- Бедная, бедная Снежная королева! Бедная девочка Шарлотта. Заперла сама себя в замке и скучает по живым людям. Чего ты боишься, маленькая? Сама себя? Меня? Я же уеду, ты это знаешь. Рано или поздно ты от меня избавишься. Того, что в двери твоей спальни нет замков? Я не собираюсь к тебе врываться посреди ночи, это не в моих правилах. Если женщина тебя не хочет, тут уж ничего не поделаешь. А насчет того, что подумают слуги… Знаешь, миллионы супругов спят в разных комнатах. Это нормально.
- Но не для молодоженов. И расстраивает меня совсем даже не это.
- А что? Скажи мне правду, девочка Шарлотта, а потом пойдем и поищем нашего с тобой племянника Джонни.
Шарлотта вдруг вздохнула и теснее прижалась к груди Филипа. А потом он услышал ее тихий голос:
- Ты спрашиваешь, чего я боюсь… Тебя. Себя. Того, что ты уедешь. Того, что все это - игра. Меня расстраивает то, что ты никогда не ворвешься ко мне в спальню среди ночи, и то, что мы с тобой, как и миллионы других супругов, будем спать в разных комнатах. Меня расстраивает то, что наш племянник Джонни никогда не будет жить с нами обоими одновременно… Я боюсь того, что я в тебя, кажется, влюбилась, Филип Марч. И еще того, что мне никогда не хватит смелости признать это - и измениться.
Шарлотта глубоко вздохнула, отстранилась от Филипа и пошла к дверям своей легкой, уверенной походкой.
Позади нее остался не человек - соляной столп, которого в другой жизни звали Филип Марч…
Джонни был вне себя от счастья и возбуждения. Андре теперь его лучший друг. У него теперь два лучших друга, и оба - Андре, потому что шофер Андре, с усами, обещал завтра же дать порулить. Мама Андре - не того, который шофер, а того, который мальчик, - дала им печенья с сушеным виноградом… узюмом, вот! Но самое главное - дядя Жиль, папа того Андре, который мальчик, обещал дать Джонни одного из щенков, какого Джонни сам выберет, только надо спросить тетю Шарлотту, сказал дядя Жиль!
- Тетя Шал… Шалро… Шарлотта! Пожалуйста! Я буду за ним смотреть, и кормить его буду, и расчесывать, только разреши!
Шарлотта рассмеялась и подхватила возбужденного малыша на руки.
- Ну конечно же можно, Жанно! Ой!
- Что?
- Мы же не спросили дядю Филипа!
- Еще чего! Фил всегда мне все разрешает. А вот ты строгая.
Филип, наблюдавший эту сцену в дверях, негромко произнес:
- Маленький Джон, можно с тобой поговорить, как мужчина с мужчиной?
Джонни немедленно вывернулся из рук Шарлотты и подбежал к дяде. Шарлотта в панике посмотрела на Филипа, но он был занят, казалось, только Джонни. Взял мальчика за руку и вывел из комнаты.
Несколько минут спустя Шарлотта нервно ломала пальцы у окна, глядя, как по песчаной дорожке медленно бредут в сад большой и маленький Марчи, Филип и Джонни. Шарлотта Артуа, дочь и внучка знатнейших аристократов Франции, душу, деньги и титул отдала бы не задумываясь, лишь бы узнать, о чем они говорят в эту минуту.
- Фил… Ты обиделся?
- Я? Вовсе не обижался. С чего ты взял?
- С того, что… я тетю Шарлотту спросил, а тебя нет.
- Правильно сделал. Она же хозяйка.
- Ну да. И потом, ты-то точно разрешишь, ты всегда мне все…
- Вот что, вождь. Ты уже большой. Большие должны отвечать за свои слова и поступки.
- Я плохое сделал?
- Нет. Ни в коем случае. Просто… щенок - он же живой, правильно? И маленький.
- Ну… да.
- Если ты его возьмешь - это навсегда. На всю вашу с ним жизнь. Уже нельзя будет поиграть и отдать обратно, сказать дяде Жилю, возьмите, он мне надоел.
- Я никогда не отдам Феликса! Я его Феликсом назову, как в мультике…
- Я про другое. Щенка мы в Америку отвезти не сможем. Здесь его дом, его мама, братья-сестры, здесь ему есть где гулять, а в нашей с тобой квартире его держать нельзя.
- Ой…
- Погоди, не ойкай. Я вот думаю… Ты же подружился с тетей Шарлоттой?
- Да! Она хорошая.
- И с бабушкой Клементиной?
- Ага. Она смешная.
- Может быть… ты захочешь остаться с ними? Здесь, во Франции?
Ну, вот я это и сказал, подумал Филип. И теперь уже от меня ничего не зависит, а зависит все только от маленького мальчика, который так похож на тебя, брат. И на твою жену. От того, что он скажет…
Джонни остановился и сильно дернул Филипа за руку. Филип в недоумении посмотрел на племянника. В ясных глазенках закипали злые слезы, алые губки дрожали.
- Что с тобой, Маленький Джон?!
- Ты же сам сказал! Если взять - это навсегда! Нельзя отдавать…
Филип как стоял, так и бухнулся на колени перед мальчиком, прямо на сырую дорожку. Обхватил за плечи, затряс, прижал к себе.
- Да ты что! Ты думаешь, я хочу тебя отдать? Да ни за что, и никому, и никогда! Я вообще без тебя погибну, понимаешь? Я думал просто - ведь это твой дом, дом твоей мамы, тебя здесь ждут и любят, тебе здесь тоже хорошо. Вдруг ты ХОЧЕШЬ остаться? Тогда бы я стиснул зубы и потерпел бы без тебя. Потом в гости бы приезжал. Мне было бы очень плохо - без тебя, но хорошо - потому что хорошо тебе. Джонни, не смей плакать, слышишь? Я никому тебя не отдам, парень!
Джонни обхватил шею своего молодого и испуганного дяди обеими руками и сказал очень серьезно:
- Не пугай меня так больше, Фил. Вот что. Шал… Шарлотта мне нравится, и бабушка тоже, и Андре, и собаки… но живем мы с тобой в Америке. Я не хочу, чтобы ты уезжал без меня. Хорошо бы, конечно, взять с собой еще и Шалр… Шарлотту, и бабушку, но они же живут здесь? Значит, будем к ним иногда приезжать. Только давай не сразу уедем, ладно? Андре обещал мне показать птичьи гнезда с я-и-цы-ми!
- Конечно! Поживем пока. И давай Шарлотте пока ничего не говорить, а то она расстроится?
- Давай. Фил… а ты на ней не хочешь больше жениться?
- Как тебе сказать… Вообще-то хочу, но у нее много дел. Мы с тобой это обсудим попозднее.
- Как мужчины?
- Естественно!
- Фил! Ты меня сегодня сам мой в ванне. А то уже давно мы не ныряли в батискафе.
Филип обнял мальчика и одной рукой легко вскинул его на плечи. Душу переполняло такое облегчение, что хотелось орать в голос и петь что-нибудь жизнерадостное…
Вечером садовник Огюст делился в людской своими соображениями.
- Бросит он ее, как пить дать бросит. И то сказать, мамзель наша шибко строгая. Все работа, работа - а парнишка попался хороший, веселый. И мальчонку любит, сразу видно. Скучно им будет с нею, холодно… Э-э-эх…
Тайна беседы Филипа и Джонни не давала Шарлотте покоя, и потому поздним вечером, когда Джонни уже улегся, пожелав всем спокойной ночи, а Филип удалился в свою комнату, непривычно тихий и задумчивый, она решила нанести своему молодому супругу дружеский визит. В конце концов, у них же есть семейная традиция - выпивать по рюмочке на сон грядущий!
Филипа в комнате не было, а в ванной шумела вода. Шарлотта хотела уже уйти - но любопытство взяло верх, и она осталась…
В Париже она ни разу не заходила в его спальню, а квартира в Нью-Йорке была слишком мала, чтобы составить по ней представление о натуре ее хозяина. Шарлотта подошла к прикроватной тумбочке, на которой лежала книга, стоял флакон одеколона.
П. Г. Вудхаус, "Сага о свинье". "Шанель Эгоист платинум". Шарлотта воровато оглянулась, торопливо сняла с серебристого флакона крышку и брызнула немного на рукав своего свитера.
"Шанель" долго не выветривается. Когда Филип уже уедет, свитер сохранит отголосок его запаха…
Позади Шарлотты открылась дверь, девушка торопливо повернулась - и буквально примерзла к полу. Филип Марч вышел из душа с песней на устах, полотенцем на голове и… совершенно голый!
Он вытирал голову и потому даже не заметил Шарлотту в первый момент, но потом отнял полотенце от лица - и тоже окаменел. Они стояли и смотрели друг на друга, время растягивалось в вечность, и кровь глухо бухала в висках. Шарлотта, забыв обо всем на свете, любовалась каждым дюймом атлетически сложенного, стройного и мускулистого тела Филипа. Молодой человек очень напоминал античного бога - не мощного и грозного Зевса, но юного, прекрасного Гермеса-Душеводителя, такого же насмешника и шута, покровителя воров и актеров…
Только это тело было не из мрамора. Оно излучало энергию и тепло. Взгляд Шарлотты непроизвольно скользил по узким бедрам, мускулистому животу, длинным ногам…
Она схватилась за горло, покраснела быстро и жарко.
- Прости… я не постучала… не подумала…
Филип медленно отбросил в сторону полотенце. Он выглядел АБСОЛЮТНО спокойным и невозмутимым, только вот в шоколадных глазах разгоралось темное пламя.
- А что ты так перепугалась? У меня есть что-то, чего нет у других мужчин? Или чего-то недостает?
Ты прекрасен! - хотелось закричать ей. Ты - совершенство, ты единственный, кого я хочу…
- Я пойду…
- Не-ет, сначала расскажи, что тебя так смутило. Ты же видела раньше раздетых мужчин? Одна моя знакомая говаривала: видела голым одного мужчину - видела всех.
- Филип…
- Даже удачно вышло, не находишь? Теперь ты запросто сможешь назвать мои особые приметы. Шрам в паху, например…
И, конечно, она туда и посмотрела! Шрам, кстати, действительно был. Крестообразный.
Филип шагнул вперед. Его руки легли на бедра Шарлотты. Голос стал глуше и нежнее.
- Давеча перед ужином одна надменная аристократка кое-что сказала мне, прижимаясь к моей груди. Скажу честно, я был потрясен. Потрясен настолько, что не сразу нашел, что ответить, а потом было уже поздно. Сейчас моя очередь ошарашить аристократку. Ты прекрасна, девочка Шарлотта.
- Филип…