Глава шестая
Ее отец, узнав о разговоре с Генри, разразился яростной тирадой:
- Ты совсем голову потеряла? Имеешь наглость стоять здесь и говорить мне, что отказалась от деликатного, всеми уважаемого Генри Колтона ради самодовольного бродяги, который уже доказал, что беспокоится только о себе? Сколько раз ты позволишь Гранту Медисону переступать через тебя, прежде чем возьмешься за ум, девочка?
- Успокойся, отец, - сказала Оливия примирительно. Отца не было в городе четыре дня - он уезжал на соревнования по гольфу, - и она надеялась, что он не скоро узнает такую ужасную для него правду. - Я не знаю, откуда у тебя такая информация, но ты явно…
- Откуда? - прогремел он, ударяя по крыше ее машины кулаком. - Вся больница наслаждается сценами "возрождения любви" - кофе в крытом парке, ленч в кафетерии, долгие прогулки по саду. Может, ты и спишь с ним?!
- Вообще-то это касается только меня, отец, но пока нет. Да и второго восхождения к алтарю не намечается… пока. Мы просто… выясняем возможности. Кстати, Генри все прекрасно понимает, в отличие от тебя. И очень великодушен, ведет себя достойно и ненавязчиво.
- Понимает? Я видел его утром, Оливия. Он убит, раздавлен, и если ты будешь продолжать… эксперименты с Грантом, то, скажу тебе, это сведет меня в могилу.
* * *
- Этого следовало ожидать, - сказал Грант, когда она сообщила ему обо всем, встретившись с ним тем же вечером. Их рабочие графики не совпадали, поэтому они условились встречаться ненадолго за ужином в одном из прибрежных кафе. Он понял сразу же, что Оливия, чем-то расстроена. - Сэм всегда пытался разлучить нас и хорошо преуспел в этом, так что даю голову на отсечение, что он попытается сделать то же опять. Вопрос в том, позволишь ли ты сделать ему это.
- Нет. То, что было, не вернется, но у него больное сердце, и, когда он приходит в такое состояние, как сегодня, это пугает меня.
- Он играет на этом, милая. Твой отец, как это ни грустно, шантажист.
- Возможно, ты и прав. - Оливия ткнула соломинкой лимон в стакане и вздохнула. - Думаю, его действительно задели не столько наши встречи, сколько то, что мы не скрываемся.
- Сейчас для нас главное - духовная сторона отношений, познакомиться с внутренним миром друг друга, а не сексуальные контакты… как показала жизнь, они не главное в браке. Я прав, Оливия?
- Я согласна с тобой.
Да, согласна. Но как бороться с всевозрастающим сексуальным голодом?
Быть рядом - и не дотрагиваться. Знать, как он целует и ласкает ее, и не иметь возможности отдаться - все это доводило ее, да и его, похоже, до абсурдного желания броситься в другие объятия.
- Мы приняли это решение вместе, Лив, - напомнил он ей, видя, что она теряет над собой власть под влиянием бушевавших гормонов.
- Да-да. - Она смотрела на салфетку, лежащую у нее на коленях.
- Что же тебя так волнует?
- Ты слишком наблюдателен. - Оливия вздохнула.
- Ты забыла, что я знаю тебя очень хорошо. Неужели отец тебя так расстроил, что мысли о нас отошли на второй план?
- Нет, - ответила она, абсолютно уверенная в том, что без Гранта ей не жить, что бы теперь ни предпринял отец. - Но, знаешь, я нахожу, что платонические отношения - довольно тяжелая ноша. Я переоценила свои силы.
- А ты думаешь, я нахожу ее легкой? - Грант придвинулся ближе и взял Оливию за руку. - Ты думаешь, я получаю удовольствие оттого, что не могу заняться с тобой любовью? Знаешь ли ты, сколько раз я принимал холодный душ на прошлой неделе? Как часто у меня возникало искушение увезти тебя, в какой-нибудь тихий мотельчик на выходные?
- Будет ли это такой уж ошибкой, Грант? - В ее голосе прозвучала неприкрытая просьба. - Ты можешь рассматривать это как бесхарактерность и легкомысленность, но, по-моему, срок нашего взаимопознавания, уже закончился. Наши отношения восстановлены, разве не так?
- Не отношения, Оливия, а любовь. Пока еще слишком рано, как мне кажется, утверждать, достигли мы цели или нет. Мы очень рискуем разорвать ту тонкую ниточку, которая сейчас нас связывает, и вряд ли она укрепится в постели. Но с другой стороны… - он ухмыльнулся той дьявольски обезоруживающей улыбкой, перед которой она никогда не могла устоять. - Я не каменный, и когда ты делаешь такое заманчивое предложение и поднимаешь на меня свои большие прекрасные глаза, мне трудно его проигнорировать. Не искушай меня, женщина, я сейчас очень опасен!
- О, Грант, перестань! - она от души рассмеялась. - Ты умеешь поднять мне настроение!
- Говорят, смех - лучшее лекарство, мадам. - Но его показное спокойствие тут же кончилось. - Доедай салат, и давай разомнем косточки. Доктор прописывает тебе освежающие прогулки вдоль реки, прежде чем он отвезет тебя домой.
- Свежим воздухом можно дышать и в моем патио, дорогой доктор, к тому же я угощу вас и стаканчиком виски, - предложила она. - Мы сядем в противоположных концах патио, чтобы избежать тесных контактов.
- Моя милая, от твоего приглашения трудно отказаться, но проблема в том, что у меня вечером консультация, которая не может быть перенесена.
Он не любил ей врать, даже непреднамеренно. Но пора расставить вещи по своим местам и удостовериться, что Сэм Уайтфилд собирается предпринять. Он, Грант, не допустит вторичного поражения.
Грант дождался, пока стемнело, и только потом отправился в путь. Боясь быть замеченным, он припарковал машину за пределами имения и пошел по той стороне дорожки, что выходила на старые конюшни. О, этот путь он помнил очень хорошо, еще с тех времен, когда прокрадывался на свидание с Оливией. Старик-то думал, что дочь нежится в своей постели.
Дом Уайтфилда, грандиозное старинное здание колониальной постройки начала века, казался пустым, судя по тому, что он не подавал никаких признаков жизни. Однако, когда Грант позвонил в дверь, за витражными стеклянными панелями появился свет. Минуту спустя специально выписанный из Англии дворецкий, который обслуживал семью много лет, открыл дверь.
- Добрый вечер, Эдвард, - любезно сказал Грант. - Его светлость дома?
- Не думаю, что он ожидает посетителей, сэр.
- Одного он примет в любом случае. Скажи ему, я не отниму у него много времени, но не уйду, пока не поговорю с ним.
- Одну минуту, сэр. - Почтительно оставив дверь приоткрытой, Эдвард исчез.
Немного погодя появился Сэм в ковровых домашних тапочках, халате из темно-бордовой парчи и с зажатой в зубах сигарой.
- Какого черта тебе надо?
- Ты, как всегда, любезен, Сэм. Я с радостью зайду.
- Убирайся вон, пока я не вызвал полицию, Грант Медисон, - пригрозил старый грубиян и попытался захлопнуть дверь.
Но Грант был готов и к этому. Ухватившись рукой за солидную дубовую планку, он сказал:
- Не раньше, чем ты и я придем к взаимопониманию, Сэм. Так куда мне идти? Остаться здесь, где Эдвард может услышать каждое слово, или отправиться, в более уединенное место?
Они свирепо смотрели друг на друга, но каждый ждал, кто начнет первым. Грант не собирался отступать, и Сэм понимал это.
- У меня есть пять минут, - уступил он, тяжело ступая вниз по главному холлу в дальнее крыло дома. - Мы поговорим здесь. Под "здесь" подразумевалась библиотека, где старик проводил большую часть своего времени. Телевизор, книги, недельный ворох газет на ковре рядом с камином, стул и маленький столик с графином бренди и стаканом… Такова была рабочая атмосфера "занятого" бывшего тестя.
- Ну? Начинай! - грубо приказал он, поднимая стакан и не предлагая выпить Гранту. - Я не расположен ночью к беседам.
- Я перейду прямо к делу. Мы с Оливией решили начать все сначала, и теперь я не допущу, чтобы ты или кто-нибудь помешали этому. Сэм, она всегда будет твоей дочерью, но пойми, она больше не маленькая девочка, а взрослая женщина со своей собственной головой на плечах. Так отступи и дай ей управлять своей жизнью так, как она считает нужным.
- А если я не сделаю этого? - Сэм нагло сощурил глаза, но неуверенность в его взгляде испортила весь эффект.
- Тогда я буду бороться с тобой, - сказал Грант.
- Ты, кажется, забыл, кто тебя взял на работу, Медисон? Одно мое слово, и ты вылетишь из города со скоростью света!
Грант рассмеялся.
- Ну, положим, подловить меня, на грязном должностном проступке или преступлении ты не сможешь - я тоже что-то значу в медицинском мире. Тебе придется ждать, пока я сам не захочу уехать отсюда, а когда соберусь, то возьму Оливию с собой.
- И ты считаешь себя хорошим врачом! - простонал, старый симулянт прижимая руку с выступающими венами к груди и шатающейся походкой направляясь к стулу. - Даже слепому ясно, что я нездоров, а ты, нахально ввалился на ночь глядя, угрожаешь и ждешь моего благословения.
- Сигары и бренди - явно не лекарства, Сэм. Ты крепок, как орех. Да и я не развалина и, видит Бог, сделаю Оливию счастливой. И если ты волнуешься за нее, как заявляешь на каждом шагу, это должно иметь для тебя значение.
- И сколько же ваша идиллия продлится на этот раз, Медисон? До твоего следующего самоотверженного плана лечить аборигенов богом забытого местечка, где нормальный человек даже не сможет жить? А Оливия и возможный ребенок? О них ты не подумаешь!
- Я наделал много ошибок в прошлом, - мрачно признал Грант. - Но я учился на них.
- А она платила за них! Ты говорил о том, что сделаешь ее счастливой, но ее шансы на счастье были гораздо больше с Генри Колтоном.
- Если она была так счастлива с ним, почему они не поженились? Почему она с такой готовностью вернулась ко мне?