- Ну что ж, - сказала она, - это вполне естественно. Но я немало времени провела при дворе Маргариты д'Анжу, - мать всегда называла королеву Маргариту на французский манер, - и могу поклясться: роль королевы тебе подходит никак не меньше, чем ей!
Я невольно хихикнула: и это говорит женщина, которая являлась истинной конфиденткой Маргариты Анжуйской, первой дамой ее двора!
- Что-то, мама, ты совсем по-другому запела!
- О да! Так ведь теперь я пою совсем в другом хоре. Тем не менее это чистая правда: ты никак не можешь стать для нашей страны худшей королевой, чем была Маргарита, - да поможет ей Бог, где бы она сейчас ни находилась.
- Мама… ведь ее мужем был человек, который большую часть их совместной жизни пребывал… не в себе.
- Ну и что? Маргарита всегда поступала как хотела, вне зависимости от того, был ли Генрих святым, мыслил ли он разумно или же временно утрачивал рассудок. Она, например, завела себе любовника, - весело добавила мать, не обращая внимания на мой смущенный вид и мое изумленное "ах!". - Да-да, любовника. А от кого же, по-твоему, она родила своего сына Эдуарда? Уж точно не от Генриха, который в то время чуть ли не на год онемел, оглох и почти ничего не соображал, - тогда-то и был зачат этот ребенок, а через девять месяцев появился на свет. Да нет, я уверена: ты справишься не хуже ее. Даже лучше, можешь в этом не сомневаться. А уж Эдуард и вовсе станет править куда успешнее этого святого придурка, храни его Господь, беднягу. Остальное очень просто: тебе следует родить своему мужу сына-наследника, защищать бедных и невинных и продвигать интересы своей семьи. Вот и все. Уверяю, тебе это вполне по плечу. Да любая дурочка, имея честное и доброе сердце, умных родственников-интриганов и кошелек, полный золота, легко с этим справилась бы.
- Но во дворце очень многие меня ненавидят, - ответила я и поправилась: - Нас ненавидят.
Мать кивнула.
- В таком случае сначала убедись, что получила от короля все те милости, которых желала, и все нужные тебе должности, прежде чем до них доберутся твои недруги. Существует немало прекрасных должностей, которые могли бы занять твои братья; и я знаю нескольких весьма знатных лордов, за которых могли бы выйти замуж твои сестры. Постарайся уже в первый год своего брака завладеть всем необходимым, после этого положение твое станет достаточно прочным, а все войска - полностью преданными. И мы будем готовы к любому обвинению, которое выдвинут против нас, так что, даже если твое влияние снизится в связи с ослаблением власти самого короля, вряд ли что-то будет представлять для нас реальную угрозу.
- Но милорд Уорик… - нервно начала я.
- Да, это наш враг, - произнесла мать таким тоном, что мне стало ясно: нам предстоит долгая и кровавая битва с этим человеком. - За Уориком всегда следи и веди себя с ним в высшей степени осторожно. В отношении милорда Уорика нам всем придется быть начеку. Тебе следует опасаться и братьев короля: герцога Кларенса, этого очаровательного Георга, и герцога Глостера, этого мальчишки Ричарда. Они оба также станут твоими врагами.
- Но почему? Они же родные братья Эдуарда.
- Сыновья, которых ты родишь, оставят их без наследства. А твое влияние заставит короля от них отвернуться. Пока эти братья, лишившись отца, бок о бок сражались за интересы своей семьи, они действительно были вместе. Эдуард, называя себя и своих братьев тремя сыновьями Йорка, видел в небесах знак судьбы - три солнца. Но теперь он захочет быть с тобой, а не с ними. И его милостивые дары - земли, должности и прочие ценности, - которые могли бы получить его братья, достанутся тебе и твоему семейству. Георг стал бы наследником престола после Эдуарда, Ричард - после Георга, но, как только у тебя появится первенец, они сразу опустятся на одну ступень ниже.
- Я собираюсь всего лишь стать королевой Англии, - возразила я. - А по твоим словам выходит, что мне предстоит война не на жизнь, а на смерть!
- Да, именно: не на жизнь, а на смерть, - спокойно подтвердила мать. - Именно это и означает быть королевой Англии. Ты же не Мелюзина, поднимающаяся из вод источника навстречу легкому счастью. И при дворе ты будешь не просто красивой женщиной, которой нечем заняться, кроме магии. Выбранный тобою путь означает, что тебе придется всю жизнь строить хитроумные планы и сражаться с недругами. И наша задача - задача твоих родных и близких - сделать так, чтобы ты непременно победила.
Увидев под сенью дерев прекрасную купальщицу, рыцарь прошептал ее имя: "Мелюзина!" В ответ на его призыв она восстала из вод, и он увидел, что до пояса она - женщина, исполненная холодной и совершенной красоты, но ниже пояса тело ее покрыто рыбьей чешуей. Мелюзина пообещала, что придет к нему, станет его женой и сделает его настолько счастливым, насколько вообще может быть счастлив мужчина в браке со смертной женщиной. А еще она пообещала, что непременно обуздает дикую сторону своей натуры, свой переменчивый, точно волны прилива, характер, и будет благонравной, достойной всяческого подражания, так что он сможет ею гордиться. Но взамен она попросила рыцаря кое-что ей позволить. Она должна время от времени уединяться и иметь возможность возвращаться в родную стихию, поскольку лишь в воде она становится самой собой и смывает с себя все тяготы обычной женской доли, вновь превращаясь - пусть и совсем ненадолго - в богиню вод. Мелюзина понимала, как нелегко ей будет в обличье смертной женщины, как ей придется страдать душой и телом, но знала, что сможет обрести необходимое равновесие, хотя бы немного побыв в одиночестве и погрузившись в воду, где солнечные зайчики снова заиграют на ее рыбьей чешуе. Рыцарь пообещал, что даст ей все, чего она желает, - впрочем, так ведут себя все влюбленные мужчины. И Мелюзина поверила, заглушив сомнения, возникшие у нее в душе, - как и случается со всеми влюбленными женщинами.
Мой отец и братья поскакали из Рединга нам навстречу, так что в городе я появилась в окружении всех своих родных. Вдоль дороги стояли толпы людей, и очень многие видели, как мой отец подъехал ко мне, спрыгнул с коня, снял с головы шляпу и опустился передо мной на колени прямо в дорожную пыль. То был знак высшего ко мне, королеве Англии, уважения, но я была не готова к этому и в тревоге воскликнула:
- Встань, отец!
Отец медленно поднялся и снова низко мне поклонился.
- Вам придется привыкать к этому, ваша милость, - заявил он.
Когда же отец выпрямился и посмотрел на меня, я ответила:
- Отец, мне неприятно видеть, как ты мне кланяешься!
- Ваша милость, теперь вы - королева Англии, и вам должны кланяться все, кроме одного.
- Но ведь ты же не перестанешь звать меня Елизаветой, как раньше?
- Только когда мы будем наедине.
- И будешь дарить мне свое благословение?
Отец широко улыбнулся, давая мне понять, что между нами все останется как прежде.
- Теперь, девочка моя, всем нам придется играть в королей и королев. Ты в этом семействе новичок, к тому же крайне для него нежелательный. Мне и в голову не приходило, что тебе удастся пленить короля Йорков. Да и того, что этот парень все же захватит английский трон, я никак не ожидал. Так что сейчас нам предстоит построить другой мир, создать новую королевскую династию. И мы должны стать больше королями, чем сами короли, иначе в нас попросту никто не поверит. Впрочем, не могу утверждать, что я сам до конца в себя верю!
Тут к нам приблизились мои братья, они дружно сорвали с голов шляпы, как и отец, и преклонили предо мной колена прямо в дорожной пыли. Оставаясь в седле, я сверху вниз посмотрела на Энтони, который еще совсем недавно называл меня шлюхой, а моего мужа - лжецом.
- Можешь теперь так и стоять на коленях, - обратилась я к Энтони. - Ну, говори, кто из нас был прав?
- Ты, - весело отозвался брат. Он тут же вскочил, поцеловал мне руку, снова оседлал коня и добавил: - Зато я дал тебе возможность насладиться своим триумфом!
Остальные братья тоже по очереди поцеловали мне руку, а я улыбалась им, по-прежнему находясь в седле, и у меня было такое ощущение, словно все мы вот-вот дружно расхохочемся и станем подшучивать над собственной самонадеянностью.
- Кто бы мог подумать?.. - изумленно промолвил Джон. - Ведь никто и представить не мог!
- Где же король? - осведомилась я, когда наша маленькая процессия двинулась дальше и миновала городские ворота.
Улицы с обеих сторон были забиты народом - и простым людом, и главами гильдий, и купцами, и ремесленниками; отовсюду доносился веселый смех и похвалы моей красоте. Услышав парочку соленых фраз в мой адрес, Энтони вспыхнул и стиснул луку седла рукой в рыцарской перчатке. Заметив это, я положила ладонь ему на запястье.
- Успокойся, - прошептала я. - Ничего страшного, люди любят посмеяться. Их хлебом не корми, дай только кого-нибудь поддеть. Ведь венчание действительно было тайным, мы не можем этого отрицать, значит, придется как-то пережить подобные шутки. Кстати, ты не поможешь делу своей оскорбленной физиономией.
Энтони тут же раздвинул губы в омерзительном оскале, явно пытаясь изобразить светскую улыбку, и спросил, стараясь не опускать уголков старательно изогнутых губ: