- Да? - Она оживилась. - Твой отец, наверное, этим огорчен?
- Не особенно. У меня есть два старших брата, и у каждого уже своя община. Я просто подумал, тебе будет интересно узнать, что я собираюсь стать врачом. Что скажешь?
- Скажу, что это замечательно, - не кривя душой ответила Дебора и добавила: - А знаешь, кем я хочу стать?
- Женой, наверное?
- Ну, со временем так оно и будет, - ответила она. - Но я бы хотела заниматься чем-то помимо этого.
- И чем же? - спросил он.
- Наукой.
- Но ведь ты - женщина!
- Тогда я буду ученой женщиной, - ответила она.
Раздосадованный, Ашер решил использовать последнюю возможность, поскольку время явно уходило.
- Дебора, можно задать тебе простой вопрос?
- Пожалуйста.
- Я тебе нравлюсь?
- Да, - смущенно ответила она.
- Тогда… скажи, ты хочешь выйти за меня или нет?
- Достаточно будет односложного ответа?
- Да, - сказал он.
Глядя в его карие глаза, Дебора вымолвила:
- Нет.
11
Дебора
Был вечер пятницы, без нескольких минут одиннадцать. Дебора Луриа сидела одна в гостиной и читала Библию. Как всегда, она оставила себе напоследок Песнь Песней.
Она была так поглощена чтением, что не услышала, как в замке повернулся ключ и в дом кто-то вошел. Ее вывел из задумчивости робкий голос:
- Доброго шабеса, мисс.
Она подняла глаза. Перед ней стоял мальчик-христианин, которого они и их соседи нанимали выключать им свет в день отдохновения.
Понимая, что ей даже в одной комнате с ним быть не положено, Дебора потупилась и начала подниматься с дивана.
- Прошу меня извинить, - проговорила она. - Не хочу вас задерживать.
- Ничего страшного. Я сегодня раньше обычного. Могу сначала пойти к Шапиро, а на обратном пути - к вам.
- Нет, нет, - запротестовала Дебора. - Я уже закончила читать.
Она закрыла книгу, аккуратно положила ее на стол и вышла из комнаты.
- Спокойной ночи, - прошептал юноша. Но она, похоже, его будто не слышала.
Когда Тимоти Хоган только начинал работать у Луриа, он едва замечал Дебору - тогда еще застенчивую, нескладную девочку-подростка с темными вьющимися волосами. Но со временем его покорила ее восточная красота.
Он понимал, что это неправильно, но в минуты слабости молился о том, чтобы застать ее, когда придет к ним в пятницу. Чтобы только взглянуть на нее одним глазком.
Он проводил взглядом ее фигуру, растворившуюся в полумраке коридора, и понял, что ведет себя совершенно непозволительно. Этим девочкам вообще не полагается говорить с юношами, не то что с ирландским католиком. Она успела произнести всего несколько слов, а ее милый голос все еще эхом отдавался в комнате.
Тима одолевало любопытство, и он преступил еще одну грань. Наклонившись, он посмотрел, что именно она читала. Его поразило, что задумчивая раввинова дочка сидит в одиночестве и читает Библию.
Дебора разделась в темноте своей спальни и опустила голову на подушку. Мысли ее понемногу отуманивал надвигающийся сон, а перед мысленным взором все еще стояли синие глаза Тимоти Хогана.
"Надо сказать отцу, - твердил ей внутренний голос. - Но тогда папа его наверняка уволит, и я никогда больше его не увижу".
"Я не должна была отвечать ему. Зачем я это сделала?"
И вдруг ее осенило.
Тим Хоган говорил с ней на идише.
В следующую пятницу, хотя она торжественно поклялась себе уйти спать раньше, Тимоти неожиданно объявился еще раньше, в половине одиннадцатого, - и опять застал ее внизу.
- Простите, я вам помешал, - сказал он слегка дрогнувшим голосом.
Она сделала вид, что не замечает его. Но не встала и не ушла, как в прошлый раз.
Спустя мгновение Тим тихо спросил:
- Хотите, я приду позже?
Она выпрямилась, и у нее непроизвольно вырвалось:
- Откуда вы знаете идиш?
- Ну, я же уже четыре года в ваших семьях работаю, было время понахвататься. Но все равно, говорить намного легче, чем читать.
- Вы и читать можете?
- Только очень медленно, - ответил Тимоти. - Вы же знаете, мистер Вассерштайн почти слепой. Когда я ему стал помогать по пятницам, он уговорил меня приходить еще и пару раз на неделе и научил меня читать ему вслух "Дейли форвард".
Дебору тронула мысль о том, как их восьмидесятилетний сосед роется в полумраке собственной памяти, чтобы научить еврейской письменности этого молодого католика.
- Как же он вас учит, если сам ничего не видит?
- А! На это у него разработана своя система! Псалмы он помнит наизусть, поэтому, когда мы проходим какую-то букву, он велит мне найти тот псалом, который с нее начинается. Например, "Господь мой пастырь" начинается с алефа, а "Когда Израиль вышел из Египта" - с бета. И так далее.
- Здорово придумано! - восхитилась Дебора. - И это очень милосердно с вашей стороны.
- Что вы, это такая малость! Ведь мистер Вассерштайн очень одинок! Если не считать меня, единственная ниточка, соединяющая его с внешним миром, это шул.
Он вдруг тихонько хохотнул.
- Чему вы смеетесь? - спросила Дебора.
- Он часто шутит, что из меня вышел бы хороший раввин. Порой мне кажется, он говорит серьезно.
- Евреи не занимаются прозелитизмом, - объявила Дебора, сама удивившись тому, как может быть столь безапелляционной, да еще в такой момент.
- Это меня как раз не тревожит. - Тим улыбнулся, и она вдруг почувствовала себя неловко. У него было такое ангельское лицо… - Но если отец Ханрэхан найдет для меня место, я пойду учиться в семинарию. А там знание еврейской грамоты будет для меня большим преимуществом при изучении Ветхого Завета.
- Иными словами, вы уезжаете? - против собственной воли спросила она.
- Если меня сочтут пригодным для церковного сана.
- Как это понять?
- Понимаете, как и наш Спаситель, я должен быть невосприимчив к искушениям мира, плоти и дьявола.
- А-а… - протянула она, не зная, что еще сказать, и боясь обнаружить свое огорчение по поводу того, что скоро уже не сможет с ним видеться.
- Если честно, дьявол меня не очень беспокоит, - весело продолжал он. - Вот остальные два пункта соблюсти будет посложнее…
Дебора вдруг испугалась. О чем это он толкует? Зачем она позволила втянуть себя в этот разговор? Нервно и торопливо она произнесла:
- Вы меня простите, но мне пора спать.
Усилием воли Дебора заставила себя повернуться и двинуться в Сторону погруженной во мрак лестницы.
Тим проводил ее долгим взглядом. Сейчас его распирало нечто большее, чем простое любопытство. Ему отчаянно хотелось знать, что именно в Писании она читала.
Он взял в руки ее книгу, Библию издательства "Сончино" с параллельным англо-еврейским текстом. Глаза упали на строчки: "…возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные под кудрями твоими…"
Теперь он был убежден, что прочесть их его толкнула какая-то сила свыше.
"Может быть, мистер Вассерштайн еще не лег и позанимается со мной ивритом", - подумал он.
Дебора была одновременно возбуждена, смущена… и напугана. Ей надо было с кем-то поговорить, а единственным человеком, кому она могла довериться, был ее младший брат.
- О Господи… - сонным голосом проворчал Дэнни, когда она тихонько постучалась к нему в комнату и вошла. - Уже почти двенадцать!
- Дэнни, пожалуйста! Мне надо с тобой поговорить.
Поняв, что дело срочное, он сел.
- Ладно, - протянул он, зевая. - Что там у тебя стряслось?
- Это касается… ты знаешь нашего шабес-гоя?
- А, Тима… - отозвался Дэнни. - Хороший парень, разве нет?
- Гм-мм… Не знаю, - запинаясь, сказала Дебора.
- Эй, Деб! - простонал Дэнни. - О чем, собственно, речь?
- Ты знал, что он говорит на идише?
- Знал, конечно. Я с ним несколько раз разговаривал. И ради этого ты будишь меня посреди ночи? У меня есть возможность выспаться один раз в неделю!
- А тебе не кажется, что это странно? - не унималась Дебора.
- Да нет… Тим вообще не такой, как все.
- В каком смысле? - спросила она, торопясь узнать все, что было можно, об этом юноше, покорившем ее воображение.
- Один раз, когда этот шайгец Эд Макги хотел меня убить, Тим подоспел и надавал ему. Дерется он просто классно! Если честно, я его так и не отблагодарил. Просто дал деру, и все. - Он помолчал, потом посмотрел на сестру. Та нервно кусала губы. - Так что ты мне хотела сказать-то?
Дебора вдруг поняла, что даже брату доверяться очень рискованно.
- Ничего, - ответила она. - Прости, что я тебя разбудила.
Она направилась к двери.
- Эй, Деб… - прошептал Дэнни.
- Что?
- Он ничего не пытался… ну, ты понимаешь…
- Нет, не понимаю!
- Отлично понимаешь! Так что?
- Не глупи!
- Нет, Деб, это ты не глупи.
Всю неделю Дебора с нетерпением ждала пятницы. Но не из обычных благочестивых соображений. У нее была особая причина, которая одновременно приводила ее в возбуждение и тревогу.
На этот раз Тим появился еще раньше - через каких-то десять минут после того, как вся семья разошлась по спальням.
- Еще только четверть одиннадцатого! - в испуге зашептала она.
- Я следил с улицы, - признался Тим. - Как увидел, что ты одна, подумал, что уже можно…