Поднявшись, Саша нервно прохаживалась по комнате, то сжимая, то разжимая руки. Она упорно избегала смотреть Агриппине в лицо. Сашеньке не верилось, что та может видеть ее насквозь и при этом не осуждать. Более того, скользнув по ней взглядом, девушка увидела, что эта загадочная женщина смотрит на нее устало и понимающе.
Агриппина попросила девушку сесть рядом и взяла ее руку. Пальцы у ворожеи оказались неожиданно тонкими, чуткими, как у пианистки. Прикрыв глаза, она чуть наклонила голову вправо, будто прислушивалась к тому, что было скрыто от обычных людей.
- Двое мужчин, - тихо произнесла Агриппина. - К одному тянется душа, к другому тело.
Сашенька даже зажмурилась от стыда, но ворожея произносила слова так бесстрастно, что девушка снова расслабилась.
- Тот, что постарше, любит вас, Александра Сергеевна. Только больно страшится своей любви. Что-то темное у него связано с этим чувством. - Она немного помолчала, будто прислушиваясь, потом уверенно добавила: - Схоронил он свою любовь. Больше у вас, матушка, нет соперниц.
- Соперниц? - удивилась Сашенька. - Да его жена и не была мне соперницей.
- Но могла быть, если б жива осталась. Ведь этот человек в любом случае полюбил бы вас, если б встретил. Только встретиться вряд ли суждено было бы. - Агриппина протяжно вздохнула.
"Переживает она, что ли, за каждого, кому судьбу говорит? - не поверила Саша. - Так ведь изведешься, пожалуй".
Агриппина между тем продолжила:
- А у молодого сердце холодное. Страсти вспыхивают в нем внезапно, а гаснут еще быстрее. Но если зацепит его обида, он может и отомстить.
- У меня пропало одно письмо, - с трудом выговорила Сашенька, опустив голову, хотя Агриппина по-прежнему сидела с закрытыми глазами. - Это очень… личное письмо. Но я не успела его передать…
- Ночью, - перебила ее ворожея. - Он прокрался в ваш дом ночью. Надеялся, что все уже спят… И вы тоже.
Сашенька воскликнула в ужасе:
- Он намеревался овладеть мною сонной?!
- Да уж всяко проснулись бы, поди… Только когда он приблизился к вашей двери, увидел, что свеча горит и вы не спите. Так и стоял за дверью, пока вы писали.
- И видел, куда я спрятала это письмо.
- Какой-то ящик…
Подскочив, девушка прошептала:
- Комод! Да кто же это был? Скажите мне, Бога ради! Скажите скорее!
Агриппина настойчиво схватила ее за руку:
- Он высок, красив, у него густые волосы, он… молод…
- Дмитрий! - Саша упала на стул.
- Имени не скажу, врать не буду. Но пробрался он в ваш дом, одержимый желанием овладеть вами.
- О Боже! - Сашенька зажмурилась от стыда.
Открыв глаза, Агриппина сочувственно улыбнулась и выпустила ее руку.
- Так ведь вы и призывали его, Александра Сергеевна.
- Я? Призывала? Да что вы такое говорите?
- Разве не с ним вы проводили время во снах, предаваясь самым смелым ласкам? Вам хотелось, чтобы то же самое повторилось наяву, и молодой человек распознал ваш зов.
- Не может быть, - прошептала Сашенька растерянно.
- Милая вы моя, чего только не бывает в жизни.
Саша бросилась к ней.
- А что теперь? Что он собирается сделать с этим письмом?
Опять сжав ее руку, Агриппина погрузилась в себя.
- Что сделает - пока трудно сказать. Но сейчас я чувствую в его душе настоящую бурю. Он гневается на вас.
- Гневается…
Голос гадалки набирал мощь, в нем звенела пугающая Сашеньку сила.
- Его душа жаждет мести! Хотя он не до конца понимает, что именно вы в своем письме описывали! - Внезапно она успокоилась. - Но вы можете не волноваться. Он сжег его.
- Сжег? - Саша едва не запрыгала от радости.
Агриппина подтвердила:
- В сердцах швырнул его в камин, а после-то опомнился, бросился доставать. Только поздно уж было. Бумага, она ведь сразу вспыхивает.
Обмякнув, Саша простонала в изнеможении:
- Сжег… Спасибо тебе, Господи!
- Да только в память его все как есть впечаталось. И вам он, голубушка, этого не забудет.
- Да пускай помнит, - отмахнулась Сашенька. - Лишь бы не опозорил на весь свет. С него станется.
- А как же ваша страсть к нему? - хитро прищурилась Агриппина.
- О, это сейчас не главное.
Испустив очередной вздох, кудесница покачала головой.
- Вот прямехонько сейчас оно, может, и не главное. Потому как вы больше из-за неосторожности своей беспокоились. А когда волнение уляжется, опять любовная тоска начнется. Она вас так просто не оставит… Вам, голубушка, поскорее нужно выбор сделать, а то изведете себя вконец.
- Выбор? - пролепетала Саша. - Какой выбор?
- Да между двумя мужчинами. Какой же еще?
Издав нервный смешок, Сашенька отошла к окну, отвернулась, чтобы спрятать лицо.
- Да разве нужно выбор делать? Ни один меня пока замуж не звал.
- А который, вы хотите, чтоб позвал? Я ведь подсобить могу в этом деле…
"Который?" - Саша неожиданно задумалась об этом всерьез. С Дмитрием жизнь будет как на вулкане. Сегодня страсть, завтра ревность, послезавтра ненависть… И так по кругу. А с Михаилом Антоновичем ее ждет светлая дружба, спокойная уверенность в своем счастье, но…
"Через десять лет он ведь стариком сделается, а я еще молода буду, - тоскливо подумала она. - Что ж это за жизнь тогда? Любовников заводить - это не по мне. Совесть не позволит. Да и его несчастным делать, в посмешище превращать… Как это можно?"
Тогда Агриппина с пониманием проговорила:
- Что, ни один не хорош? Может, кого третьего подождать?
- Все такие пустозвоны! - вырвалось у Саши. - Пока эти двое не появились, и влюбиться не в кого было. Гусару, что ли, мне сердце отдавать?
- Нет, гусары не для такой девушки, как вы, - заключила ворожея.
Саша невольно потупилась.
- Да какая же я, по-вашему, девушка?
- В вас порода чувствуется. И умная вы, и красивая, и чувствуете глубоко, переживаете вон как! Да и страстностью не обделены. Вам муж такой нужен, чтобы и на руках носил, и страдать не заставлял.
- Тогда… - Она чуть не произнесла имя, но во время спохватилась. - Ну, тот… постарше. Да только…
- Горячей крови своей опасаетесь? - Агриппина оглянулась на дверь. - Я вам по секрету скажу, Александра Сергеевна, в семейной жизни кровь завсегда холодеет. Хоть и по страсти замуж выйдете, все одно через десяток лет вас к мужу тянуть не будет, как в первые ночи. Правда, если неумелый попадется, так и в первую ночь всю охотку отобьет.
"А можно ли назвать Дмитрия умелым? - впервые задумалась Сашенька. - Что я знаю о нем? Добр ли он? Умен ли? Ничего этого я не поняла из наших встреч. Я даже не могу сказать, интересно ли мне будет разговаривать с ним. Какие книги он любит? Понимает ли музыку? Об Орлове я могу с уверенностью ответить на каждый из этих вопросов. Но Оленин… Я не знаю ничего, кроме того что он просто свел меня с ума!"
Поднявшись, Агриппина с сожалением промолвила:
- Еще предстоит вам пометаться, голубушка. Душа-то она живая и просит жизни. Не ошибитесь только, что жизнью считать.
- Да как же не ошибиться? И за того душа болит, и за этого… А вы мне не поможете? - с надеждой взмолилась Саша.
- Да в чем же, милая вы моя? За вас жизнь прожить? Я в том, что сильнее всего болело, вам и так помогла. Сняла камень с души. Аль нет?
- Сняли, сняли, - заверила девушка. - Да только…
- Не могу я за вас решать, голубушка. Увольте! Вы самостоятельно должны выбор сделать, чтоб потом никого не винить в своих бедах.
Саша побледнела.
- А меня беды ждут?
Агриппина даже сплюнула в сердцах.
- Тьфу ты, что я такое говорю!.. Не думайте, Александра Сергеевна, что я какие-то тучи на вашем горизонте рассмотрела. Напротив, если правильный выбор сделаете, ждет вас жизнь счастливая и долгая. Хоть и вдовой останетесь, да только в преклонном возрасте, и обеспеченной будете.
- Может, вы хоть намекнете, с кем я жить буду?
Покачав головой, та попятилась к двери.
- Никак не могу, Александра Сергеевна. Что в состоянии для вас была сделать, то уж сделала.
- И на том спасибо! - спохватилась Саша. - Вы меня просто из ада вытащили! Я чуть с ума не сошла из-за этого письма.
- Вот с ума-то сходить - только жизнь свою губить, - туманно проговорила Агриппина и выскользнула из комнаты.
Выбежав за ней следом, Сашенька бросилась к матери.
- Маман, одарите ее щедро, прошу вас! Она спасла меня!
- Какая ты, право, нежная, - усмехнувшись, проворчала Анна Владимировна. - Из-за больного зуба целая трагедия.
* * *
Дмитрий Оленин не находил себе места. Та ночь, которую он уже воображал себе вершиной блаженства, обернулась для него сущим кошмаром. Ругая себя последними словами, Дмитрий снова и снова восстанавливал в памяти подробности того, как он проник в притихший дом Микульчиных, заранее подкупив их слугу, который и оставил открытым черный ход. Он же и нарисовал Оленину план дома, крестом отметив комнату хозяйской дочери.
Слуга Ванька оказался тертым малым, и эта услуга обошлась Оленину дороже, чем он рассчитывал, но Дмитрий решил, что ради удовольствия провести ночь с Сашенькой Микульчиной никаких денег не жалко. Тем более семья Олениных не бедствовала.
- А я-то, дурак, думал, хозяйская дочка - такая скромница, - ухмыльнулся Ванька.
- А тебе про нее думать вообще не положено, - надменно заметил Оленин.
Но парень и не помышлял сдаваться.
- Так кто же думать-то запретить может? И мы-то ужо не крепостные, чай! А мысли наши и вовсе - пташки вольные.