулся. В зале воцарилась тишина, всем хотелось услышать, чем этот малый завершит свою остроту.
- А вы знаете, - удивленно продолжил он, стараясь выжать из шутки все возможное, - здесь у нас только одна баба, которой милорд Хьюго еще не поимел… - Он развернулся и указал на Кэтрин, стоящую у огня рядом с его светлостью. - Собственную жену! Любимую женушку! Леди Кэтрин!
Зал загудел, послышались крики и визг. Дамы Кэтрин, находившиеся за столом на помосте, всплеснули руками, но тут же прижали ладони к губам, чтобы, не дай бог, не рассмеяться.
Молодой лорд с видом кающегося грешника опустил голову. Хохотали все, даже сам старый лорд. Солдаты, словно боясь упасть от смеха, вешались друг на друга, а распорядитель праздника снял с головы пурпурный, усыпанный драгоценными камнями головной убор лорда Хью, подбросил его в воздух и ловко поймал, наслаждаясь своим остроумием. Только белая от злости леди Кэтрин не улыбалась.
- А теперь старый лорд! - раздался чей-то возглас. - Что он натворил?
Ведущий с серьезным видом направил палец в сторону лорда Хью.
- Ты очень, очень виновен, и с каждым годом твоя вина растет, - изрек он.
Лорд Хью фыркнул, ожидая продолжения.
- Каждый год ты делаешь все меньше, а вина твоя растет и растет, - заявил ведущий.
- Загадка! - подыгрывали ему из зала. - Загадка! В чем его преступление?
- В чем мое преступление? - подхватил его светлость. - Почему я делаю все меньше, а вина моя растет?
- Стареешь! - ликуя, выкрикнул парень.
Лорд Хью расхохотался, за ним и другие. Он погрозил смельчаку кулаком и предупредил:
- Вот только попадись завтра утром мне на глаза. Узнаешь, стар ли я держать меч в руках.
Ведущий на стуле застучал тощими коленками одна о другую, как бы показывая: ой, как страшно.
- А теперь повелеваю: танцы!
Он высвободился из плаща лорда Хью, скинул головной убор, вывел перед всеми самую грязную и жалкую кухонную посудомойку и встал с ней рука об руку во главе танцующих. Остальные, продолжая хихикать и улыбаться, выстраивались за ними парами. Элис наклонилась к Элизе.
- Вы видели ее лицо?
Та кивнула и ответила:
- Он еще грубей, чем в прошлом году. Но и тогда был ой-ой-ой какой наглый. Однако это традиция, и от нее никому нет вреда. Старый лорд обожает древние обычаи, а Хьюго наплевать. Из Кэтрин всегда делают посмешище. Хьюго все любят, а вот ее не очень.
Тут один из актеров подошел к их столу и бесцеремонно положил на плечо Рут свою ручищу. Она негромко взвизгнула, отказываясь с ним танцевать, но он силой потащил ее в круг.
- Вот потеха началась, - весело прощебетала Элиза и побежала следом за Рут подыскивать себе партнера.
Элис в своем синем платье как тень прошла по залу и встала за стулом лорда Хью, а потом вместе с ним вернулась на помост, где он занял свое законное место.
- Ты не танцуешь, Элис? - спросил он, стараясь перекричать громкую музыку и грохот барабана.
- Нет, - коротко отозвалась девушка.
- Будь рядом, и никто не посмеет тебя пригласить, - посоветовал лорд. - Грубое веселье, конечно, но мне нравится наблюдать за ними. И Хьюго…
Он неожиданно замолчал. В дальнем конце зала его сын стоял на коленях перед какой-то служанкой, лицо которой скрывала полумаска в виде головы утки. Кэтрин с явной неохотой - лицо ее было бледным и неподвижным - танцевала в паре с одним из молодых рыцарей.
- Хьюго, конечно, проказник, - продолжил старый лорд. - Надо было женить его на девице, у которой пожар между ног.
Танцы затянулись до глубокой ночи; в перерыве какой-то юноша спел красивый мадригал, потом в зал прибежала молодая цыганка и сплясала странный, неистовый танец, щелкая деревянными трещотками, затем под аплодисменты и рев публики из кухни вышла процессия слуг с блюдами жареного мяса; сначала подали на главный стол, а потом и на остальные, по одному большому блюду на четверых. Это было последнее угощение праздника, самое великолепное. Лордам принесли жареного лебедя, вновь одетого в собственные белоснежные перья; он, как живой, гордо держал над блюдом голову. С другой стороны главного стола поставили блюдо с павлином, величаво колыхающим перьями хвоста. В общем зале на столы принесли куски жареного гуся, индейки, каплунов и дикой утки. У всех на этом празднике был лучший хлеб - белая французская булка с толстой золотистой корочкой и плотным мякишем. Оба лорда ели с удовольствием и никак не могли насытиться - так было вкусно. Сидящая рядом с ними Кэтрин тоже не отставала; подтерев тарелку ломтиком хлеба, она взяла еще кусочек дикого лебедя, однако лицо ее пылало злобой.
Затем подали кувшины с вином. Слуги не успевали подносить и уносить блюда. Элис, у которой от усталости кружилась голова, ела мало, зато пила терпкое красное вино, налитое из бочек в прохладном погребе. Была уже полночь, когда наконец подали засахаренные фрукты и сласти, на главный стол - целых два блюда. Перед старым лордом поставили сделанную из марципана точную копию замка, над круглой башней которого развевалось фамильное знамя. Дамы даже поднялись со своих мест и сгрудились вокруг десерта, любуясь его красотой.
- Ну как можно резать такую прелесть, - восхищенно произнесла Элиза.
А перед Хьюго поставили другой марципан: загородный дом на высоком берегу реки, окруженный густым парком, в котором виднелась сделанная из сахара фигурка оленя.
- Вот таким и должен быть наш новый дом! - воскликнул Хьюго. - Черт побери этих слуг, я и подумать не успел, а они уже сделали. Вы только посмотрите, сэр, что они сотворили!
Лорд Хью улыбнулся.
- Вот теперь оба дома рядышком, - заметил он. - И я знаю, в каком предпочел бы жить.
Молодой лорд опустил голову; он слишком много съел и выпил, чтобы спорить с отцом.
- Мне известны ваши предпочтения, сэр, - почтительно сказал он. - Это у меня так, просто фантазии.
- А ты сможешь его съесть? - спросил старый лорд с усмешкой.
Хьюго рассмеялся и вместо ответа вынул нож.
- Кому кусочек моего дома? - крикнул он. - Моего красивого домика, который я нарисовал от нечего делать, а эти кухонные собаки стащили бумагу и сляпали мою мечту из сахара?
- Мне, - кокетливо промолвила Элиза.
Хьюго одарил ее широкой улыбкой.
- Ну уж вы, сударыня, не откажетесь от любого кусочка из моей руки. Умолять будете, чтобы вам позволили хоть разок лизнуть, верно?
Элиза протестующее заохала и засмеялась. Хьюго улыбнулся ей еще раз, а потом перевел горящие глаза на знахарку.
- А ты, Элис? Попробуешь моей красивой игрушки?
Она покачала головой, отошла и села за дамский стол в конце помоста. Когда остальные дамы вернулись с тарелками, Элиза поставила перед ней кусок марципанового дома.
- Это от него, - сообщила она, кивая в сторону Хьюго, сидящего к ним спиной. - Этот кусочек он отрезал специально для тебя прямо под носом жены. Смотри, он подарил тебе парадный вход. Ты играешь в опасные игры, Элис.
Когда все насытились и на столах уже ничего не осталось, кроме сухофруктов и вина, сваренного с пряностями, Дэвид занял место за креслом своего господина и начал вызывать из зала на помост одного слугу за другим, а его светлость вручал им подарки или кошельки, полные монет. Хьюго сидел по правую руку от отца, время от времени он наклонялся к нему и что-то шептал. Леди Кэтрин находилась по левую руку от лорда Хьюго и улыбалась едва заметной, невыразительной улыбкой. На Новый год она уже обменялась подарками со своими дамами, а для слуг и солдат ничего не припасла. Вереница слуг и военных, казалось, никогда не кончится; их было полные четыре сотни. Элис из-за стола ничего не было видно, и она дремала - сказывалось шумное веселье рождественских праздников и две предшествующие недели, проведенные без сна.