Она со страхом ожидала вестей из Франции. Когда же они пришли, ничего утешительного в них не было. Повторялось то, что произошло в конце прошлого века. В полночь по всему Парижу зазвонили колокола - это был знак народу подниматься. Все совпадало чуть ли не в мельчайших деталях. Король с семьей бежал. Виктория представляла себе, как они поспешают по садам Тюильри, а ей чудилось, что все это происходит в Букингемском дворце.
- Луи-Филипп должен бороться, - сказала она Альберту. - Он не должен убегать.
Но французский король хорошо помнил то ужасное несчастье, которое уже однажды постигло его предков. Он не хотел страдать, как страдали они, и, когда ему представили акт об отречении, он его немедленно подписал. Он испытывал такой страх, что твердил всем, кто приближался к нему: "J'abdique, j'abdique" .
Когда королева услышала об этом, она обхватила голову руками. Ей все мерещилось, что на Букингемский дворец идет разъяренная толпа.
Во дворце ходили всякие слухи. Одни уверяли, что прибыла французская королевская семья. Их всех тайком провели во дворец. Другие утверждали, что толпа их казнила. - Без слухов не обойтись, - сказал Альберт.
Приехал лорд Пальмерстон, и королева тут же его приняла. Альберт остался с ней.
Пальмерстон поклонился королеве и пожаловал Альберта прежней снисходительной улыбкой, означавшей, что он продолжает считать принца ничего собой не представляющим молодым человеком, но, поскольку он муж королевы, великодушно позволяет ему присутствовать при их разговоре.
- Ваше величество, - сказал министр иностранных дел, - вполне вероятно, что король Франции, если ему удастся бежать, постарается добраться до Англии. Если ваше величество пожелает предоставить в его распоряжение корабль, министерство иностранных дел возражать не станет, однако должен предупредить вас, что, если ваше величество попытается предоставить роялистам убежище в Англии, в стране могут возникнуть волнения.
- Я вас не понимаю, лорд Пальмерстон. Вы что же, хотите, чтобы я отвернулась от своей родни?
- Я полагаю, мэм, что, принимая во внимание, в каком состоянии в данный момент находится страна - ваше величество наверняка знает, что в различных ее частях наблюдается некоторое беспокойство, - было бы неблагоразумно открыто поддерживать роялистов.
- Лорд Пальмерстон, мы ведь сами не меньшие роялисты, - властно сказала королева.
Лорд Пальмерстон поклонился, улыбаясь так, как будто ему нужно успокаивать детей.
- Мэм, - сказал он, - мой долг, - а я уверен, что ваше величество всегда будет настаивать на том, чтобы я не уклонялся от его исполнения, - предупредить вас: беспокойство охватило всю Европу. Революция в одной стране может вызвать революции в других. Как и пожар, она может быстро распространиться.
- Вы хотите сказать, что здесь, в Англии…
Лорд Пальмерстон, как обычно, нимало не стесняясь, прервал королеву:
- Я предлагаю, мэм, принять все меры предосторожности. Нельзя допустить, чтобы это случилось здесь. Многие из малых королевств Европы в данный момент шатаются, мэм. Успех революционеров во Франции может вдохновить остальных.
Тут заговорил Альберт.
- Совершенно справедливо, - сказал он, и Виктория по выражению его лица поняла, что он думает об Эрнесте и Александре в Кобурге.
Королева несколько успокоилась.
- Ну что ж, - сказала она. - По крайней мере я могу предоставить своим родственникам средство передвижения.
Дядя Леопольд пребывал в страшном беспокойстве:
"В результате ужасных событий в Париже я заболел. Чем все это кончится? Бедная Луиза в отчаянии, видеть которое невыносимо. Один Бог знает, что вскоре с нами станет; будут предприняты немалые усилия, чтобы революционизировать нашу страну, а поскольку бедные и злые люди есть во всех странах, эти усилия могут увенчаться успехом.
От Франции, разумеется, мы имеем право требовать, чтобы она просила защиты у Англии и других держав. Больше писать не могу. Да благословит вас Господь".
Бедный дядя Леопольд! В какой он, должно быть, тревоге! Он ведь так близко от Франции и в таком близком родстве с французской королевской семьей. А тетя Луиза, что думает она?
И от бедной, убитой горем тети Луизы тоже было несколько строк:
"Моя горячо любимая Виктория, насколько я понимаю из сообщения, поступившего сегодня утром и вроде бы достоверного, мои несчастные родители позавчера вечером отбыли в Англию, но я не знаю, добрались ли они".
В конверт было вложено письмо, которое Луиза просила Викторию, если та сможет, передать ее матери.
Однако, не успев запечатать письма, Луиза услышала, что ее родители в Лондоне.
"От всего сердца благодарю Бога за их безопасность, - сделала она приписку. - После таких мук, которые выпали на мою долю, о лучшем нельзя и мечтать".
Какие жуткие времена! Бедный Альберт был очень подавлен. Мыслями он пребывал с Эрнестом в Кобурге. Он представлял себе, как толпа идет на дворец; ему чудилось, что люди жадными руками растаскивают имущество Розенау.
Лорд Пальмерстон снова зашел к королеве, и она приняла его в обществе Альберта.
- Вашему величеству будет, конечно, приятно услышать, что король и королева Франции благополучно прибыли в Англию, - сообщил он.
Королева ответила, что это лучшая новость, которую она слышит с тех пор, как началась эта мерзкая революция.
- У меня есть сообщение от мистера Фезерстонхофа, нашего консула в Гавре. Когда король и королева прибыли в Гавр, у него уже было все готово для их посадки на корабль. Несмотря на некоторые трудности, мистер Фезерстонхоф добыл королю и королеве паспорта на имя мистера и миссис Смит, а королю к тому же пришлось изменить внешность: сбрить бакенбарды, надеть на голову каскетку, а также простое пальто и очки.
- Бедный король! - вскричала Виктория. - А королева… как она, должно быть, настрадалась!
- Мистера Фезерстонхофа следует наградить, - продолжал лорд Пальмерстон. - Благодаря своей сообразительности, с громадным риском для себя лично, он провел короля и королеву на борт. Через час после отплытия парохода на причале появились жандармы, собиравшиеся их арестовать.
- Значит, они в безопасности! - вздохнула королева. - Где мы их разместим?
- Я полагаю, - сказал Альберт, - не будет возражений против того, чтобы они отправились в Клермонт? Это почти что частная резиденция.
Лорд Пальмерстон согласно склонил голову.
- Я думаю, - признал он, - французская королевская семья может рассчитывать на прибежище в Клермонте.
Тревожное наступило время. По всей стране прокатились бунты, хотя своим характером они и отличались от тех, что происходили во Франции и в других европейских странах. Народ, успокоенный лордом Джоном Расселом, не отваживался на такие крайности, как за границей. Революции никогда не приносили выгод стране, а уж меньше всего людям, которые их затевали. Беспорядки в Англии были в основном вызваны выступлениями чартистов, которые требовали новых привилегий для трудящихся. Их не удовлетворял билль о реформе парламентского представительства, они требовали большего.
- Чартистов я никогда не терпела, - сказала королева. - А бунты здесь после всего, что произошло во Франции, очень опасны.
- Положение под контролем, - заверил ее лорд Джон.
Альберт в этом сомневался. Он пребывал в постоянной тревоге. Его мысли, разумеется, были далеко, в Германии.
Пришло еще одно горестное сообщение. Альберт вошел с ним к королеве, по щекам у него текли слезы.
- Альберт, что случилось? - вскричала королева.
Альберт лишь покачал головой, и Виктория взяла у него из рук письмо.
- Из Кобурга, - сказала она в некотором смятении. - О Боже, бабушка… умерла. Бедный, бедный мой Альберт, вы ведь так ее любили, и я тоже.
- Она была мне матерью, - всхлипнул Альберт.
- Пришла беда - отворяй ворота.
- Ангел небесный на земле! - продолжал Альберт. - Как она нас всех жалела!
Виктория заплакала, представив себе утопающую в цветах усыпальницу на Острове Могил, который она совсем недавно посетила.
Тревожное время продолжалось. Сумрачным мартовским днем во дворец пришла весть, что на Трафальгарской площади собрались чартисты и собираются идти маршем на Букингемский дворец.
Располневшая, ожидающая рождения нового ребенка, королева очень беспокоилась за детей.
- Займите их чем-нибудь в детской, - распорядилась она. - Они не должны ничего знать.
Подойдя к окну, она увидела, как по Мэллу движется толпа, подходя все ближе и ближе к дворцу. Именно так все произошло в Париже.
Она закрыла глаза и подумала: неужели это конец? Неужели ради этого меня растили, к этому готовили? Неужели и Альберта, моего дорогого Альберта, еще скорбящего по бабушке, ждет та же участь?
Она с трепетом ожидала худшего, однако ничего не случилось: лорд Джон зашел во дворец, чтобы сказать ей, что бунтовщики разошлись.
- Не хватило пороху, - сказал он. - Зато хватило разума.
Впрочем, страху все же пришлось натерпеться.
Королева надеялась, что страх этот не скажется на младенце.