- Наша задача - за два года обскакать эту дурынду! - забывшись, в полный голос заявила Наталья. Как бы подводя итог посещения выставки.
Надя удивленно вскинулась на подругу. Лично ей никогда не нравилась певица Королева. Она уже открыла было рот, чтоб высказать в присущей ей манере все, что она думает по поводу этой выставки, портретов вообще и певицы Королевой в частности. Но в это мгновение обе поймали на себе пристальный взгляд женщины с большими выразительными глазами. Она стояла в углу зала у столика с разложенными проспектами и слегка удивленно рассматривала подруг.
Она медленно подошла к ним. Спросила, спокойно и доброжелательно:
- У вас есть вопросы, девочки? Что-нибудь непонятно?
Не иначе от детдомовского зажима, который никакими кислотами из себя не вытравить, подруги растерялись. Стояли и молчали.
- Вас интересуют портреты эстрадных звезд? - допытывалась сама Елена Венская. Разумеется, это была она, собственной персоной.
- Если вы чьи-то фанатки и собираете коллекцию автографов…
- У нас более высокие цели! - высокомерно заявила Надя.
Елена Венская смотрела и молчала. Перед ней стояла такая рыжая, такая восторженная, такая застенчивая и неуверенная в себе и вместе с тем с такой фанатичной решимостью в глазах любым способом добиться своего, что у нее возникло неудержимое желание раздразнить эту рыжую, довести ее до белого каления, что было проще простого, а потом дать коленкой под зад. Но она сдержалась.
Перед ее глазами невольно возникла ее дочь, которая после развода выбрала отца и проживала теперь в Испании.
- Твой отец - злобный эгоист! - кричала Венская, укладывая чемодан дочери. - Черствый и равнодушный! Кроме денег, его ничто в этом мире не интересует!
- Тоже самое он говорит о тебе! - небрежно бросила дочь.
- Отлично! Значит, у тебя прекрасный выбор! Впрочем, выбор ты уже сделала!
В тот вечер они толком не попрощались. Даже в Шереметьево Елене так и удалось сказать дочери самое главное. Что она любит ее больше всего на свете. И ради нее готова… Но дочь свой выбор уже сделала.
- У нас более высокие цели! - высокомерно заявила Надя.
"Господи-и! Как она похожа на мою Инку! Вот оно, племя незнакомое, младое…" - мелькало в голове у Елены Венской.
Наталья незаметно толкнула Надю локтем в бок. Но ту уже понесло. По долинам и по взгорьям. На лихом коне, в шашкой наголо.
- Скоро мой портрет тоже будет висеть. На самом видном месте.
- Вы в этом уверены? - удивилась Венская. Она смотрела на Надю во все глаза. Весело и с нескрываемым любопытством. Так смотрят на расшалившегося щенка, который яростно драконит хозяйский тапочек.
- Ни секунды не сомневаюсь! - ответила Надя.
Наталья еще раз незаметно пихнула Надю локтем в бок. И улыбнулась Венской.
- Спасибо, нам все очень понравилось.
Фотохудожница понимающе кивнула Наталье, но по-прежнему смотрела на Надю. Та продолжала скакать на лихом коне. От топота копыт, пыль по полю летит.
- Вы только своих фотографируете? - прищурившись, поинтересовалась она. - За большие деньги?
- За талант, - вежливо уточнила фотохудожница. - И яркую индивидуальность.
Некоторое время все трое молчали.
Пауза в общении явно затягивалась.
Наконец Елена Венская решила откланяться. Еще раз доброжелательно и понимающе улыбнулась подругам.
- Желаю вам больших творческих успехов! - сказала она. И добавила. - Буду рада встретиться еще раз. В новом качестве.
- Не сомневаюсь! - отрезала Надя.
Ей с самого начала активно не понравилась эта самая фотохудожница. Явно слишком много о себе понимает. Возомнила, небось, о себе Бог знает что.
- Ты чего на нее окрысилась? - прошипела Наталья, как только Венская отошла.
- А чего она… Тоже мне!
- Дура! Нам нужно налаживать контакты, знакомиться с влиятельными людьми. А ты на всех бросаешься, будто с цепи сорвалась. Лучше стой и молчи!
В гаражном городке Надя и Чуприн стояли напротив друг друга, молчали.
И оба улыбались. Наверняка в самом скором времени изобретут прибор, которым можно будет измерять взаимное притяжение. Если бы он был уже создан, измеряя взаимное притяжение этих двоих, все стрелки бы зашкалило.
Между электричками и товарными поездами наступил перерыв. Вокруг стояла удивительная тишина. Только настырный дятел на одинокой сосне на краю городка продолжал свою созидательную деятельность.
- Так что, Янковский? - встряхнувшись, спросил Леонид Чуприн. - Он что, тоже был на выставке?
- Янковский совершенно ни при чем. Просто ты на него похож. Очень. Такой же… герой-любовник.
- Кем ты хочешь стать, ребенок?
- Звездой! - протяжным и слегка удивленным тоном заявила Надя. Как нечто само собой разумеющееся. О чем должны знать буквально все. Поголовно.
- Звездой!? - нахмурился Леонид. - В смысле…
- Эстрадной певицей. Супер-стар! - пояснила она.
- Даже так?
- Что тебя удивляет?
- Но ведь певицы они…
Леонид неопределенно повертел в воздухе пальцами.
- Чувствую в себе гигантские силы и возможности.
Надя так прямо и брякнула, "гигантские силы!". Как-то это не слишком вязалось с ее обликом. Но Чуприн не засмеялся. Вовремя сдержался. И сильно закашлялся. Чтоб замаскировать улыбку.
- Ты чего? - подозрительно спросила Надя.
- Сам… не знаю! - просипел Леонид. - Похлопай по спине!
Рыжая Надя пару раз сильно хлопнула его между лопатками. Леонид перевел дыхание. Вытаращил глаза и шумно выдохнул.
- А как у тебя… слух, голос, с этим в порядке?
- Можешь не волноваться.
- С какого возраста берут на эстраду? - строго спросил Леонид. - Там, наверняка, паспорт предъявлять надо. У тебя с этим тоже в порядке?
- Ты не понял! - снисходительно сказала она. - Я стану не просто какой-то там звездочкой, звездой. Я стану звездищей, понял?
Чуприн понял. Во всяком случае, уважительно слегка склонил голову.
- Пугачева за мной косметичку носить будет, понял?
- А Кобзон бегать за пивом, - кивнул Чуприн.
Некоторое время оба испытующе смотрели друг другу в глаза. Потом одновременно громко засмеялись. Всегда приятно если люди обладают схожим чувством юмора.
Чуприн смеялся весело и беззаботно. Впервые за долгое время. Откинув голову назад и громко вздыхая. Надя смеялась, схватившись за бока, при этом показывала пальцем на Чуприна. Как бы говоря: "Поверил? Поверил, да?"
- Между прочим, я давно взрослая самостоятельная женщина. - отсмеявшись сказала будущая звезда эстрады.
- Да ну!
- Мне девятнадцать лет! - не моргнув глазом, соврала Надя. И даже не смутилась.
"Дай Бог, если семнадцать!" - подумал Леонид. "Хотя, кто ее знает!"
- Просто у меня такая конституция.
- Чего у тебя? - спросил Леонид.
- Конституция, - повторила Надя. - Женщины моего типа всегда выглядят гораздо моложе своего возраста. А я о тебе все разведала. У местных бабок. - мгновенно перевела она разговор на другие рельсы. - Ты, оказывается, писатель.
- Оказывается, - кивнул Леонид.
- И еще художник.
- Есть грех.
- Я одну твою книгу откопала в читальне.
- Лопатой?
- Между прочим, - обиженным тоном заявила Надя, - я ее прочла. От корки до корки. Хотя, не очень люблю современную литературу.
Она помолчала, ожидая реакции Леонида. Но никакой реакции не последовало. Леонид, молча, сверлил ее ироничным взглядом. Надя продолжила:
- "Солнечная сторона улицы" называется. Мне очень понравилось. И еще. У тебя была жена, но она тебя бросила.
- Все сказала?
- И еще у тебя есть дочь. Лет двенадцать.
- Зачем ты все это мне докладываешь?
- Я в тебя влюбилась. С первого взгляда.
Надя смотрела на него строго и требовательно. Даже нахмурившись, чтоб не подумал, что все это шуточки. Леонид и не подумал. Увидев прямо перед своим лицом строгие глаза Нади, он каким-то десятым чувством понял. Это серьезно. Это очень серьезно. Если чувства в этом возрасте вообще могут быть серьезными.
- О, Господи-и! - вырвалось у него. - Ты в своем уме, девочка?
- Ты - мужчина моей мечты! - не слыша его и нервно кусая губы, выпалила рыжая Надя. - Я сама не ожидала…
Вот так оно и бывает!
"Вот пуля пролетела и - ага! Ага!".
Только-только обретешь душевный покой и гармоничное отношение к миру, только с головой окунешься в работу, неожиданную, интересную, которой никогда ранее и не думал заниматься, как обязательно случится какая-нибудь сверхъестественная глупость, нелепость, которая разом поломает все твои тщательно продуманные планы и ты опять окажешься на развалинах дома, который только еще начал строить.
Жена, твоя половинка, твое ребро, твой тыл, твое "Все!", с которой ты надеялся пройти всю жизнь рука об руку и умереть в один день, вдруг объявит, что изменила тебе и не желает больше прозябать в нищете и унижении. И ты почувствуешь, что по тебе с грохотом и лязгом проехала электричка и умчалась, даже не остановившись, а ты остался лежать между еще теплыми рельсами с изуродованными руками и ногами, и никому и дела до тебя нет. Лежи между шпалами хоть до второго пришествия, никто и не почешется, не протянет руку, не спросит, что с тобой случилось? Как, почему, за что? Не нужна ли тебе помощь? И все такое.