Полетели дни. Как ни странно, Светка по-прежнему уделяла внимание подругам, ещё и Ивана к этому приобщила. Молодые время от времени звали их к себе – на рюмку чая, так сказать. И несколько раз к ним в это время заходил и Николай. Он глаз не мог отвести от Ирочки, но когда начинал разговор, заикался и быстро умолкал. Так было и в этот раз. Дина, наблюдая его страдания, подступила к Ивану с допросом, что он за человек. И правду, пожалуйста, только правду и всю правду, требовала она. Иван и не пытался ничего скрывать. Николай – его друг детства. Всегда был верным в дружбе, на него всегда можно было положиться. Звёзд с неба не хватает. Работает программистом на фирме. Начальник его ценит, но сам Николай никуда не рвётся. Живёт один. Был женат, но очень неудачно и больше попыток не делал. Был период, когда он запил, но быстро одумался и взял себя в руки. Вот и всё, пожалуй.
Получив нужную информацию, Дина взяла в оборот Ирочку.
– Скажи-ка мне, дорогая, – начала она, – тебе ведь нравится Николай? Я же вижу, что нравится. И он от тебя глаз не отводит. Но ведёт себя странно, с этим не поспоришь. Я думаю, ты должна его раскрутить на откровенность. Ведь может быть, это именно то, что тебе нужно. Просто жизнь его побила сильно. Иван говорит, что он хороший мужик, только с женой у него были какие-то проблемы большие. Ты поговорила бы с ним.
Ирочка кивнула головой и призадумалась. Минут через сорок она сказала, что ей надо домой и попросила Николая проводить её. Он покраснел, потом побледнел, но послушно отправился выполнять просьбу. Поймал такси и довёз Ирочку до дома, дошёл с ней до подъезда и собрался распрощаться. Но не вышло. Ирочка пригласила его зайти ненадолго. А, оказавшись в своей квартире, усадила его на диван, сама села напротив и приступила к допросу.
– Вы странно ведёте себя по отношению ко мне, Николай, – сказала она, – и я хочу понять, почему, и что вы за человек. Что-то подсказывает мне, что мы можем стать друзьями. Но я хочу знать всё. Поэтому или вы сейчас всё мне рассказываете как на духу, или уходите и мы никогда, слышите, никогда больше не будем общаться. Выбор за вами.
Николай задумался только на минуту. Потом кивнул головой.
– Вы правы, – сказал он, – я готов к исповеди.
Он уселся поудобнее, прикрыл глаза и начал:
– Своего отца я не помню. Он ушёл из семьи, когда я собирался в первый класс, и никогда больше я его не видел, Я жил с мамой и бабушкой. Я очень любил их обеих, и они любили меня. Мне было тепло и уютно с ними, и казалось, что так будет всегда. Но когда я был в десятом классе, умерла бабушка. Для меня это было страшное горе. Мне казалось, что весь мир погрузился в траур, и было больно, когда кто-то смеялся. Я до сих пор помню и люблю её. Она была замечательной, моя бабушка. Она была мне другом даже больше, чем мама. После школы я не сразу продолжил обучение, не прошёл по конкурсу. Отслужил в армии. Вернувшись, поступил-таки в институт радиоэлектроники, куда рвался. Мне казалось, что я могу всё. Учёба шла легко, я отлично успевал, и мне предложили аспирантуру. Но тут случилось второе несчастье в моей жизни – тяжело заболела мама, не просто заболела, а переслала ходить. Мне нужно было зарабатывать деньги и ухаживать за мамой. Аспирантура была забыта. Я пошёл работать туда, где больше платили, и ещё подработки искал. Так продолжалось тринадцать лет. Потом мама умерла, и я остался один в пустой трёхкомнатной квартире. Я продолжал работать на своём прежнем месте и долго приходил в себя. Немного оклемавшись, стал подумывать о более серьёзной работе – надо было приводить в порядок свою жизнь. И тут я случайно познакомился с Людой. Очень миловидная девушка, она сразу взяла меня в оборот. Я и не заметил, как оказался с ней в ЗАГСе. Она перешла жить ко мне, прописалась. А до этого, как я позднее узнал, жила в общежитии, так как была иногородней. Работала она на конфетной фабрике. Люда совсем закружила мне голову своей страстью, и я отдался этим новым ощущениям с головой. Ведь до того я был практически лишён этой стороны жизни – не до того было. Она ластилась ко мне и просила всё новых покупок. Мне снова пришлось крутиться, чтобы приносить в дом деньги. О новой работе я забыл и думать. Я уставал до изнеможения, но все её прихоти удовлетворял, хотя на постельные дела у меня оставалось всё меньше сил. Так продолжалось три года. А потом Людмила заявила мне, что я ей надоел, что я слабак в постели, и она требует развода. Разумеется, с разменом квартиры. Через четыре месяца я оказался снова холостяком и в однокомнатной квартире, хотя благоустроенной и в хорошем месте. И тут я дал слабину – я запил. По-чёрному запил. С работы не вылетел только потому, что давно был на этом месте и мог делать то, чего не умели другие. Начальник прощал мне запои, но в светлый период требовал работу по полной программе. Так продолжалось с полгода. Я отощал, вид имел жуткий, и самочувствие такое же. И один раз ко мне заявился Иван и прочистил мне мозги основательно. Он взял с меня слово, что я возьмусь за ум. А раз я слово дал, то и вынужден был его сдержать. Трудно было очень. Но видно я ещё не совсем пропащий был, выкарабкался. И последние пару лет живу нормальной жизнью. Только для чего живу, не знаю. Люда, уходя, сказала, что я пропащий мужик, и ни с одной женщиной жить уже не смогу. Ехидно так сказала. Я, говорит, до дна тебя выпила, и теперь ты пустой мужик, а я себе настоящего найду. С тем мы и расстались. И я после этого к женщинам даже и не подступался. А когда Вас увидел, потерял покой. Только зачем я Вам такой никудышный? Ну вот, я Вам всё сказал, а теперь пойду и больше беспокоить Вас не буду. Ни к чему это всё, я сам понимаю.
Николай горестно вздохнул и собрался уходить.
– Погодите, – остановила его Ирочка. – Я так понимаю, что Вы на своей жизни крест поставили? А Вам ещё жить и жить. Неужели не хотите стать, наконец, счастливым человеком? Эта стерва, иначе не скажешь, использовала Вас по полной программе, за Ваш счёт жизнь свою устроила, но, как я поняла, никогда не любила. Она, возможно, вообще не знает, что это такое – любовь. А ведь есть она на свете, любовь эта. Хоть на молодожёнов наших посмотрите. Расцвели ведь оба, как ранние розы в саду. Вы вот что. Выбросьте из головы всё, что с этой Людой связано было. Как будто и не встречали её никогда. То, что квартиру сменили, так это даже хорошо – слишком много горя с прежней связано было. В новой Вам легче будет восстановиться. И начинайте себя приводить в порядок. Собой займитесь, работой своей – Вы ведь классный специалист, Иван говорил. Вы ещё подняться высоко можете. А я вам другом буду. Сама в жизни хлебнула немало, понимаю, что к чему. Вы можете мне звонить, когда захочется поговорить. Сходить можем куда-то, чтобы немного отвлечься. Вы сильный, Вы справитесь сами, мне кажется, без психотерапевта. А на худой конец и к его помощи прибегнуть можно, ничего зазорного тут нет. Договорились?
Николай улыбнулся слабой, дрожащей улыбкой. Говорить он не мог, только поцеловал Ирочке руку и ушёл. Через пару дней позвонил – голос стал более твёрдым, уверенным. Сказал, что хорошо обдумал всё, что говорила ему Ирочка, и согласен с ней. Его жизненная позиция – это такая же слабина, как и запой. Он понял это и теперь справится сам, без всякого психотерапевта, особенно если Ирочка ему немного поможет. Она со смехом пообещала свою поддержку, и они договорились сходить в субботу вместе на выставку – в Дом учёных привезли какие-то редкостные экспонаты из древнего мира, стоит посмотреть. С этого начались их встречи. Домой она его пока не приглашала, но они сходили в театр, на концерт, просто гуляли по городу. Благо, было лето – тепло, вечера долгие, цветы вокруг.
Юбилей Ирочки отметили всей компанией в хорошем кафе. Команда-то разрослась. Николай, конечно, был тоже, и ещё три человека с работы её. Хорошо прошёл праздник. Николай принёс потрясающий букет и подарил ей замечательную шкатулку из малахита – под будущие украшения, сказал. А подруги сообща купили ей как раз то, что в шкатулку положить можно, – серьги и подвеску из красивого дымчатого топаза, как раз под её ореховые глаза. Сговорились они что ли? Ирочка была счастлива. Как жила она раньше под маминым диктатом и в условиях жёсткой тирании, теперь и вспоминать не хотелось. Спасибо подругам, что так быстро на ноги её поставили, когда мама уехала к своему Франтишеку, а ей казалось, что жизнь кончена. Жизнь-то только начиналась, правы оказались подруги.
Когда лето уже было на исходе, Николай решился и пригласил Ирочку к себе. Устроил маленький праздник на двоих: цветы, вино на столе, сладости. Он всё же решился – признался Ирочке в любви. И всё случилось, и прошло замечательно. Волновался очень, но когда дебют его успешно состоялся, и он понял, что все его мужские достоинства при нём остались, расчувствовался до слёз и всё благодарил любимую за помощь.
– Это не я, Коля, – ответила она, нежно гладя его по щеке. – Это любовь. Её и благодари.
А когда в середине сентября объявилась по телефону Ираида Семёновна и заявила, что она расстаётся с Франтишеком и возвращается домой, Ирочка даже не очень и огорчилась. Пожалуйста, сказала, это твоё право, только на меня больше не рассчитывай. Сама теперь, мама, сама. Ираида Семёновна была потрясена сверх меры. Как же она справится сама-то? Она ведь не привыкла. Как все, мама, отвечала полностью отбившаяся от рук дочь. Вот что значит оставлять без присмотра своё дитя. И года не прошло, а она вон как заговорила.