Альманах "Российский этнограф" является изданием самого широкого профиля. Кроме академических работ в нем будут публиковаться этнографические очерки, путевые заметки и другие материалы, представляющие интерес для этнологической дисциплины.
Издателя не разделяют некоторых позиций авторов альманаха.
Содержание:
Часть I - Святки и Масленица 1
НЕСКОЛЬКО СЛОВ В КАЧЕСТВЕ ВСТУПЛЕНИЯ 1
ПОЗДРАВИТЕЛЬНЫЕ ОБХОДЫ ДОМОВ 2
ПОСИДЕЛКИ И ИГРИЩА 4
ИГРЫ И ЗАБАВЫ ПРИ ПРЯДЕНИИ 6
ХОРОВОДЫ И ПЛЯСКИ 12
ШУТКИ, ЗАБАВЫ, ЭТИКЕТ ПРИ ПЛЯСКЕ 18
ИГРЫ НА ПОСИДЕЛКАХ И ИГРИЩАХ 20
НАСТОЛЬНЫЕ ИГРЫ 28
КУДЕСА, ЧУДИЛКИ, ОКРУТНИКИ 31
ОБХОДЫ ДОМОВ РЯЖЕНЫМИ 32
РЯЖЕНЫЕ НА ИГРИЩАХ 35
ШУТКИ И ЗАБАВЫ РЯЖЕНЫХ 41
ПРАЗДНИЧНЫЕ ГУЛЯНИЯ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ - НА КРЕЩЕНИЕ И МАСЛЕНИЦУ 46
УЛИЧНЫЕ ШУТКИ, ШАЛОСТИ, ОЗОРСТВО 46
ЦЕРЕМОНИИ, ШУТОЧНЫЕ ОБРЯДЫ И ОБРЯДОВЫЕ РАЗВЛЕЧЕНИЯ 47
И.А. МОРОЗОВ, И.О. СЛЕПЦОВА
Праздничная культура Вологодского края
Часть I
Святки и Масленица
НЕСКОЛЬКО СЛОВ В КАЧЕСТВЕ ВСТУПЛЕНИЯ
Сейчас уже мало кто себе представляет, насколько разнообразны и многочисленны были народные праздники и развлечения. В них, пожалуй, как ни в одной другой сфере народной культуры, нашли свое выражение нравственные идеалы, этикетные нормы и верования, проявились все вида народного искусства: музыкальное, танцевальное, драматическое, изобразительное. Вопреки распространенному заблуждению, праздники в жизни крестьянина никогда не был временем беззаботного ничегонеделание. Церемониал праздника, включавший в себя многочисленные забавы, игры и развлечения, шутки и розыгрыши, соревнования на ловкость выносливость, силу, был полон глубокого смысла, он знаменовал все жизненно важные события, начиная и завершая их Праздник, с одной стороны, являлся воплощением заветов предков, то есть свято чтимой и оберегаемой традиции, берущей свое начало в глубине веков; о другой стороны, каждый раз был для тех, кто участвовал в нем, открытием мира, выходом за рамки общепринятого, способом реализации невозможного. Отсюда немыслимое на первый взгляд сочетание серьезного и смешного, трагического и комического, столь характерное для любого старинного праздника и способное не только удивить современного читателя, но и порой, (скажем, в оценках "отпевания покойника") вызвать у него резкое неприятие.
Чтобы правильно понять этот парадокс, нужно иметь в виду, что представления о серьезном и смешном ранее существенно отличались от современных. Скажем, чтобы коровы лучше паслись и их не трогали дикие звери, во время первого выгона скота взрослые заставляли детей играть в горелки, бегая вокруг идущего по улице стада; а чтобы масло лучше сбивалось и лен был длиннее, скатывались на санях или шкурах о горы на масленицу. Жизненно важные цели достигались тем самым в буквальном смысле олова "играючи". С другой стороны, и сама игра в народном восприятии была чрезвычайно важным занятием. Исход масленичной игры "в мяч" (см.) в старину оказывал огромное влияние не только на репутацию игроков, но и на благополучие всей общины, а также на будущий урожай. Не удивительно поэтому, что к развлечениям и праздникам относились так же серьезно, как к работе. Над теми, кто не участвовал в игре, всячески насмехались. Скажем, девушки, которых парни не приглашали в игру, получали обидные клички - "соломенная обдериха", "кукомоя". Подруги посмеивались над ними: "Ну, сёдни ко стовбушке не созвали, волоки домой сосну с кореннями, с прутьями!" или "Ну, лапти тебе твой Ванька повесил! (= не позвал к столбушке)" (Хар.). Над парнями, которых обегали девушки, шутили: "С гороховиком (или с яблошником) домой идешь!" - так как пироги о горохом или картошкой считались самыми невкусными. Отказавшись от участия в игре, можно было оказать неблагоприятное воздействие на благополучие своих ближних. В Белозерском районе, скажем, таким парням и девушкам говорили с оттенком угрозы: "Ну, завтра печка не растопится у (твоей) матки!" Тех, кто не катался с горы на масленицу, прогоняли от качелей на Пасху и Троицу, считая, что они могут всем навредить.
В игре искали намеки на будущее счастье или горе. Скажем, нередко гадали о будущем, наблюдая за игрой детей. Если, к примеру, дети дружно играли у дома, лепили пирожки, изображали пахоту и жатву, то можно было ожидать урожайного года и мира, а если рыли ямки, ссорились, играли в похороны, то это предвещало смерть в доме или войну.
Конечно, к рубежу веков магический смысл подавляющего числа забав был уже прочно забыт. До нашего времени сохранились лишь отдельные, разрозненные черты обрядовой основы развлечений: приуроченность ряжения к святкам, одобрительное отношение к катанию с гор на масленицу или качанию на качелях после Пасхи и др.
Насколько широким было понятие "игра" в народной культуре видно хотя бы из того, что этим оловом называли не только "развлечение", "шалость", "забаву", но и "пляску, танец", "собрание деревенской Молодежи, игрище", а ташке вообще "гулянье", "веселье", "ухаживание" и даже "интимные отношения". В нашей книге так называются только игры с правилами, слово "забава" употребляется по отношению к играм о нестрогими, "мягкими" правилами, а под "развлечением" подразумеваются и игры, и забавы, и подшучивания, и шуточные формы обрядов, и праздничные церемония, то есть любые виды увеселений.
Особо стоит оказать о ворожбе и эротике. Гадания или ворожба чаще всего ведут свое происхождение от магии и колдовства и лишь пережиточные и пародийные их разновидности обливаются с развлечениями. Вместе с тем гадания по многим признакам очень близки к забавам и играм - см., например, ворожбу с куделью, ворожбу с поиском и выбором предметов или с подблюдными песнями.
Эротика также является часть народной смеховой культуры. В книге представлены те ее разновидности, которые напрямую восходят к продуцирующей магии, то есть к действиям, направленным на обеспечение плодородия земли, скота, людей, на обеспечение благополучия и достатка. В некоторых сценках ряженых она била формой заигрывания, ухаживания либо насмешки, издевки над соперником или новичком. В более поздних вариантах сценок слишком откровенные эротические действия или жесты заменяются обычно различными символическими обозначениями, двусмысленными шутками и намеками, то есть возникает ситуация своеобразной языковой игры, подобная той, которая возникает при рассказывании анекдотов или исполнении частушек.
В книгу включено более 500 вариантов осенних и зимних игр, развлечений, шуток, розыгрышей, в нее вошли как подвижные, так и настольные игры, хороводы, гадания, представления ряженых, празднике церемонии на святки и масленицу. Более половины этих материалов основано на собственных записях авторов во время их пятилетних поездок по 17-ти районам Вологодской области. Остальные варианты извлечены из различных архивных и литературных историков, большая часть которых перечислена в прилагаемом списке литературы.
В книге много подлинной народной речи, яркой и образной, но многочисленные малознакомые или даже вовсе невнятные слова и выражения могут вызвать у некоторых читателей чувство досада и недоуменные вопросы: "Кому и за чем нужны все эти "азямы" и "бураки"? Неужели нельзя было обойтись обычными словами, нормальным языком?" Действительно, можно ли было описать ушедшую и уже такую далекую (и в то же время такую близкую и родную!) нам культуру, не пользуясь ее образами, языком, символикой? Наверное, можно. Более того, именно такие выхолощенные, лишенные лика и душ образы старой народной культуры и преподносились нам многократно в прошедшие десятилетия. И эта книга, к сожалению, в этом смысле тоже очень далека от идеала. Но одно несомненно: слова и образы, точно и емко описывающие своеобразный быт, обычаи, живших на нашей земле менее ста лет назад, заслуживают, видимо, не меньшего внимания и почтения, чем реалии экзотических и отдаленных племен, эпох и народов, прочно вошедшие в наши словари: папайя, вигвам, тамтам, сакля, трембита, каравелла. Чем хуже старые русские слова: кросна, овин, воронец, соломат, куть, сутки, выть россоха, суслон и др.? К сожалению, большинство из них (в отличие от папайи, вигвама или, скажем кирасы) не включается в современные словари русского языка, потому практически неизвестно. Поэтому одной из целей авторов было восполнение этих пробелов. Большинство непонятных слов поясняется в самом тексте, причем поясняющий синоним идет в скобках сразу после поясняемого, если, конечно, такое толкование не вытекает из всего контекста.
Использование народного языка позволяет добиться только "эффекта присутствия", возникающего при эмоционально-непринужденном описании той или иной ситуации самими очевидцами и участниками народных развлечений, но присутствия в книге "культурного подтекста", то есть того мало передаваемого обычными словами образного мышления, которое, собственно, и составляет своеобразие и духовную силу любого народа.