Весна, 1969
Барселона
Мерседес Эдуард лежала лицом вниз на черной мраморной плите массажного стола. Плита имела встроенный подогрев, и всем своим обнаженным телом Мерседес осязала исходящее от полированной поверхности тепло.
Руки массажистки были сильными, но ласковыми. Сеньора Эдуард лежала расслабившись, паря где-то на границе между сном и бодрствованием и ощущая лишь прикосновения этих уверенных и нежных рук.
"Сегодня мне стукнуло пятьдесят. Я уже прожила полвека", – лениво размышляла она.
Смазанные специальным маслом ладони массажистки скользнули по упругим ягодицам и бедрам. Мерседес почувствовала, как ее тело затрепетало под ласкающими пальцами.
"А я еще в форме, – подумала она. – Не каждой удается так сохранить свою внешность. Правда, больше-то ничего у меня не осталось, ничего из того, чем измеряется женское счастье. Ни мужа, ни любовника, ни дома, ни семьи. Все это я оставила в прошлом. Всю свою жизнь я только теряла то, что больше всего любила".
Массажистка дотронулась до ее плеча.
– Все, сеньора Эдуард. Теперь вам было бы полезно поплавать в бассейне.
Мерседес села. Массажистка проворно обернула ее полотенцем.
За соседним столом другая массажистка тоже закончила сеанс, и ее клиентка начала подниматься. Мерседес успела заметить безукоризненно стройную фигуру девушки, прежде чем и та была обернута большим махровым полотенцем.
Их взгляды встретились. Соседка была совсем молодой, лет двадцати пяти, с темными волосами и бархатистыми карими глазами. Мерседес как-то непроизвольно отметила изумительную красоту девушки, изящные черты лица и грациозные линии шеи. Ей показалось, что она уже где-то видела ее.
Девушка приветливо улыбнулась. Мерседес чуть заметно кивнула.
Приняв душ, она надела купальник и прошла в бассейн, над поверхностью которого висели легкие облачка пара. Мерседес погрузилась в приятную прохладу. Температура воды идеально соответствовала температуре ее тела. "В этом клубе все продумано так, чтобы не вызывать у клиентов никаких отрицательных эмоций", – сухо отметила она.
Однако обстановка ненавязчивой роскоши определенно действовала успокаивающе. "Америка приучила меня получать наслаждение от красивой жизни, – продолжала размышлять Мерседес. – Богатство – вот панацея от всех болезней…"
Она немного поплавала, затем, держась подальше от других женщин, перевернулась на спину отдохнуть.
В бассейн вошла девушка, бывшая ее соседкой в массажной. На ней был черный сплошной купальник, подчеркивающий стройную высокую фигуру с длинными красивыми ногами. Она двигалась с той музыкальной грациозностью, что свойственна лишь профессиональным танцовщицам и фотомоделям. Девушка чисто, не производя брызг, нырнула в воду и поплыла к Мерседес.
– После массажа всегда так замечательно себя чувствуешь! – восторженно проговорила она.
– Да, – кивнула Мерседес.
– Я только раза два видела вас здесь. Должно быть, вы не часто сюда приходите?
– Не часто.
– А я стараюсь ни дня не пропускать. – Она улыбнулась Мерседес и пригладила мокрые волосы на висках. – За членство в клубе приходится так дорого платить! Поэтому за такие деньги я чувствую себя просто обязанной получать максимум отдачи. Я буквально заставляю себя пользоваться всеми имеющимися здесь услугами, даже занимаюсь на тренажерах, этих пыточных инструментах.
– Ну, вы в прекрасной форме.
– Меня зовут Майя Дюран. – Она протянула мокрую руку.
Как правило, Мерседес пресекала попытки завести с ней дружбу. Она предпочитала уединенность. Но в этой девушке чувствовалась какая-то спокойная уверенность, делавшая ее непохожей на нахальных светских дам города, а ее экзотическая смуглость так просто очаровывала. Мерседес небрежно пожала протянутую руку.
– А меня – Мерседес Эдуард, – сказала она. – Ваше лицо мне кажется знакомым.
Майя Дюран рассмеялась.
– Я фотомодель. Если вы покупаете журналы мод, вы, вероятно, могли видеть мои фотографии.
– Возможно, – согласилась Мерседес. – Скорее всего, я видела ваши фото.
Девушка посмотрела на висевшие на стене часы.
– Прежде чем отправиться на студию, я собираюсь пообедать здесь в ресторане. Не желаете составить мне компанию?
К своему собственному удивлению, Мерседес ответила:
– Да, пожалуй. Спасибо.
Был будний день, и половина мест в ресторане оставались незанятыми. Все, без исключения, сидевшие за столиками, были женщинами, элегантно одетыми и причесанными. Наклонив друг к другу головки, они о чем-то оживленно шептались. Большинство клевали салат, который запивали содовой, дабы не поправиться и поберечь свои дорогие гардеробы.
Майя и Мерседес устроились возле окна. Майя оказалась весьма открытой собеседницей, но не болтушкой. Она поведала Мерседес о своей восьмилетней карьере фотомодели, вскользь упомянув названия нескольких престижных журналов, в которых ей довелось работать, и об обложках, на которых были ее фото. Но она так же искренне интересовалась и всем тем, что ей рассказывала ее новая знакомая.
– Вы не замужем? – спросила она Мерседес, заметив, что у той на пальце не было обручального кольца.
– Разведена.
– А дети есть?
– Дочери уже шестнадцать лет. Она учится в школе-интернате в Калифорнии.
– Если бы мне было шестнадцать, я бы, наверное, возненавидела жизнь в школе-интернате.
– О, думаю, Иден вполне счастлива. Там у нее друзья. Раз в две недели она проводит уик-энды у своего отца в Санта-Барбаре, а на каникулы приезжает ко мне. Мы с ней много путешествуем. Прошлым летом, например, ездили в Италию. А осенью наняли яхту и три недели плавали вокруг островов Греции.
– Звучит потрясающе, – улыбнулась Майя. Однако Мерседес уловила в ее словах некий скрытый подтекст.
– Конечно, семья не должна так жить, – слегка пожав плечами, сказала она. – "Потрясающие" путешествия не могут заменить стабильности. Но у развода свои законы. А вы замужем?
– Нет. Честно говоря, не думаю, что когда-нибудь и буду.
– Вы так говорите, потому что еще слишком молоды.
– Мне уже двадцать семь.
– Надо же, а выглядите моложе.
– Благодарю вас. – Майя снова улыбнулась. – Должно быть, делают свое дело пыточные инструменты. – Она просто излучала здоровье. На ней был светло-голубой костюм фирмы "Шанель" с изящными золотыми пуговицами. И никаких украшений. Мерседес отметила про себя, что практически не знает ни одной женщины, которая не обвешивалась бы всякими побрякушками.
– Сегодня мне исполнилось пятьдесят лет, – сама не зная зачем, проговорила она.
Майя Дюран от неожиданности даже выронила вилку и нож.
– О! Это же чудесно!
– Вы так считаете? – сухо произнесла Мерседес.
– Давайте-ка закажем бутылочку шампанского, – предложила девушка.
– Пожалуй, не стоит.
– Но должны же вы как-то отметить такую дату, – заявила Майя, жестом подзывая официанта. – Это просто ваша обязанность.
– Я не хочу шампанского.
– Но я угощаю. Официант!
Мерседес положила вилку.
– Если бы я захотела отметить свой день рождения, – отчетливо выговаривая слова, ледяным тоном сказала она, – я бы сама была в состоянии решать, как это делать, когда и с кем.
Выражение благодушия исчезло с лица Майи без следа. Девушка открыла рот, затем снова закрыла его и, насупившись, уставилась в тарелку.
На какое-то время наступила напряженная тишина. Подошедший официант в ожидании нового заказа в полупоклоне застыл возле столика.
– Я вела себя слишком бесцеремонно, – не отрывая глаз от тарелки, проговорила Майя.
– Нет, – сделав над собой усилие, возразила Мерседес. – Вы старались быть доброй ко мне. Официант, пожалуйста, принесите бутылку вашего лучшего шампанского.
Когда официант ушел, Майя несмело подняла взгляд на Мерседес.
– Я должна извиниться за свою навязчивость.
– Если уж кому и надо извиняться, так это мне. Я была с вами крайне невежливой. Очень мило с вашей стороны, что вы проявили участие к скучной пожилой незнакомке.
– Вовсе нет, – запротестовала Майя. – Вы мне очень симпатичны. И я давно уже хотела с вами познакомиться. Еще в самый первый раз, когда я увидела вас, то почувствовала нечто такое… Родственную душу. Теплоту. Какую-то… ну… в общем, я не могу подобрать точное слово. Я просто чувствую. Мы с вами обязательно подружимся.
Обед закончился звоном бокалов с шампанским. Когда они вышли на залитую весенним солнцем улицу, обе весело смеялись.
Майя протянула Мерседес визитную карточку.
– Вот мой номер телефона. Давайте как-нибудь повторим это еще раз. Я получила огромное удовольствие.
– Я тоже, – улыбнулась Мерседес.
Она смотрела, как элегантная девушка пересекла автомобильную стоянку и села в красную спортивную машину. С утробным рыком взревел мотор, и, помахав на прощанье, она укатила.
Мерседес опустила глаза на визитку, которую держала в руке. На ней было только два слова: МАЙЯ ДЮРАН, и ниже барселонский номер телефона.
"Как ни крути, а две третьих моей жизни уже позади, – подумала вдруг она. – Интересно, какой будет оставшаяся часть?"
Лос-Анджелес
Иден снилось, что она закована в цепи. Тяжелые кандалы впивались в руки и ноги, делали ее беззащитной.
Мама и папа находились в этой же комнате. Но они не видели ее. Они не знали, что она здесь.
Лицо мамы было бледным и напряженным, и Иден понимала, что между родителями происходит страшный скандал. Папа кричал. Отвратительные слова. Отвратительные слова про маму.