Тон его голоса заставил Эмму вздрогнуть.
- Вы знаете меня?
Его губы - эти столько раз виденные ею в грезах губы - собрались в ироническую усмешку.
- Я видел мисс Харт, когда сэр Фэншо представлял ее леди Галифакс в качестве будущей госпожи Ап-парка. Я слышал о Гебе Вестине доктора Грейема и натурщице Ромни. Я читал письмо и видел шиллинг, присланный мисс Харт к леди Галифакс.
Ударами молота отзывались в Эмме его слова. Она раздраженно встала:
- И вы считаете меня дурной и злой?
Гренвилль помолчал один момент, затем коротко рассмеялся:
- Уж не хотите ли вы подвести и меня под пистолет сэра Фэншо? Разрешите мне не интересоваться вещами, которые мне совершенно безразличны.
Она тоже иронически рассмеялась:
- Очень осторожно! И все же я желаю, чтобы вы имели обо мне правильное суждение. Моя дорога приведет меня в ваш круг…
Он резко оборвал ее:
- Круг сэра Фэншо - не мой круг.
Эмма противопоставила его высокомерию открытую насмешку:
- Вы правы, сэр Гренвилль. Люди круга сэра Гарри привыкли отвечать за то, что делают, и не прячутся за вымышленными именами, как мистер Овертон!
Он в изумлении отступил на шаг назад:
- Овертон? Значит, я не ошибся? Вы…
Кинув взгляд на Смита, Эмма перебила Гренвилля:
- Во всяком случае, я имею право не быть осуждаемой за свою внешность, а потому требую, чтобы вы не устраняли возможности для меня оправдаться перед вами. Как далеко до ближайшей станции, Смит?
- Полчаса, миледи!
- Сэр Гренвилль, эти полчаса я требую для себя. Садитесь! Вы же, Смит, прикажите лакею остаться с раненым, а сами сядьте рядом с кучером и прикажите ехать. Садитесь в карету, сэр Гренвилль!
Тот молча повиновался.
Эмма сидела против него; свет каретных фонарей падал ему прямо в лицо, тогда как Эмма оставалась в тени. Все ликовало в ней, оттого что она заставила его повиноваться ее воле. И в то же время в ее сердце шевелилась ненависть - против Гренвилля, против Джейн Мидльтон, против сэра Гарри, против самой себя, против того, что теперь, когда она впервые очутилась наедине с этим человеком, она не могла быть с ним иной.
У нее не было страха перед Гренвиллем; ненависть делала ее сильной. Женщину, которую он любил, она покажет ему в истинном свете, а потом… с ироническим смехом отправится далее.
Эмма хотела говорить с Гренвиллем холодно и кратко, но, когда углубилась в воспоминания, все старые раны открылись в ее душе, и она осознала весь позор, в котором жила ныне.
- Я призываю вас в судьи между мной и Джейн Мидльтон! - закончила она свою оправдательную речь. - Что я сделала ей, чтобы она стала топтать меня ногами? Уж не должна ли я принимать ее оскорбления как милость, смиряться и не сметь шевельнуть даже бровью?
Гренвилль молча слушал ее. Теперь он поднял голову:
- Смиряться? Вид у вас был далеко не смиренный. И ведь вы отомстили леди Галифакс. Уж не ваша ли вина, что она едва не стала вдовой!
Эмма злобно вспыхнула:
- Дуэль? Я не желала ее! Я даже не знала ничего о ней!
- А ваше письмо? Оно было ударом кинжала для леди Галифакс!
"Ударом кинжала? Им оно и должно было быть! А, теперь и Джейн Мидльтон почувствовала, каково быть униженной и не иметь возможности защищаться!"
Эмма откинулась на подушки экипажа и засмеялась. Гренвилль посмотрел на нее с гневным изумлением:
- И вы еще радуетесь? Неужели вы даже не раскаиваетесь?
Она засмеялась еще громче:
- А она чувствовала раскаяние, когда втоптала меня в грязь? Или, по-вашему, необразованная девушка из народа должна тоньше чувствовать, чем воспитанная леди?
Гренвилль смущенно кивнул:
- Старое возражение! Со стороны вашей матери было ошибкой отдать вас в заведение для благородных девиц. Леди Джейн никогда не пустилась бы на неразумный поступок, если бы вы оставались в своем кругу.
- И это все, что вы можете ответить на мое обвинение? Конечно, вы оправдываете ее. Ну да это понятно!.. - Эмма поколебалась, произносить ли ей решительное слово, просившееся с ее уст, но затем преодолела это замешательство: - Ну да, вы любите леди Галифакс, боготворите ее!
Теперь слово было сказано. Вот почему в ее сердце поднялось такое ликование, когда Смит доложил, кто стоит около опрокинувшейся кареты. Из-за этого она принудила сэра Гренвилля принять ее помощь, ради этого она села против него. Она следовала внутреннему побуждению; она ждала такого случая, чтобы кинуть ему это прямо в лицо.
Гренвилль даже привскочил.
- Что вы говорите! - крикнул он. - Я люблю леди Джейн?
- Да кто сказал вам такую чушь?
- Я слышала, как об этом говорили… А разве это не правда?
Он невольно поднял руку, словно для клятвы:
- Это ложь! Это подлая клевета!
Эмма облегченно вздохнула. Она поверила ему, но продолжала спрашивать. Для нее было большим наслаждением слышать это несколько раз подряд.
Словно сомневаясь, она пожала плечами:
- Ну конечно! Ведь отрицать нечто подобное - обязанность кавалера!
- Мисс Харт, как вы осмеливаетесь… - вспыхнул Гренвилль, и его взор загорелся угрозой. Но затем он, казалось, стал остывать. - Если вы обещаете мне не говорить этого ни кому… мне это было бы очень неприятно.
Она улыбнулась:
- Даю вам слово, сэр Гренвилль.
- В таком случае… Мое отношение к леди Джейн исходит из того, что я сватаюсь к ее сестре Генриетте. Я просил леди Джейн осведомиться у ее батюшки. Вот поэтому-то я и гостил у лорда Галифакса.
"Он сватался к другой!.."
Эмма почувствовала, что бледнеет, и спрятала лицо в тень.
- Что же ответила вам леди Джейн? - безучастно спросила она через некоторое время. - Подала она вам какую-нибудь надежду?
Он горько рассмеялся:
- Надежду? Я должен найти себе приличный своему рангу заработок. Приличный моему рангу! Лорд Мидльтон богат, и его дочери очень избалованы, ну а мое место в министерстве иностранных дел еле-еле обеспечивает мне сносную холостяцкую жизнь. В качестве младшего сына я обладаю не состоянием, а только долгами. Мой дядя, сэр Уильям Гамильтон, очень состоятельный человек, но он еще достаточно молод, чтобы рассчитывать на потомство. Таким образом, надежд нет никаких.
- И это огорчает вас, не правда ли? - спросила Эмма, заставляя себя шутить, тогда как ее глаза были безотрывно прикованы к его губам. - А эта Генриетта Мидльтон хорошенькая? Вы ее любите?
Вместо ответа Гренвилль только пожал плечами.
Полное изнеможение овладело Эммой. Ее сердце преисполнилось тихой, горячей радостью; она готова была непрестанно ехать вот так среди мрака, сидеть против него и чтобы дождь настукивал в передок кареты. Словно ласковая, убаюкивающая песенка звучал этот стук…
Когда карета остановилась перед станцией, Эмма испугалась. Она и в самом деле заснула! Смущенно попросила она у Гренвилля прощения. Он вежливо улыбнулся, повел ее в деревенскую гостиницу и потребовал чая и закусок. В то время как они закусывали, должны были сменить лошадей и съездить за раненым кучером. Затем Эмма хотела отправиться дальше, тогда как сэр Гренвилль предполагал остаться здесь до утра.
Во время легкого ужина, за которым им прислуживал Смит, они говорили о самых безразличных вещах, словно люди, которые встретились в первый раз. Гренвилль болтал о своей службе, о своей любви к картинам и минералам, на что тратил все свои сбережения и делал долги. Тихая жизнь человека науки доставляла ему радость. Его квартира на Портман-сквер была битком набита разными редкостями, которые он старательно прикупал при всяком удобном случае. У него была удивительная картина Венеры, происхождение которой оставалось неизвестным, но которую он приписывал Корреджо.
- Если мне удастся найти доказательства ее подлинности и если я укомплектую коллекцию минералов, то продажей всего этого я добуду целое маленькое состояние! - сказал он.
- И тогда вы введете в свой дом жену?
- В моем положении надо быть очень богатым, чтобы иметь возможность жениться, поэтому мне, наверное, придется остаться холостяком.
Эмма пытливо посмотрела на него.
- Ну да ведь холостяцкая жизнь тоже имеет свои прелести, - сказала она небрежно, как бы шутя. - В Лондоне найдется достаточно красивых девушек, которые готовы любить, не требуя брака!
Гренвилль покачал головой с выражением отвращения:
- Это не для меня. Подобные девушки не отличаются верностью, а я ревнив. Но один раз в жизни я был близок к тому, чтобы завязать такую связь.
- Связь? - небрежно переспросила она, стараясь замаскировать свое волнение. - Это забавная история? Можно познакомиться с ней?
- Это было в Друри-Лейнском театре во время представления "Ромео и Джульетты", - сказал Гренвилль в ответ, принимая из рук Смита стакан чаю. - Я увидел там девушку, которая показалась мне молодой, красивой и совершенно неиспорченной. Она упала в обморок, я принес ей воды, и так завязалось знакомство. Она была продавщицей в одном из ювелирных магазинов.
- Продавщицей? Она сама сказала вам это или вы угадали по ее лицу?
- Я навел справки о ней, но не мог продолжить завязавшееся знакомство, так как должен был отправиться в поездку по Шотландии. Когда я вернулся, ее уже не было на прежнем месте. Она переселилась к мисс Келли, к одной из двусмысленных дам, живущих за счет своих любовников.
- И вы ничего не предприняли для спасения девушки?
- Что я мог сделать? Ведь она ушла к мисс Келли совершенно добровольно!