- Когда женщина не хочет секса вообще, то акт становится болезненным - из-за отсутствия смазки. Я тебя не возбуждал. Тогда что произошло? Возможно, ты возбудилась сама и именно из-за того, что тебе стыдно? Уверена, что в тебе нет ни капли сабмиссивности?
- Я не…
Не закончила фразу. Максим Александрович смотрел мне в глаза и, по всей видимости, сам делал выводы за нас обоих.
- Я доволен тобой. И здесь хорошая звукоизоляция. Потому в следующий раз можешь стонать громче.
В следующий раз? Я поспешила убраться подальше.
Глава 11
Денис на ужин не явился. Но мама насела на меня, при молчаливой поддержке отца.
- Сходи завтра в то кафе. Чует мое сердце, что он там уже и не числится!
- Мам! Я работаю! Я в самом деле не могу присматривать за Денисом. Почему бы тебе самой не узнать?
Она насупилась:
- Решит еще, что я его контролирую! Сопротивляться начнет, только хуже станет. А ты сестра - вмешательство сестры воспринимается легче.
- Может, мне его еще усыновить?!
- Что за тон, дочка? - гаркнул отец. - Еще скажи, что это мы с твоей матерью виноваты! Да вот только тебя тоже мы воспитывали!
Я только качала головой. Что, по их мнению, я должна сделать? Если Денис действительно уже бросил работу, если Андрюха подбросил ему очередную "блестящую идею заработка", то мне его искать по всему городу? Потом в угол поставить? Или проще передать нерадивого родственничка Максиму
Александровичу? На перевоспитание. Мысль о том, как брата
перевоспитывают, рассмешила.
- Кстати, а ты уже выплачиваешь долг? На сколько он растянется? У тебя же сейчас отличная зарплата? Одежду, я смотрю, новую прикупила - тебе очень идет!
Я выплачиваю. Я! Но почему-то разговор так и не зашел о том, что подразумевался и вклад родни. Но я сама эту тему не заводила. Знала ведь, что деньги Максиму Александровичу возвращать не придется, останется только банковский кредит. Потому отсутствие у них серьезных переживаний на этот счет не слишком злило, только раздражало.
Уходила я без пяти минут девять. На пороге обернулась:
- Я не могу отпрашиваться с работы, поэтому займитесь уже сыном сами. Наконец-то.
Отец что-то закричал вслед, но я быстро захлопнула дверь. К такому поведению родители не привыкли - даже если бы я отказалась, то обязана была долго объясняться и переживать, что всех подвожу. Но я не переживала. Вообще ни капли. Кажется, что-то во мне неуловимо изменилось: когда чаша почти переполнена, то реагируешь на любую каплю. Хватит с меня Максима Александровича, другие от меня покорности не дождутся!
Машина уже стояла возле подъезда. Когда я садилась внутрь, то заметила подходившего Дениса. Он остановился и присвистнул. Даже поздороваться с ним не захотелось - пусть что хочет, то и делает. Надоело.
Максим Александрович сдал назад и вырулил на дорогу.
- Ты выглядишь расстроенной. Это был твой брат?
- Не важно, - мне не хотелось говорить с ним. Да я сама пока толком не могла сформулировать свои эмоции.
- Сегодня тепло. Хочешь прогуляться? Темно, правда, уже.
Я удивленно посмотрела на него. Опять другой! Таким голосом любящие мужья обращаются к своим женам, если хотят их отвлечь. А он-то чего добивается? Но ответила уверенно:
- Хочу.
Он припарковал машину недалеко от сквера. Подождал, когда выйду из машины, подставил локоть. Я взялась и пошла рядом. Дорожка освещалась фонарями, и это создавало ощущение уютного коридора.
- Максим Александрович, можно спросить?
- Я думал, ты уже запомнила правила.
Я кивнула. Даже если скажу что-то не то вне квартиры, то в худшем случае просто не ответит.
- У вас есть семья?
- Родители? Да, живут в Питере.
- Вы с ними общаетесь?
- Конечно. Помнишь, в конце августа я уезжал - на три дня к ним ездил. У нас отличные отношения. Хотя… возможно, расстояние сказывается - какие-то мелочи уже не замечаются, если люди друг по другу успевают соскучиться.
- Вы не были женаты?
- Нет.
Я слышала в его голосе улыбку, и оттого настроение поднималось:
- А постоянная девушка была?
- Нижняя? Насколько постоянная?
- Ну… год или два. Но не встречи время от времени, а именно постоянная и единственная.
- Да, была.
- Вы любили ее?
- Конечно.
- А почему тогда расстались? Простите, если лезу в личное.
Я на самом деле не знала, где точка, дальше которой идти не следует. Но Максим Александрович, кажется, вовсе не возражал против откровенных вопросов. Наоборот, обдумывал каждый ответ:
- Знаешь, любовь - ничему не гарантия. Иногда люди просто друг другу не подходят. Им вместе хуже, чем порознь.
- Она вас не слушалась?
Он тихо, но искренне рассмеялся.
- Слушалась. В сексе и сессиях у нас проблем не было. Мы не сходились во всем остальном.
Затронутая тема была на самом деле интересна! До сих пор мне казалось, что в таких отношениях есть только секс и сессии, и ничего больше. Но это, видимо, только в моем случае.
- Я похожа на нее? - этот вопрос был лишь продолжением любопытства.
- Нет. Ты полная противоположность.
- Правда? В чем?
Он остановился, заставляя повернуться к нему. Я сейчас без страха смотрела в его глаза. Максим Александрович выглядел излишне серьезным, но в этой серьезности я не улавливала и капли недовольства:
- Это хороший разговор… но слишком рано.
- Мне кажется, что вовремя, Максим Александрович. Попробуйте объяснить.
Он держал меня за плечи, но задумчиво отвел взгляд в сторону:
- Сабов много. На любой вкус и любые предпочтения. Для кого-то это просто сексуальная игра, большинство проводит четкую границу - Тема и жизнь. Во время сессии они готовы унижаться и терпеть почти до бесконечности, но в бытовом общении ведут себя иначе. Это вид очень удачного партнерства. Ты не умеешь ставить границу: если доверишься, то вся, без остатка. В любой ситуации. Без капли игры или игривости, без притворства. И сама это чувствуешь, потому и боишься.
- Вы уже говорили о доверии…
- Когда мы занимались анальным сексом? - он открыто смеялся. - Кстати, как тебе?
Я задохнулась от возмущения и почти выкрикнула:
- Вот! Вы всегда так! Вам просто нравится меня смущать!
- Мне очень нравится тебя смущать, - он наклонился и чмокнул меня в кончик носа. - Очень.
Его неожиданное веселье разделить было сложно:
- Я хотела сказать, что не доверяю вам. В смысле, даже если бы захотела. Потому что вы разный. Вот сейчас… Вот прямо сейчас вы такой, в которого несложно влюбиться! Я искренне говорю, не смейтесь! А дома вы вызываете только страх - и это будто отшвыривает меня на другой полюс. Понимаете?
- Понимаю, что нам надо чаще гулять вдвоем.
Я не выдержала и тоже улыбнулась:
- Это было бы неплохо. Я имею в виду, что если бы я понимала вас лучше, то мне было бы проще… в каком-то смысле.
- А если я захочу тебя прямо сейчас? И возьму, прямо тут, как сегодня в офисе?
Несмотря на напоминание о событиях прошедшего дня, я не растерялась - в его голосе не было серьезности:
- Я соглашусь. Но только потому, что у меня нет выбора. А не потому, что на самом деле этого хочу.
- Секс в общественных местах вызывает в тебе панику, я уже понял. Но если бы ты только видела, как при этом смущаешься - сама себя бы захотела. Со временем поймешь, как это будоражит.
- Сомневаюсь.
- Ты дрожишь, замерзла?
- Да, немного.
- Поехали домой. И прекрати уже напрягаться - сегодня ничего не будет.
От этого обещание настроение вообще взметнулось ввысь, словно с привязи сорвалось. Когда мы шли обратно, я не сдержалась и прижалась на секунду щекой к его плечу. Говорить больше ни о чем не хотелось. Да я и не рисковала портить это ощущение уютного уединения, когда можно для самой себя притвориться, что все не так, как есть на самом деле.
Но в квартире Максим Александрович направился за мной следом в комнату. Я остановилась и недоуменно наблюдала за ним. Он открыл мой шкаф:
- Завтра вечером у меня ужин с деловым партнером. Пойдешь со мной. Наденешь это, - он ткнул пальцем в бордовое коктейльное платье с длинными гипюровыми рукавами. - После офиса заедем, переоденемся.
- Как скажете, господин. Но что я должна там делать?
- Ничего. Можешь даже на его вопросы не отвечать, если не захочешь.
- Хорошо, господин.
Он шагнул ближе, положил ладонь мне на щеку:
- Спокойной ночи. Ты ведь не мастурбируешь? Каждый твой оргазм - только для меня. Ты не должна возбуждать себя без моего разрешения, помнишь?
Я расширила глаза, дыхание сбилось. Глаза прищурены - признак серьезности. Он видел! Точно видел - и теперь проверяет, скажу ли правду! Голос задрожал, но я знала, что должна сказать:
- Господин… я… трогала себя, один раз, но… не испытала удовольствия.
Он наклонился так, что его глаза оказались на уровне моих:
- Ты нарушила правило. Но молодец, что призналась. Наказание отложим. Ты ведь хочешь, чтобы я тебя наказал?
- Да… господин.
Выходя, он бросил:
- Больше так не делай.
Я тряслась еще долго, после его ухода. И этот страх был другим - совсем не тем, что раньше. Смутно волнующим, одновременно тревожащим неизвестностью и сжимающим предвкушением.
На утреннем минете Максим Александрович вдруг сказал:
- Попробуй сегодня без помощи рук. Так намного сложнее, придется постараться.