- Так ты приехал сюда из-за меня? Но ведь я лее сказала тебе, что ты не можешь помочь мне! Я должна одна идти своей дорогой.
Том грустно покачал головой:
- Одна? Среди этих мрачных домов и чужих людей? В городе, где нет ни единой живой души, с которой вы могли бы поговорить о матери и о милой родине?
- О "милой" родине! - В душе Эммы проснулась вся горечь бедствий детских лет и постоянных унижений. - С этим покончено навсегда. Никогда не говори со мной об этом, Том! Нет, Том, было бы лучше и для тебя и для меня, чтобы ты не оставался здесь.
Он побледнел и медленно поднялся со стула. Рука, в которой он держал шапку, заметно дрожала.
- Мисс Эмма, я - недалекий человек. Когда я ехал сюда, я думал только о том, что вам могло не повезти и вы нуждаетесь в помощи.
- Так вот что? Ты надеялся, что мне придется плохо и ты выступишь в роли спасителя? Но ты ошибаешься, Том! Ты не увидишь меня слабой. Молчи, не говори больше ничего! Я знаю, ты любишь меня. Я тоже люблю тебя, но не так, как ты хотел бы этого, и твоей женой никогда не буду!
Том немного нагнулся вперед. Его лицо побледнело еще больше, чем прежде, а глаза глядели безнадежно грустно.
- Никогда, мисс Эмма? Никогда?
- Никогда, милый Том! Для меня существует только одно: добиться своей цели или погибнуть.
- Спасибо и на этом, мисс Эмма! - тихо сказал Том. - Теперь я хоть знаю, чего мне держаться.
- И ты вернешься в Гаварден?
- Я останусь в Лондоне. Все-таки может настать день, когда я понадоблюсь вам. Согласны ли вы тогда обратиться ко мне? Поверьте, никогда более с моих уст не сорвется ни слова о былых надеждах. Обещаете ли вы, что обратитесь ко мне в трудную минуту?
Эмма взяла его руку и тепло пожала ее.
- Хорошо, я обещаю тебе это, Том!
- Я знаю, вы сдержите свое слово, а чтобы вы могли найти меня, я записал свой адрес вот здесь, на бумажке. Я плаваю матросом на судне капитана Гельвеса между Лондонским мостом и Гравезендом! - Он положил на стол бумажку и посмотрел на девушку долгим взглядом. - Будьте здоровы, мисс Эмма, и не сердитесь на меня, если я досадил вам!
Голос Тома прервался. Закрыв лицо шапкой, он вышел из комнаты.
После ухода Тома Эмма почувствовала себя ободренной. Страх перед мисс Келли казался ей ребячеством. Но так всегда бывало с ней, когда она оставалась одна; у нее было слишком пылкое воображение. В самом деле, ну что могло случиться с нею?
Напевая веселую песенку, она подошла к большому шкафу, где висели платья, приготовленные для нее мисс Келли. Тут были тяжелые шелковые платья с дорогим шитьем и светлые одеяния, легкие и нежные, словно сотканные из паутины. Все туалеты были совершенно новые.
Эмма выбрала себе белое домашнее платье и надела его. Долго рассматривала она себя в большом зеркале, причем думала об Овертоне. Ах, если бы он увидел ее теперь в этом платье, достойном Джульетты, ожидающей возлюбленного Ромео!
Миссис Крук принесла чай и зажженную лампу, поставила все это на стол и исчезла так же бесшумно, как и появилась. Эмма не обратила внимания на нее; все ее мысли и чувства были устремлены к великой поэме любви.
Любви… Что такое любовь? Все любили, и каждый по-своему.
Странные призраки реяли перед Эммой: бледные лица улыбались, взгляды темных очей страстно погружались друг в друга… Ромео и Джульетта, Гамлет и Офелия, Отелло и Дездемона… за ними необозримый рой мужчин и женщин… И все они любили… любили!.. Кивая ей, проносились они мимо, играли в лучах лампы, исчезали через открытую дверь в деревьях парка… И последней тенью был нежный овал женственного лица… Овертон!.. Его объятия раскрылись, губы потянулись к ней. Она бесшумно встала, стараясь прижаться к нему, но он отступал перед ней. На террасе его фигура рассеялась в лучах луны.
Тихий шепот таился в деревьях и кустах. Вдали сверкала сквозь шелестящие камыши блестящая гладь пруда. Слышались какие-то сдержанные рыдания, жалобные вздохи.
Стоя на террасе, Эмма чувствовала, как с ее уст слетают слова Джульетты:
Уходишь ты?.. Еще не скоро день!
Не жаворонка пенье испугало
Твой чуткий слух, а пенье соловья!
Он каждый день на яблоне гранатной
У нас в саду свои заводит песни.
Так не пугайся, милый мой, напрасно!
Клянусь тебе, что это - соловей.
Но что это? Из парка послышался ответ:
Нет, ангел мой, то жаворонка голос;
Предвестник утра, он поет всегда
Перед зарей. Взгляни, как на востоке
Озарены рассветом облака
И в небе гаснут робкие светила!
Веселый день уж золотит вершины
Окрестных гор. Пора!.. Остаться дольше
Мне будет стоить жизни.
Эмма испуганно повернулась, готовая бежать. Но кто-то уже взлетел по ступенькам террасы, две руки обхватили ее, и к ней склонилось юное лицо.
- К чему убегать, прелестная Джульетта? Ромео здесь и просит тебя остаться! - Незнакомец, смеясь, пододвинул ее в полосу лунного света, чтобы лучше рассмотреть лицо. - Черт возьми, да она прехорошенькая, эта Джульетта! Откуда ты выкопала ее, Арабелла?
У подножия террасы, где за густым кустарником было сооружено ложе из подушек и одеял, показалась фигура мисс Келли. Она медленно приблизилась к ним.
- Разве я не рассказывала вам про нее, Джордж? Я встретила ее в мае в Уэльсе.
- Ах, вспоминаю! Ромни был в полном восторге. И он прав! Она - красавица. Могу я поцеловать ее, Арабелла? - И он жадно склонился к губам Эммы.
Эмма была словно оглушена услышанным. Ведь это был принц!.. Сын короля, сам король в будущем, держал ее в своих объятиях!.. Но когда его горячее дыхание коснулось ее лица, она вздрогнула и уперлась обеими руками в его грудь.
- Пустите меня! - крикнула она задыхаясь. - У вас нет никаких прав на меня! Я не ваша возлюбленная!
Но принц не выпускал ее. Он с силой схватил ее за голову и пытался притянуть к себе. На его красивом лице горело мальчишеское бешенство.
- Да не дури ты, девка! - крикнул он, борясь с Эммой. - Если джентльмен Джордж захотел поцеловать твои губы, то это только честь для тебя и удовольствие для твоих губ. Держи ее за руки, Арабелла! Она сильна, как мужик.
Мисс Келли подошла к ним совсем близко, ее черные глаза пылали, а полные плечи вздрагивали из-под ночного наряда.
- Ты ребячишься, Эмма! Чего ты противишься? Целуйте ее, Джордж, не стесняйтесь! Кто обладает госпожой, тот имеет право и на горничную!
Она сказала это смеясь, с явной иронией. Принц с изумлением отстранился, словно близость к Эмме запятнала его.
- Горничная? Она горничная?
Мисс Келли погрозила ему пальцем:
- Да, да, Джордж! Чрезмерная смелость может даже принца привести к печальным последствиям. Но успокойтесь: я только пошутила. Вам не к чему бежать мыть руки. Эмма - моя подруга и хочет стать актрисой, поэтому с ней вполне можно завести интрижку. Если хотите, можете поиграть с ней в Ромео и Джульетту!
Как видно было, она хорошо знала принца: его мальчишеский гнев так же быстро рассеялся, как и вспыхнул.
В Ромео и Джульетту? Недурно! Роль Ромео я знаю наизусть. Ночь прекрасна, Джульетта прекрасна не менее, а с некоторой долей фантазии наш парк можно вообразить себе садом Капулетти.
- Ну а кормилица? - спросила мисс Келли. - Это буду я?
Джордж захихикал:
- Арабелла Келли в качестве кормилицы - великолепно! Вообще эта идея нравится мне. Ромео - между Джульеттой и кормилицей на балконе, не зная, которую из двух ему выбрать. Обе женщины - в сумасшедшем любовном соревновании. Разумеется, кормилица имеет перед Джульеттой все шансы, как испытанная артистка в делах любви. Чудная сцена, достойная Боккаччо! Давай начнем, Арабелла, а маленькая застенчивая Джульетта пусть посмотрит и поучится любви.
Принц обнял мисс Келли обеими руками и принялся импровизировать:
Приди ко мне, приди, наставница моя!
Кто опытом в любви с тобой сравняться может?
И персей пусть твоих мятежная волна
Мне душу страстью растревожит…
Он разорвал на ней платье и погрузил лицо в трепещущую зыбь полных форм мисс Келли.
Она спокойно допустила его, а когда принц сделал маленькую паузу, воскликнула:
- Ей-богу, Джордж, вы преподносите мне каждый день новый сюрприз! Да ведь вы поэт! Вы сочиняете стихи, словно Шекспир!
- Не правда ли? - сказал принц, тщеславно улыбаясь. - Что, если бы это узнал мой августейший папаша! Он ненавидит все, что пахнет поэзией, и с удовольствием нагрузил бы корабль философами и поэтами с тайным приказанием пустить этот корабль со всем грузом посередине океана ко дну. Знаешь ли ты, что он сказал недавно мисс Бирн? - Принц несколькими движениями придал своей фигуре разительное сходство с королем и заговорил, подражая его голосу: - "Вольтер - чудовище, а Шекспир - да читали ли вы когда-нибудь нечто более скудоумное? Что? Что? Что вы скажете? Что? Разве это не отвратительные писания? Что? Что?" - Принц с неподражаемой язвительностью воспроизводил эти ребячливые "что? что?" старого короля и потом прибавил: - Разумеется, он не выносит этих людей, которые без всякого почтения заглядывают прямо в сердце коронованным особам и представляют их обыкновенными людьми со свойственными всем и каждому недостатками и пороками. Он твердо верит в то, что он царствует "Божией милостию".
Эмма удивленно слушала слова принца. Он казался ей отвратительным и ничтожным в этой хвастливой болтливости. И в каком тоне он осмеливался говорить о короле, своем отце!
Она забыла, кто она и кто он, невольно откинула голову, сверкнула на него рассерженным взглядом и резко сказала: