Ребе поднял одну бровь, смерил ее долгим взглядом и с расстановкой произнес:
- Послушай меня, мадам Луриа, в этом доме распоряжаюсь я. Как я сказал, так и будет!
С упавшим сердцем Дебора сидела за столом под перекрестными взглядами хозяев дома.
- И что теперь? - спросила она.
- Теперь мы будем мыть посуду, - ответила Лия.
Вот и все.
16
Дебора
Последовавшие за тем дни и ночи были окрашены для Деборы в одинаковый серый цвет. Занятно, но единственным ярким пятном в этом унынии был не сам шабат - ибо, хотя ей и разрешалось ходить в синагогу, в вечерний класс ребе Шифмана она не допускалась, - а те три часа утром по пятницам, которые они с Лией проводили на рынке - шумном, бурлящем уличном базаре рядом с улицей Яффе, который назывался Махане Иегуда.
Ее глаза, подернутые печалью, вспыхивали при виде горой наваленных апельсинов, этих маленьких копий слепящего солнца. Здесь даже флегматичная Лия пробуждалась к жизни и затевала веселый торг с продавцами деликатесов, которые ее семейство могло себе позволить только по особым случаям. Шабат был одним из них.
Этот маленький глоток свободы вызывал у Деборы тоску по чему-то большему. Ее коробило уже то, что улица, давшая кварталу Меа-Шеарим свое название вела только в одну сторону - внутрь.
Именно здесь, на этом пятничном базаре, в один яркий апрельский день ей вдруг показалось, что она бредит. В каких-то десяти шагах от нее стояла девушка примерно ее возраста с шейтелем на голове, но довольно симпатичная. Она протягивала свертки с покупками высокому, спортивному, рыжеволосому мужчине в ермолке.
Он увидел ее и окликнул:
- Дебора! Дебора Луриа! Неужто ты?
Она приветственно помахала, а Лия немедленно развернулась и недоверчиво спросила:
- Что происходит? Ты его знаешь?
- Да. Это Ашер Каплан.
- Впервые слышу, - нахмурилась Лия. - Он не из наших.
- Он из Чикаго, - принялась объяснять Дебора.
Ашер подошел.
- Привет! - Он улыбался. - Мир тесен, да?
- Да, - согласилась она и подумала: "Если бы ты знал, Ашер, насколько этот мир расширился сию минуту!"
- Что ты тут делаешь? - спросил он.
- Живу у друзей. - Она поспешила представить Лию: - Это ребецин Шифман. Мы живем в Меа-Шеариме.
- "Мы"? Ты замужем за ее сыном?
- Что вы такое говорите? - возмутилась Лия. - Мой старший мальчик еще даже не совершеннолетний.
Ей не понравился этот наглый американец. Да, на нем была кипа, но одновременно - футболка с надписью "Кока-Кола", правда, на иврите.
- А ты что здесь делаешь, Ашер?
- У нас медовый месяц, - ответил он, смутившись.
Стараясь придать своему голосу бодрости, Дебора сказала:
- Мазл тов!
- Спасибо, - поблагодарил Ашер. - Так ты, наверное, учишься в университете? Я помню, у тебя были большие научные планы. Здесь на горе Скопус обучение поставлено прекрасно. У Ханны отец - профессор медицинского факультета.
Только сейчас к ним подошла его молодая жена. Традиционный парик не скрывал ее привлекательности. Загорелая, с блестящими карими глазами.
- Опять друзья, Ашер? - засмеялась она. Повернувшись к женщинам, она объяснила: - Мы здесь всего три дня, а он уже повстречал сотни две своих знакомых.
- Будет тебе, Ханна! Я же не виноват, что у отца из прихода многие сюда эмигрировали.
Вдруг Лию осенило.
- Вы имеете в виду того самого рава Каплана из Чикаго?
- Да! - гордо ответила Ханна.
Ашер со смущенной улыбкой повернулся к Деборе:
- Теперь видишь, почему я хочу стать врачом? По крайней мере, пациенты не будут первым делом интересоваться, не сын ли я раввина Каплана. Но ты мне еще не рассказала, чем ты здесь занимаешься.
Дебора нервно оглянулась на Лию.
- Понимаешь, мой отец захотел, чтобы я… как сказать… немного пожила в Святом городе.
Ашер повернулся к миссис Шифман и вежливо спросил:
- Вы разрешите, мы пригласим Дебору отобедать в субботу с нашей семьей в "Царе Давиде"? Ханна с мамой смогут ее развлечь. Это будет в рамках шабата.
Дебора с мольбой смотрела на Лию.
- Ну, что ж, если и ваша теща будет, думаю, муж не станет возражать. Но все же будет лучше, если вы сегодня позвоните. Только до шабата!
- Отлично, - сказал Ашер. И опять повернулся к Деборе: - Будем ждать!
Встреча оживила Лию больше обычного. Когда, нагруженные покупками, они проходили мимо площади Хашерут, она спросила:
- Откуда ты этого парня знаешь?
- Мой отец хотел выдать меня за него замуж, - безучастно ответила Дебора.
- И что помешало? - удивилась Лия.
- Я отказалась.
- У тебя что, с головой непорядок?
- Наверное, - грустно произнесла она.
Никогда в жизни Дебора не видела более роскошного зала, чем в ресторане отеля "Царь Давид". Высоченные потолки покоились на огромных, квадратных в сечении колоннах розового мрамора. Стол, который здесь накрывали в шабат, славился на всю округу.
Бесконечная череда столов была уставлена блюдами с фаршированной рыбой, селедкой, печенкой. Холодных закусок хватило бы, чтобы накормить целую армию. К ним надо присовокупить бесчисленные салаты из фруктов и овощей да еще с десяток разных блюд из баклажан.
И все это были только закуски. После них полагалось горячее - отварная говядина, запеченная курица, каша варнишкес, фаршированная телятина и кишкес. Два стола целиком были отданы десертам - пирожным и пирогам, шоколадному муссу, всевозможным шербетам и мороженому - все это, разумеется, без молока.
Дебора чувствовала себя узником, которому дали увольнительную.
Родители Ханны не спрашивали, почему зять пригласил эту хорошенькую незнакомку, но сама Ханна была в курсе дела. Стоя вдвоем с Деборой перед сладким столом, она шепнула:
- Я должна тебя поблагодарить, Дебора.
- За что?
- За то, что не захотела выйти за Ашера. Не знаю, почему ты его отвергла, но я рада, что так вышло.
Кофе пили на террасе ресторана. Пиршество затянулось, было уже почти четыре часа.
- Может, останешься до заката? - предложила Ханна. - А домой мы тебя отвезем на такси.
- Спасибо, - ответила Дебора, - я бы с удовольствием.
На самом деле у нее была своя, тайная причина. Прямо напротив отеля "Царь Давид" стояло большое светлое здание Всемирного альянса молодых христиан. Дебора усмотрела в этом шанс - быть может, единственный - узнать, не писал ли ей Тимоти.
Когда на иерусалимском небе засияли три звезды, она позвонила Шифманам, чтобы объяснить свое затянувшееся отсутствие. Лия нехотя отпустила ее еще ненадолго.
- Только не слишком поздно! - предупредила она. - Нам еще посуду мыть! Целую гору.
Дебора повесила трубку. Город оживал после священного дня отдохновения. Вспыхивало освещение витрин, голоса в вестибюле отеля зазвучали громче, а на улицах, еще двадцать минут назад безлюдных и безмолвных, стал слышен гул машин.
- Что ж, - сказала Дебора, обращаясь к молодоженам, - все было чудесно, но мне все-таки пора на автобус и домой.
- Нет, так не пойдет! - возразил Ашер.
- Как это?
- Во-первых, я знаю, что в шабат у тебя с собой денег нет. А во-вторых, мы обещали Шифманам, что доставим тебя на такси. Если вы меня здесь подождете, я только схожу за бумажником.
Оставалось еще одно препятствие между нею и весточкой от Тимоти. Если таковая была.
- Ханна, не возражаешь, я сбегаю в Альянс? Мне надо оставить записку друзьям, которые на той неделе приезжают.
- Я с тобой! - с готовностью предложила та.
- Нет, нет, спасибо. Ты лучше жди Ашера, а я мигом.
Она бегом пересекла улицу Царя Давида, промчалась по кипарисовой аллее, взлетела по ступеням и оказалась в огромном холле Всемирного альянса.
Протиснувшись к стойке сквозь толпу разноязыких студентов, она, задыхаясь, спросила:
- Скажите, здесь я могу получить письмо до востребования? Ну, если мне кто-нибудь написал?
- Как ваша фамилия? - вежливо ответил клерк с нездоровым цветом лица.
- Луриа, - выпалила она. - Дебора Луриа.
Он повернулся к ящику с грудой писем, на которых значилось "до востребования", и стал бессистемно перебирать разноцветные конверты.
- Я очень спешу, - нервно заметила Дебора.
- Знаю, - ответил клерк. - Тут все спешат.
Он снова погрузился в поиски, казавшиеся ей замедленной съемкой, и в конце концов флегматично заявил:
- Для Деборы Луриа только одно письмо. Документ какой-нибудь есть?
Земля ушла из-под ее ног.
- Простите, - пролепетала она, - я ничего не взяла.
- Тогда завтра придете с паспортом.
- Я не могу… Завтра я… работаю.
- Мы открыты допоздна.
На расстоянии вытянутой руки лежало, возможно, самое важное письмо в ее жизни, и она не могла его получить.
В глазах блеснули слезы.
- Пожалуйста, поверьте мне на слово! Ну, кому еще мое письмо может понадобиться?
- Так и быть, - уступил он. - Я не должен этого делать, но уж поверю вам.
Клерк протянул ей письмо.