Молодой человек подвинулся, чтобы надежней укрыть коня под естественным каменным навесом, и тут обнаружил, что в этом убежище он не один. Какой-то незнакомец искал приюта под тем же выступом, а может быть, забрел сюда раньше нашего путника. Ослепительный свет чередовался с непроницаемой тьмою, и поэтому трудно было что-либо увидеть. Всаднику не удалось как следует разглядеть пешехода, но одежда незнакомца показалась ему убогой, лицо - не внушающим доверия. Вдобавок тот явно хотел остаться незамеченным и стремился поглубже забиться под скалу, однако, догадавшись по восклицанию молодого человека, что его обнаружили, незнакомец сразу же громко и уверенно заговорил:
- Неважная погода для прогулки, сударь! Лучше бы вам вернуться в Эгюзон.
- Благодарствуйте, дружище! - ответил молодой человек и с силой рассек воздух хлыстом со свинцовым наконечником, давая понять своему подозрительному собеседнику, что он вооружен.
Тот превосходно понял намек и в ответ как бы невзначай хватил толстой дубиной по скале, так что осколки камня полетели во все стороны. Оружие было надежное, да и рука также.
- По такой погоде далеко не уйдешь, - снова заговорил пешеход.
- Далеко или близко - это уж мое дело, - возразил всадник, - и никому не советую меня задерживать.
- Видать, вы струсили - не иначе как воров испугались, - а то не стали бы грозить, когда с вами говорят по-хорошему. Не ведаю, молодой человек, из каких вы краев, но, видно, не знаете, что у нас, слава богу, ни воры, ни разбойники, ни душегубы не водятся.
Заносчивый, но искренний тон незнакомца внушал доверие. Юноша заговорил уже мягче:
- Так вы здешний, дружище?
- Да, сударь, был здешний, здешним и останусь.
- Вы правы, что никуда отсюда не хотите двигаться: славные здесь места.
- Ну, как сказать! Нынче, например, не порадуешься: погода бесовская; дождь как зарядит, так уж на всю ночь.
- Неужели на всю ночь?
- Уж будьте покойны! Ежели вздумаете выбираться ложбиной, так вам от грозы и до полудня не уйти. Но я так думаю: раз вы на ночь глядя пустились в дорогу, значит, у вас есть где переночевать.
- По правде сказать, я и не предполагал, что место, куда я держу путь, так далеко. Я почему-то вообразил, что в Эгюзоне просто хотят меня задержать, а потому преувеличивают и расстояние, и трудности дороги. Но еду я всего только час, а вижу, что меня не обманули.
- Любопытно, куда же это вы направляетесь?
- В Гаржилес… Далеко это?
- Не очень, сударь, когда на дворе светло. Но раз вам эта дорога незнакома, так вам и ночи не хватит. Здешние места - пустяки, но вот как будете перебираться из ложбины Крёзы в ложбину Гаржилесы, там такие волчьи ямы пойдут - ни за что пропадете!
- Послушайте, дружище, а вы не проводите меня? Я бы хорошо отблагодарил.
- Нет уж, сударь, спасибо…
- Значит, дорога действительно опасна, раз вы не желаете оказать мне эту услугу?
- Для меня-то она не опасна, я ее знаю не хуже, чем вы парижские улицы. Но с какой радости стану я всю ночь мокнуть для вашего удовольствия?
- Ну что ж! Как-нибудь обойдусь и без вашей помощи. Но я ведь не задаром прошу, я предлагаю…
- Нечего, нечего!.. Хоть вы и богаты, а я бедняк, да я ведь с протянутой рукою еще не хожу и первому встречному служить не намерен! У меня на то свои причины! Знать бы, кто вы такой…
- Значит, вы мне не доверяете? - спросил молодой человек, любопытство которого было возбуждено смелой и горделивой отповедью собеседника. - Чтобы доказать вам, что недоверие - порок, я заплачу вперед. Сколько вы хотите?
- Простите, сударь, виноват… Ничего я не хочу! Нет у меня ни жены, ни детей - ничего мне и не надо. Но зато есть у меня друг, добрый приятель, у него тут жилье неподалеку. Вот только немного прояснится, я к нему доберусь, поужинаю и высплюсь под крышей. С какой стати мне лишаться всего этого ради вас, скажите на милость? Уж не потому ли, что у вас лошадь добрая и новенький плащ?
- Гордость ваша мне по душе, но она ни к чему: ведь это услуга за услугу.
- А я вам и оказал услугу, какую мог. Предупредил ведь: не ходите ночью - темно, хоть глаз выколи, да и дороги через полчаса совсем развезет… Чего же вам еще?
- Ничего… Я к вам потому за помощью обратился, что хотел узнать нравы здешних жителей. Видно, они только на словах хороши с приезжими.
- С приезжими! - воскликнул берриец с оттенком грусти и укоризны, поразившим путника. - А что мы от них видели, кроме худого? Нет, сударь! Люди несправедливы! Но бог все видит, ом знает, как безропотно крестьянин дает себя стричь образованным, что наезжают из больших городов.
- Значит, горожане причинили вам много зла? Вот уж не думал; да я за них не в ответе - ведь я тут у вас впервые.
- Едете-то вы в Гаржилес? Значит, к господину Кардонне? Вы, наверно, ему родственник или приятель?
- А кто он, этот Кардонне? Вы на него, очевидно, в обиде? - спросил молодой человек после минутного колебания.
- Не будем об этом, сударь! - возразил крестьянин. - Если он вам не знаком, вам и слушать о нем неинтересно. А раз вы богаты, так опасаться вам нечего: он только, беднякам страшен.
- Но все же, - возразил путник не без сдержанного волнения, - быть может, у меня есть основание любопытствовать, какого мнения в этих местах о господине Кардонне. Если вы отказываетесь объяснить, по какой причине вы дурно о нем думаете, значит, вы что-то против него имеете, и это что-то вам чести не делает.
- Я никому отчетом не обязан, - возразил крестьянин, - что думаю, то при мне и останется. Доброй ночи, сударь! Дождь как будто перестает. Жалею, что не могу предложить вам ночлег, но у меня только и есть для ночевки, что вон тот замок, да и тот не мой. Однако, - добавил он, сделав несколько шагов и остановившись, словно в раскаянии, что плохо выполняет долг гостеприимства, - если вы вздумаете искать там приют, ручаюсь, что примут вас неплохо.
- Разве в этих развалинах кто-нибудь живет? - спросил молодой человек, которому надо было спуститься в овраг, чтобы переправиться через Крёзу; и он зашагал рядом с крестьянином, ведя лошадь под уздцы.
- Это верно, что развалины, - заметил его попутчик, подавляя вздох, - но еще на моей памяти - а не такой уж древний я старик - замок стоял целехонький, во всей красе, и снаружи и изнутри такой, что хоть королю поселиться впору. Хозяин не слишком тратился, чтобы поддерживать и украшать его, да и незачем было - так он был крепко да ладно сложен: стены обтесаны хорошо, камины и рамы сработаны на загляденье. Какое же еще нужно убранство? Каменщики да строители потрудились на совесть - богаче не украсишь! Но всему приходит конец, и богатству - тоже, вот последний владелец Шатобрена и откупил дедовский замок всего-навсего за четыре тысячи франков!
- Возможно ли?! Такая груда камня, пусть даже в развалинах, - и за такую малость?!
- Эта груда камня имела бы цену, если бы здание можно было разобрать и камень вывезти, но где в наших краях найдешь рабочих и раздобудешь инструмент, чтобы развалить этакую громадину? Уж не знаю, чем крепили в прежнее время, только скреплено до того прочно, что башни и наружные стены словно из глыбы вытесаны. Да к тому же здание стоит на вершине горы, а кругом пропасти. Где уж тут весь этот камень вывезти! Какая телега его возьмет, какая лошадь?! Пока гора не рухнет, так эта громада и будет на утесе стоять, и этих сводов еще надолго достанет, чтобы приютить незадачливого хозяина с дочерью.
- Значит, у нынешнего владельца Шатобрена есть дочь? - спросил молодой человек, с возросшим интересом взглянув на замок. - И живет тут?
- Ну да, тут, вместе с филинами и совами! И не дурнеет от того, не хиреет. Воздуха и воды вдоволь, и, хотя нынешние законы насчет охоты строги, на столе у господина Шатобрена частенько увидишь то зайца, то куропатку. Так вот, сударь, если вам не так уж к спеху попасть в Гаржилес, чтобы рисковать из-за того жизнью, идем-те-ка со мной! Примут вас хорошо, я уж постараюсь. Да тут особых стараний и не нужно: господин Антуан де Шатобрен не прогонит в такую ночь доброго христианина, приютит и накормит.
- Но хозяин замка, видимо, очень беден. Мне совестно злоупотреблять его добротой.
- Да что вы! Он только рад будет!.. Эге, гляньте-ка, непогода снова разыгралась пуще прежнего! У меня совесть будет не чиста, если я вас одного оставлю тут в горах… Уж вы не обижайтесь, что я вас давеча проводить отказался: у меня были на то свои причины; вы о них судить не можете, и я вам их выкладывать не стану! Но мне не уснуть спокойно, если я не уговорю вас. Я ведь господина Антуана знаю: он крепко на меня подосадует, что я вас не привел. Чего доброго, сам за вами прибежит, а уж это для него и вовсе нездорово, особливо после ужина.
- А вдруг его дочь рассердится, увидев какого-то незнакомца?
- Дочь-то ведь его - значит, она в отца и не хуже его, если только не лучше!
Молодой человек заколебался, но, подстрекаемый романтическим воображением и любопытством, мысленно заранее рисуя себе жемчужину красоты, обитающую в этих угрюмых стенах, он подумал, что ждут его в Гаржилесе не ранее завтрашнего дня, что, приехав среди ночи, он нарушит мирный сон своих родителей, что, наконец, упорствуя в своем намерении снова пуститься в путь, он совершит подлинную неосторожность. Да и мать его, конечно, не допустила бы этого, будь у него возможность испросить ее совета. Убежденный собственными доводами, как это бывает, когда в дело вмешается бес юности и любопытства, молодой человек двинулся вслед за провожатым в направлении старого замка.