- И брата тоже, - огрызнулся он.
- И брата. - Наступила еще одна короткая пауза. - Ну, а я тут при чем?
Он стиснул зубы.
- Давайте так, - начал он, не сводя глаз с дороги. - Если бы брату было двенадцать лет и он разбил окно, отвечал бы я. Если он оказался замешанным в темном дельце и втянул вас в неприятности, отвечать буду опять же я.
Она почувствовала внезапный прилив гнева при мысли, что ей, оказывается, нужно, чтобы за нее все делал кто-то другой, но совладала с собой и вместо того, чтобы дать волю гневу, сказала:
- Вы что, все сами делаете? Меняете колеса на машине, ставите брата на ноги и расплачиваетесь за его ошибки, помогаете женщинам выбраться в безопасное место, подальше от непогоды? - Он не ответил, и она продолжала: - Скажите, вам никогда не надоедает корчить из себя Одинокого ковбоя, спешащего верхом всем на помощь?
По тому, как он крякнул, она поняла, что к подобному откровению с ее стороны он относится более чем скептически.
- Я не пытаюсь корчить из себя героя.
Она окинула его испытующим взглядом. Он говорит то, что думает, решила она. Он действительно считает, что не строит из себя героя. На самом деле для него нет ничего необычного в том, чтобы спасти Билли, помочь Челси выбраться из ненастья, возможно даже уберечь ее от чувств, которые он не хотел к ней испытывать.
- Тогда чем же вы занимаетесь, вы-то сами как считаете?
- Ищу брата, хотя понятия не имею, где он. - Дворники бегали взад-вперед, как заведенные. Он всей пятерней взъерошил волосы. - Я знаю только, что у него неприятности, что он ищет помощи совсем не там, где нужно, и я до сих пор не знаю, что, черт побери, можно тут сделать! - От брошенного на нее быстрого, пронзительного взгляда ее охватил страх. - А пока что я еду на машине в непогоду, посреди ночи, с женщиной, которою он вроде бы любит.
У Челси перехватило дыхание. Вот, оказывается, в чем дело. Последняя фраза Зика более чем что-либо другое объясняла внутреннее противоречие, которое скрывается, как она интуитивно чувствовала, под его страстным влечением к ней. Если Билли любит ее, значит, она недоступна для его брата. Все так несложно, откровенно, бесхитростно. Простая, убедительная причина, чтобы не связывать себя с ней. Но почему-то она не могла и не хотела этому поверить.
- Так вы поэтому пытаетесь со мной спорить? - спросила она голосом, в котором читался вызов. - Потому что Билли думает, что влюблен?
- Я не пытаюсь… Под ее пристальным взглядом он запнулся, и прошло некоторое время, прежде чем он заговорил вновь.
- Ладно, - процедил он сквозь зубы. - Похоже, так оно и есть. Вероятно, ситуация сейчас такая, что надо, черт побери, хорошенько ее обсудить!
- Не надо было доводить до такой ситуации. Вам не следовало приезжать ко мне и уж тем более ехать обратно на машине в такую непогоду. Могли бы и переночевать в коттедже.
- Нет, не мог.
- Почему?
- Потому что это была не слишком удачная мысль, - почти не разжимая губ, ответил он.
- Почему? - разозлившись, огрызнулась она. - А что бы, по-вашему, произошло?
Повернув голову, он бросил на нее взгляд, в котором горела такая страсть, что, казалось, она могла испепелить сырой воздух.
- Вы и вправду хотите, чтобы я ответил, Челси? - спросил он так тихо, что на мгновение она засомневалась, в самом ли деле он назвал ее по имени.
Но он действительно произнес ее имя, и робкое, едва слышное, нежное обращение развеяло охватившую ее злость и разочарование с такой же силой, с какой мелодия, едва уловимая вначале, все громче разносится по пустому залу, и затронуло в ее душе более глубокое чувство, чем гнев и сексуальное влечение, из-за которого и он и она чувствовали себя скованно.
Она глубоко вздохнула, отчего, правда, сосать под ложечкой у нее не перестало. Бессильно откинувшись на спинку сиденья и прикрыв глаза, Челси вслушивалась в скрип и хлопанье дворников по стеклу, в дробь, отбиваемую дождем по металлической крыше джипа, в шуршание шин по шоссе.
- Извините, - так же тихо сказала она. - Это же вы все берете на себя. Получается, я лишь затрудняю вашу задачу.
- Послушайте… я не хотел… - Он запнулся, не закончив фразы. У Челси внутри образовалась какая-то пустота, от которой ей сделалось больно, и неоконченная фраза лишь усилила боль. Зик Норт затронул в ней нечто такое, что не так-то просто было объяснить. Она не знала, что это и как относится к этому. Но то, что заставило ее лишиться покоя во время полуночной поездки, она не хотела назвать своим именем.
Когда они приехали в Саратогу-Спрингс, небо уже прояснилось настолько, что отбрасывало серую, зыбкую тень на деревянные дома в викторианском стиле, стоящие по обе стороны Мейпл-стрит. Челси сидела не говоря ни слова, и лицо Зика сделалось мрачным как туча.
Злой на самого себя, на распутицу, на то, что он сам замолчал первым - довод, спорить с которым не приходилось, - он стиснул зубы и решил, что не произнесет больше ни слова. Какого черта он намекнул, что она с радостью ляжет с ним в постель, если он останется у нее ночевать?
Он понимал, что вел себя неразумно, но пылкость, с которой она ответила на поцелуй, потрясла его. Обняв ее, он застыл, словно громом пораженный, зачарованный теплотой, податливостью, мягкими линиями ее томящегося от желания тела, скрытого под его курткой. Он желал ее, представляя себе именно такой - стоящей под дождем в его куртке, наброшенной на плечи, с рассыпавшимися по плечам черными шелковистыми волосами и настойчиво заглядывающей ему в лицо своими зелеными, мерцающими в свете горящих фар глазами.
При одной мысли об этом его охватило нетерпение, а воображение рисовало соблазнительные картины. Господи, от этого прекрасного тела исходило такое тепло, которое заставило его напрочь позабыть о холодном дожде, оно было таким притягательным, что при соприкосновении с ним несокрушимые доводы разума обращались в ничто.
Из-за нее он так запутался, что впору самому обвиваться вокруг табурета, на который она садится, подходя к роялю.
Занятый этими мыслями, он едва не проскочил поворот на единственный мотель, где ему удалось забронировать номер в августе - в самый разгар сезона скачек без препятствий среди чистокровных лошадей. Проклиная собственную рассеянность, он резко нажал на тормоз, осторожно свернул за угол и въехал на стоянку в одной из боковых улочек, прямо напротив административного корпуса.
Выпрямившись на сиденье, Челси слегка подалась вперед. Он бросил на нее взгляд.
- Схожу посмотреть, нет ли для меня записки. Может, Билли уже объявился и нам не стоит волноваться.
- А что, если не объявился? Или оставил вам записку где-то в другом месте?
Зик вздохнул, разминая рукой затекшую шею.
- Тогда я отвезу вас домой и займусь всем сам.
- Вы займетесь?
- Именно так. Я не собираюсь с вами спорить. Ни к чему. Вы же не хотите влезать в это дело?
На ее лице отразилось недоверие и пробуждающаяся ярость.
- По-моему, - нарочито бесстрастным тоном ответила она, - я сама могу решить, во что мне хочется влезать, а во что - нет.
- Верно, - буркнул он. - Примадонны так обычно и поступают, нет?
На мгновение на лице у нее мелькнуло недоверчивое выражение. Зик закрыл глаза, прежде чем даст себя знать гнев Челси. Почему, черт побери, ему не удается просто взять и поговорить с этой женщиной, не оскорбляя ее?
Он попытался придумать какое-нибудь смягчающее его резкость объяснение, но побоялся, что этим не поможет, а, скорее, испортит все. Бросив отрывистое "извините", он протянул руку к дверной ручке.
- Я сейчас вернусь. - Он захлопнул дверцу за собой.
Не успел он сделать и трех шагов по направлению к административному корпусу, как она тоже выбралась из джипа. Зик недовольно посмотрел на нее стиснул зубы, но промолчал. Мог бы догадаться, что она не станет дожидаться его в машине. Даже возможности попасть под дождь и вымокнуть, и той не упустила, с растущим раздражением думал он.
Шагая рядом с ним, она плотнее завернулась в свой кардиган. Зик сделал усилие, чтобы не обращать внимания, как он обтягивает ей грудь и подчеркивает тонкую талию. Своей статью она напоминала ему греческую богиню, изваянную из мрамора каким-нибудь Поликлетом. Интересно, подумал он, понимает ли она хоть чуть-чуть, как на него действует. Или хочет подействовать - мысль, которая привела его в еще большее раздражение по причинам, в которых он не желал себе признаться. Распахнув перед Челси дверь и стараясь не дотрагиваться до нее, он пропустил ее вперед, и они вошли в холл административного корпуса.
Ночной администратор, женщина, весившая по меньшей мере килограммов на двадцать больше него, подняла голову от программы скачек, которую изучала, и отвела в сторону несколько седых прядей, падавших ей на глаза.
- Только не говорите мне про непогоду, - бросила она вместо приветствия. - Когда начнутся скачки, ипподром превратится в грязное месиво. Вы номер ищете?
- Я его у вас уже забронировал, - ответил Зик.
- Забронировали? - Прищурившись, она перевела хитрый, оценивающий взгляд с него на Челси и обратно. - Тридцать восьмой?
Он нахмурился, не припоминая, чтобы встречался раньше с этой женщиной.
- Да.
- Тогда вам записка. От брата. - Пошарив рукой позади себя, она вытащила белый конверт из гнезда для корреспонденции. Секунду она с любопытством разглядывала его, потом передала записку.
- Вы что, подрались с ним? - Взяв конверт, Зик пропустил вопрос мимо ушей. - Ну и фингал у вас!
- Ага, - бросил Зик. Конверт оказался незапечатанным, и из него легко выпала сложенная пополам записка.