- Да, - согласилась она, - но, боюсь, ваш дом намного дальше, чем мой. Вы можете посчитать меня смешной, что я скучаю по дому, когда живу здесь, при дворе, окруженная своими соотечественниками и праздностью.
- А я по Швеции не тоскую. Если бы у меня была такая же семья, как у вас, тогда бы я по ней скучал.
- По такой семье, как у меня?!
- Ясно, что вы их любите, и они любят вас. Мне всегда хотелось узнать, как себя чувствуешь в таком доме, в месте, которому ты принадлежишь душой, а не просто имеешь в собственности; в таком месте, где есть любимые традиции, общие надежды, уютные дни. - Он улыбнулся ей.
Розамунда с изумлением посмотрела на него. Он так точно описал ее собственные тайные надежды, мечты, которые, как она чувствовала, неосуществимы в таком неопределенном мире, как их.
- Все это звучит на самом деле замечательно. Но думаю, это несбыточная мечта!
- Вот как? А я думал, что ваша Англия - земля мечты… и такая семья, как ваша.
- А как же ваша семья? Он сжал губы:
- Моя семья умерла. Но моя мама… она оставила мне рассказы о своей родине, о, как вы сказали, несбыточных мечтах.
Розамунду вдруг охватило любопытство. А какая у него была семья, какой дом, какое прошлое?! Откуда он взялся? И еще, какие у него мечты? Ей захотелось узнать о нем больше, все узнать.
- Какие истории рассказывала вам мама?
Но момент напряженной откровенности прошел, исчез, как исчезают редкие хлопья снега, упав на землю. Он беззаботно улыбнулся ей.
- Слишком много, чтобы об этом говорить сейчас, - сказал он. - Или у нас не по горло дел, когда я должен на Двенадцатую ночь танцевать вольта?
Розамунда почувствовала, что сейчас он больше не приоткроет своей души и лучше ей своей тоже не открывать.
- Правильно. Давайте начнем наш урок.
- Как прикажете, миледи. Я весь в вашей власти.
Розамунда засмеялась. Она сомневалась, что над ним может кто-то властвовать, несмотря на то, что здесь он находится по заданию своего короля. Но в течение часа она будет ему подыгрывать. Она взяла его за руку и повела на середину галереи. Как только его пальцы сомкнулись на ее пальчиках, ей пришлось твердо напомнить себе, что они здесь, чтобы учиться танцевать, - выиграть или пусть проиграть пари. А не для того, чтобы прятаться за портьерой и целоваться. Не для того, чтобы все глубже и глубже погружаться в блаженную забывчивость страсти; не для того, чтобы наплевать на весь двор, королеву, долг перед семьей, осторожное балансирование в этой жизни на Уайтхолле. Она хотела его, но это было невозможно. Ни здесь, ни сейчас…
- Так, - строго сказала она больше себе, чем ему, - начнем с основного - гальярды. Представьте себе такой музыкальный такт: раз-два, раз-два-три. Левой, правой и прыжок. Приземляетесь на одну ногу, держа другую перед собой. Вот так.
Она показала, и он повторил, закончив движение энергичным прыжком.
- Очень хорошо, - засмеялась Розамунда. - Вы уверены, что не умеете танцевать?!
- Уверен! Просто вы - прекрасный учитель, леди Розамунда.
- Сейчас мы приступаем к сложным па. За два музыкальных такта принимаем основную позицию, - Розамунда глубоко вздохнула, стараясь сосредоточиться на следующих шагах.
Ее родители считали вольта дурным итальянским танцем и разрешили разучивать его, лишь, когда мистер Джеффри настоял, объяснив, что при дворе он необходим, поскольку любимый танец королевы! Но мистер Джеффри был старым чопорным и придирчивым, склонным к нелепому раздражению, когда она разочаровывала его своей медлительностью. Она чувствовала, что танец вольта с Энтоном - совсем другое дело.
- Теперь отпустите мою руку и смотрите на меня вот так, - сказала она, стараясь быть строже.
- И что мне теперь делать?! - спросил он, улыбаясь ей с высоты своего роста, потому что они стояли близко-близко.
Розамунда напряженно сглотнула:
- Вы? Вы кладете одну руку мне на талию, вот так. - Она взяла его руку и уложила на изгиб своего жесткого атласного корсажа. - А другая рука идет мне за спину, повыше…
- Повыше чего?
- Сюда. - Она положила его руку над своими ягодицами, и все ее тело сразу напряглось и казалось таким хрупким, что сразу же сломается, как только он подастся к ней, и они двинутся.
- А вы что делаете?
Что, что? Стою и смотрю, как дура! Розамунда не могла вспомнить, что она должна делать.
- Я кладу руку вам на плечо. Теперь вы смотрите на меня, а я смотрю в сторону. На первом шаге мы поворачиваемся, начинаем одновременно и с одной ноги. Раз-два…
Но Энтон шагнул раньше; его нога запуталась в ее юбке, и она потеряла равновесие, чуть не упав па пол.
- О! - Розамунда схватилась за его плечо.
Он со своим чувством равновесия, натренированным на льду, стоял твердо, поэтому быстро поймал ее и выровнял, прежде чем она свалила бы обоих на пол.
- Видите? Потому я и не танцую, - хрипло пробормотал он, не отрывая глаз от ее полуоткрытых губ. Он держал ее над собой и совсем не торопился ставить на пол. - Все время получаются вот такие казусы.
Розамунда покачала головой:
- Быстро сдаетесь, мистер Густавсен.
- Я? Я никогда не сдаюсь. Никогда, если это для меня важно!
- Тогда начнем сначала, - прошептала она пересохшим ртом.
Он кивнул, медленно поставил ее на пол, и они снова приняли позу.
- После этого шага, который мы делаем вместе, на следующем шаге мы прыжком поворачиваемся и становимся на другую ногу. Поняли?
Они и шаги сделали, и прыгнули без происшествий. Энтон заулыбался:
- Похоже, танцы и впрямь не такое уж сложное дело.
- Не будьте таким самоуверенным, мистер Густавсен, - предостерегла она, - сейчас начинается самое трудное.
- Я готов, мадам репетитор.
- На второй такт после прыжка идет длинным шаг прямо над полом, а я приседаю, чтобы подпрыгнуть.
- А я что должен делать?
- А вы поднимаете меня, когда я подпрыгну. Вдруг он крепко взял ее за талию и взметнул в воздух, как перышко. Розамунда засмеялась от удивления:
- Да, так, так! А теперь поворот.
Он закружил ее под их общий легкомысленный хохот. Окна галереи завертелись перед нею.
- Не так быстро, - крикнула она, - мы же сшибем всех других танцующих.
Он медленно поставил ее на пол, крепко прижимая к себе.
- А как же надо кружиться, как положено?
- Надо делать три четверти оборота на каждый такт. Когда толпа крикнет "вольта", мы все повторяем и принимаем исходное па.
- Это не так весело, - хохотал Энтон, снова закружив ее в воздухе, - наш вариант много лучше.
Розамунда беспомощно смеялась, пока у нее не заболели бока, а из глаз не потекли слезы. Она не помнила, чтобы когда-нибудь так смеялась или чувствовала себя так, как с Энтоном Густавсеном, такой беспечной.
- Да, наш вариант веселее, - крикнула она, - но я не думаю, что с ним мы выиграем пари.
Он замедлился, поставил ее на ноги, но галерея все еще кружилась вокруг нее. Она вцепилась в его плечи, чувствуя, что от смеха больно в груди и трудно дышать. Несомненно, точно так чувствовали себя те, другие фрейлины, которые из-за своих любовных дел впали, в немилость у королевы и их жизнь оказалась разрушенной. Это же так заразительно и так волнующе!
- Почему же такое ощущение, что мы уже выиграли пари, - прошептал он ей в волосы.
Розамунда изумленно взглянула на него, напуганная его словами. Он и сам испугался: на какое-то мгновение с него как бы слетела придворная маска, и она увидела в его глазах удивление и нескрываемое желание под стать ее собственному, а потом короткую вспышку одиночества, приглушенную их общим смехом. И тут же все исчезло, защитное забрало снова опустилось на его лицо, он отступил от нее и коротко поклонился.
Они вновь разъединились, будто замороженная Темза пролегла между ними или что-то холоднее после яркого солнца их общего хохота.
- Простите меня, леди Розамунда, - холодновато, произнес он, отчего его акцент прозвучал сильнее. - У меня неотложная встреча, а я о ней забыл. Возможно, мы продолжим урок завтра.
- После королевской охоты, - кивнула Розамунда.
Он поклонился и ушел, оставив ее одну посреди пустой галереи. Розамунда не знала, что делать: вокруг воцарилась тишина, и воздух сразу похолодел.
Все перевернулось с тех пор, как она прибыла ко двору. Она сама себя не узнавала и не знала, как сделать так, чтобы все было по-старому. Казалось, она заразилась духом флирта и романов, пропитавшим воздух Уайтхолла, - опасностью и любовными страстями, замешанными в одном отравляющем напитке.
Розамунда вышла из галереи и направилась вниз по лестнице к большому залу. Ей нужно было общество людей, чтобы как-то отвлечься. Но и в наполненном людьми зале, где в огромном камине уже дымила рождественская колода, она не нашла отдохновения от своих тревожных мыслей: у камина стоял Энтон, и он был не один! Петиция Девере, графиня Эссекс, стояла рядом с ним; они склонили головы друг к другу, тихо беседуя: ее рука покоилась у него на рукаве. Темно-рыжие волосы придворной красавицы, украшенные прекрасным жемчугом, отсвечивали огнем камина.
"А-а, вот какая у него неотложная встреча!" - подумала Розамунда, чувствуя, как в горле нарастает горький удушливый горячий ком небывалого раздражения. Она вдруг страстно захотела быть королевой, чтобы запустить своей туфлей в его голову, слишком красивую, приводящую в неистовство! Она из-за него страдает, а ему всего-то надо были увидеться с одной из своих любовниц!
Сначала Ричард исчез, не написал ей ничего, а теперь этот…
- У-у, будь они прокляты! - пробормотала она.