- Таким не место в цивилизованном обществе! - достойно парировал известный ученый. - Ваше место совсем в другом месте…
- Прекра-атить!!! - рявкнул хозяин кабинета, похожий на Рушайло. - Мать вашу…. Здесь вам, не там!!!
Ученый и колдун мгновенно заткнулись. И стали оба, как бы, даже меньше ростом. Оба знали. Хозяин кабинета крут характером и скор на расправу. Не то, что некоторые.
- Пошли во-он! Оба-а! Оба-а!!! - подвел черту хозяин кабинета. Он нажал на невидимую кнопку, в дверях мгновенно появились четыре рослых парня в темных костюмах.
Выводили веселую парочку из кабинета и вели по длинным коридорам, как особо опасных государственных преступников. По два охранника по бокам. Ученый климатолог Облаков удрученно молчал и смотрел себе под ноги. Колдун Кулебякин всю дорогу бормотал, что колдун в России, больше чем колдун…. Что весь народ за него…. Что он, если захочет, может понять бунт, бессмысленный и беспощадный, против нынешних демократов, но пока воздержится….
Впрочем, охранники его не слушали.
Очень возможно, никакой такой встречи в Кремле и не было. Все это досужие выдумки нечистого на руку и на язык журналюги. Захотел сшибить бабок, вот и воспользовался моментом. А наивные и падкие на сенсации редактора "Эхо Москвы" и уши развесили.
Несколько дней по коридорам Дома журналистов и закуткам иных редакции гулял слух, будто, сам Ясен Засурский, декан факультета журналистики МГУ, непререкаемый авторитет в этой области, категорически осудил и даже заклеймил подобные методы добывания информации. Об этом говорили дня два или даже три. Потом благополучно забыли.
Жара в столице, между тем, продолжала нарастать.
Поминки в кафе "Прохлада" в центре деревни Ильинское подходили к концу. Женщины доставали косметички и, не таясь, прямо за столом, подкрашивались, поправляли волосы. Мужчины не без грусти бросали взгляды на пустые бутылки и курили.
- Говорят, Пугачева замуж за Галкина выходит! Слышали?
- Естественно! Он же голубой!
- Кто, Галкин!?
- Да нет, Киркоров. Об этом все знают. Спроси, кого хочешь!
- У него две виллы в Израиле. И одна в Альпах.
- А что толку, все равно голубой. С ним ни одна женщина счастлива, не будет.
- У Галкина дача в Серебряном бору.
- Бедная Алла Борисовна! Мне ее почему-то жалко.
- Надьк! Ты с Киркоровым знакома?
- Отвали!
- Он из наших или голубой?
- Отвали-и, сказала!
- Фу-ты, ну-ты! Спросить ничего нельзя!
- Мальчики! Девочки! Давайте споем! - вполне нормальным, человеческим, не диспетчерским голосом, предложила Анечка Василевская. - Нашу… любимую!
И Анечка неожиданно запела.
"Слышу голос из прекрасного… далека-а… Голос в утренней серебряной росе…", пела она высоким, почти детским голосом.
"Пора, мой друг, пора!" - подумал Сергей и осторожно поднялся из-за стола. Жестами объяснил Наде, что, якобы, до смерти захотелось покурить, направился к выходу.
На самом деле он не мог спокойно слушать эту песню. Почему-то именно она, вызывала в его душе странное волнение. Особенно, если ее пели дети. Тонкими, беззащитными голосами. Начинало ломить в груди, и на глаза наворачивались слезы. Сергей вовсе не был сентиментальным человеком, но эта песня могла вышибить из него слезу на-раз. Этого на людях Сергей позволить себе не мог.
Вслед ему из-за стола неслось:
"Прекрасное далеко-о.… Не будь ко мне жестоко-о…" - пели взрослые, уже вполне сложившиеся люди. Их голоса бередили душу Сергея теми самыми беззащитными интонациями, которые мгновенно выбивали его из колеи.
"Не будь ко мне жестоко-о… Жестоко не бу-удь.… От чистого истока… прекрасное далеко-о… Прекрасное далеко-о… я начинаю путь".
Выйдя из кафе все, долго прощались, обнимались, по очереди целовались. "Но пассаран!!!", твердил каждый из бывших воспитанников "Журавлика" и вскидывал к плечу руку со сжатым кулаком.
Потом долго рассаживались в микроавтобус, в "Жигули" десятой модели Вадика Кондратьева и в "Форд" Нади Соломатиной. Обменивались телефонами, адресами, если кто переехал, опять целовались и вскидывали руки к плечам со сжатыми кулаками.
Но пассаран! Но пассаран!
6
Каждое утро Наталья выгуливала своего Дыма на Головинских прудах. У них был давно устоявшийся маршрут. От подъезда до ступенек, ведущих к воде на поводке, дальше, уже у самого пруда, Наталья всегда спускала Дыма. Тот взлаивал и уносился вдоль берега искать в камышах уток. Дым не был охотничьей собакой, самый обычный "дворянин", но уме-ен. Давно замечено, беспородные псы гораздо сообразительнее, даже интеллектуальнее тех, кто с безупречной родословной.
Дым был не просто умным. Он был псом с большим чувством юмора. Любимая забава, незаметно подкрасться к стае уток, дремавших у самого берега, неожиданно высунуть морду из камышей и грозно сказать: "Га-ав!!!". Утки обычно заполошно, крякая и махая крыльями, отплывали от берега. Некоторые из стаи даже взлетали. Дым подбегал к хозяйке и смеялся во всю пасть. На его морде явственно было написано: "Ну-у… дуры-ы! Я же пошутил!".
Утром на прудах всегда малолюдно. Собачники, молодые матери с колясками, да рыбаки, застывшие вдоль берега через равные промежутки с длинными удилищами. Изредка пробежит какой-нибудь пенсионер в спортивном костюме, убегающий от старости.
Тишина, покой. Вода всегда действует на нервы успокаивающе.
"Наташ! Ты вообше-то… здесь кем?" - который день звучал в ее ушах голос молодого охранника. Действительно, кем она? Тридцать два, критический возраст. Ни мужа, ни ребенка, ни семьи. Скоропалительный брак с поэтом-песенником Наталья вообще считала своей трагической ошибкой. Единственная польза, он пристроил ее на эстраду. А уж она за собой потянула Надьку. Пора бы, еще не поздно. Многие и в сорок рожают. Все как-то не складывается. Подходящей кандидатуры нет.
Последние дни Наталья с тихой завистью наблюдала за Надей и молодым охранником Сергеем. И не только одна она. Многие из группы наблюдали. Эти двое, шаг за шагом, как саперы на минном поле, боясь ошибиться и сделать неверный роковой шаг, медленно, но неотвратимо приближаются друг к другу.
Надя и Сергей на окружающих попросту не обращали внимания. Улыбки, вскользь брошенные Надей по пути на сцену, ее легкие, будто случайные прикосновения, мрачный, из-под бровей взгляд Сергея, буравящий затылок каждого, кто остановился и заговорил со "звездой", все свидетельствовало, парочка уже основательно увязла в сетях Гименея.
"Надо взять себя в руки! Быть спокойной и мудрой! Порадоваться за подругу!" - мысленно уговаривала себя Наталья.
Мимо нее в сторону больницы прошла пожилая женщина с девочкой. Сонная девочка жевала "Сникерс" и держала в руке на веревочке два воздушных шарика. Они сталкивались, увивались вокруг друг друга и норовили вырваться из рук девочки, улететь в небо.
"Как Надька со своим охранником!" - опять раздраженно, глядя на воздушные шарики, подумала Наталья. "Может, старею? Потому и завидую? Завидую.… Нет, нет!.. Еще не вечер! Мы еще потанцуем!".
- Соседка! Привет!
Со стороны плотины приближался Юрка, шофер "Скорой помощи" с шестнадцатого этажа со своей трусливой овчаркой Найдой. Всегда сексуально озабоченный Дым тут же сделал стойку и ринулся в атаку. Найда испуганно взвизгнула, прижалась к ногам Юрки.
- Чего испугалась, дурочка! Не съест он тебя!
Наталье пришлось взять Дыма на поводок и пару раз стегануть. На хвостатого Дон Жуана это не произвело ни малейшего впечатления. Он продолжал рваться к Найде и, выпятив грудь, шумно вдыхал воздух. Иногда бросал взгляды на хозяйку, и в его глазах было столько страсти, мольбы и заверений в честности своих намерений, что Юрка и Наталья не выдержали и громко захохотали.
- Слушай, соседка! - отсмеявшись, сказал Юра. - Ты не могла бы организовать пару билетов на Мальвину?
- Без проблем, - улыбнулась Наталья.
Настроение опять мгновенно испортилось. "На Мальвину!". Больше всего ее задело именно это. Она и вида не подала, но сама внутри даже испугалась. Что со мной!? Раньше ничего подобного не было и в помине. Чтоб она хоть когда-то завидовала Надьке!? Не иначе, жарища поганая так действует на психику. Еще и девяти нет, а солнце уже жарит, как в Экваториальной Африке.
- Ко мне брат приехал погостить. Нашел тоже время. Так его жена без ума от Мальвы. Тебе не трудно? - продолжал Юрка.
- Хоть сто порций. Сколько, два, четыре?
- Два, два! - успокоил сосед. - Лично мне вся эта эстрада по барабану…. Жена брата с ума сходит.
- Застолбили. Загляни вечером, - улыбнулась Наталья. И резко дернула за поводок. - Совсем сбрендил, половой террорист! Маньяк!
Юра захохотал, тоже взял свою Найду на поводок.
- Не будем дразнить гусей! - усмехнувшись, кивнул он на скулящего Дыма. Попрощался с Натальей и пошел вдоль берега в сторону интерната, вслед за женщиной и девочкой с шариками.
Настроение у Натальи испортилось безнадежно. Если учесть, что еще только начало дня, совсем плохо дело. Раздражение уже волнами накатывало на нее, на глазах даже слезы выступили.
Вернувшись в свою однокомнатную крепость, Наталья набухала в миску Дыма овсянки с кусками курицы, поставила на плиту чайник и пошла в ванную. Ждала, пока сверху из душа польется холодная вода, чуть не полчаса.
"Погоди, Сереженька!" - шептала она, подставив лицо под прохладные живительные струи воды. "Тебя ожидает сюрприз! И Сю-юр… и Приз.… В одном флаконе!".