- Уилбур недостаточно строг со своими подчиненными. Бьюсь об заклад, что у него на кухне и кастрюли-то не отмывают дочиста, а ведь прогорклый вкус может испортить любое блюдо.
- Так вы знаете владельца мотеля? - отозвался Джейк, и в голосе его Ребекка уловила чуть заметную перемену, деловитую, сыщицкую нотку.
Одной этой мелочи было довольно, чтобы развеять блаженный покой, снизошедший на девушку в уютной гостиной Дорис Джордан. Засаженный цветами дворик, старомодная мебель, изящный сервиз, добродушный говорок хозяйки - все это умиротворяюще действовало на Ребекку. Откинувшись на спинку цветастого диванчика, она лениво потягивала кофе из расписанной ирисами чашки и наслаждалась прохладой, полумраком, слабым запахом фиалок, тянувшимся ниоткуда. На краткий миг Ребекка даже позволила себе забыть, зачем они вообще пришли сюда - и вот…
- Еще бы мне его не знать! - воскликнула Дорис. - Я училась в школе вместе с его матерью. Вся моя жизнь прошла в Эджуотере, так что я здесь всех знаю.
- Воображаю, сколько женщин покупали себе одежду в вашем магазинчике.
- О да! - Дорис отставила на столик чашку с блюдцем и сложила руки на коленях. - Одно время это считалось даже модным - ходить в одежде из моего магазина. "Лавчонка Шариз", конечно, совсем не то, что роскошные далласские бутики, но в нашем городке она прославилась. Моими покупательницами были почти все жительницы Эджуотера, да еще и многие приезжали из окрестных поселков.
Ребекка приуныла. Шанс, что Дорис Джордан вспомнит хозяйку голубого платья, становился все ничтожнее и ничтожнее.
- А почему вы назвали свой магазин "Лавчонкой Шариз"? - подчеркнуто небрежным тоном поинтересовался Джейк.
Дорис улыбнулась, но как-то невесело, и ее приятное морщинистое лицо на миг затуманилось грустью.
- У моего сына была сестра-близнец, и звали ее Шариз. Она умерла при рождении. Так что когда я открыла собственное дело, магазин можно было назвать либо "Лавчонка Дорис", либо "Лавчонка Шариз". Выбор, как видите, небогатый.
- Какое красивое имя, - тихо сказала Ребекка. - Никогда прежде такого не слышала…
Боль от ее собственной потери смешалась сейчас с болью утрат, которые выпали на долю этой милой пожилой женщины. Чарльз Мортон говорил, что сын Дорис был убит много лет назад, а муж умер совсем недавно. О девочке, умершей в младенчестве, он не упоминал. В общем, со всеми своими цветами и фотографиями Дорис была одна-одинешенька во всем белом свете, как и сама Ребекка.
- Не помню, где мне встретилось это имя. Быть может, в книге. Я много читаю.
Отчетливый тихий щелчок привлек ее внимание к Джейку. На коленях у него лежал раскрытый кейс, но темные глаза отчего-то неотступно смотрели на Ребекку. Перехватив ее взгляд, Джейк тотчас отвел глаза и вынул из кейса голубое платье.
- Может быть, вы все-таки вспомните, кому его продали?
- Так это и есть платье, которое принадлежало матери вашей клиентки?
Джейк кивнул.
Дорис внимательно осмотрела платье, бережно разглаживая пальцами струящуюся ткань - словно этим прикосновением могла вернуть назад немыслимо далекую эпоху, когда еще были живы ее муж и сын.
- Мини-платье из синтетической ткани, - пробормотала она. - Фасон, весьма популярный в конце шестидесятых и начале семидесятых… - Дорис подняла голову и пристально взглянула на Ребекку. - У меня в магазине было множество таких платьев.
- Но ведь это такое маленькое, - возразила Ребекка. - Женщина, которая его носила, была худенькой и очень невысокой.
Она уже понимала, что дело проиграно, но все же не хотела сдаваться.
- Необязательно, - покачала головой Дорис. - Это платье могла носить и женщина высокого роста. Тогда в моде были очень короткие платья и юбки.
- Та женщина была миниатюрной. По крайней мере, это нам точно известно. А еще она носила очки, и волосы у нее были темные, коротко подстриженные.
Дорис вновь покачала головой и вернула платье Джейку.
- Извините. Память у меня уже не та, что в былые годы.
- Ничего страшного, - заверил ее Джейк. - Я с самого начала знал, что надеяться особенно не на что. Но, может быть, в ваш магазин заходила женщина, которая купила одежду свободного покроя, чтобы скрыть беременность?
- Я думала об этом с той минуты, как вы позвонили, но все же ничего такого припомнить не могу. В шестьдесят девятом был убит во время дежурства мой сын, офицер полиции. Когда муж узнал об этом, с ним случился первый инфаркт. Боюсь, в тот год у меня просто не было ни сил, ни времени, чтобы присматриваться к покупательницам.
Дорис говорила о своих давних бедах с видимой грустью, но без того рвущего душу отчаяния, которое до сих пор преследовало Ребекку. Неужели и она через тридцать лет так же примирится с горем, как Дорис Джордан?
- Извините, - сказал Джейк. - Я этого не знал.
- И меня извините, - Ребекка порывисто накрыла своей ладонью руку Дорис. - Мы не хотели причинить вам боль.
- Ничего, ничего. Тот, кто долго живет на свете, неизбежно теряет близких. Я сумела примириться со своими потерями. - Дорис накрыла ладонь Ребекки своей и на миг легонько сжала пальцы девушки. - Так это вы ищете свою мать? Вы - клиентка мистера Торнтона?
Ребекка взглянула на Джейка, словно ожидала от него подсказки. Детектив, естественно, промолчал.
- Да, - сказала девушка, - это я. Мои родители недавно погибли в автокатастрофе, и только тогда я узнала, что была им приемной дочерью.
Дорис вынула из резной шкатулки на кофейном столике очки в проволочной оправе. Надев их на нос, она внимательно оглядела Ребекку - и покачала головой.
- Еще на веранде ваше лицо показалось мне смутно знакомым, но вот откуда - никак не могу припомнить. - Она невесело вздохнула. - Прожила я немало, встречала в жизни множество людей и пересмотрела тысячу телесериалов. Вы такая красивая, мисс Паттерсон. Скорее всего, вы просто похожи на какую-нибудь героиню моей любимой мыльной оперы.
Ребекка не поверила Дорис Джордан. Просто не могла поверить. Ее мать жила в этом городе.
Телефонный звонок с угрозами и слова Дорис, что лицо Ребекки ей "смутно знакомо", только подкрепляли эту надежду.
Джейк снова принялся расспрашивать, и надо сказать, что сама Ребекка в жизни бы не додумалась до таких вопросов. Однако и он успеха не добился.
Наконец они поднялись, собираясь уходить. Дорис проводила их до дверей.
- Спасибо, миссис Джордан, что согласились поговорить с нами, - сказал Джейк. - Если вспомните что-то еще - у вас есть номер моего телефона в мотеле.
- Если что - обязательно позвоню. - Дорис повернулась к Ребекке и погладила ее по щеке тонкими сухими пальцами. - Дорогая моя, от души надеюсь, что вы найдете то, что ищете. И все-таки постарайтесь не слишком увлекаться. Быть может, цель ваших поисков - не в прошлом, а в будущем.
Ребекка смогла лишь кивнуть в ответ - к горлу вдруг подкатил тугой и твердый ком.
Ей отчаянно не хотелось уходить отсюда, из дома, который казался таким родным. Ее и Дорис Джордан объединяло одно - глубокое, полное одиночество.
И все же, подумала Ребекка в приступе самообвинения, Дорис Джордан сумела примириться со своим одиночеством. Она не бросилась лихорадочно разыскивать новую родню, чтобы заполнить пустоту своего существования.
Они вышли из дома, в раскаленное марево полдня. Джейк распахнул перед Ребеккой дверцу машины, и она уселась на сиденье, даже сквозь брюки ощутив, как сильно нагрелась кожа обивки.
- По дороге сюда мы проезжали мимо закусочной. Может, там и пообедаем?
- Ладно.
Выбор оказался неудачным - в закусочной было душно и грязно, да к тому же Ребекка вовсе не была голодна.
У Дорис Джордан, наверное, на обед салат или сандвичи с сыром и огурцом, а вдобавок большой стакан чая со льдом.
Ребекке вспомнились последние слова пожилой женщины:
"То, что вы ищете… быть может, не в прошлом, а в будущем".
Прежде Ребекка всегда устремлялась в будущее, с решимостью и оптимизмом искала там то, чего ей не хватало в настоящем, и твердо была уверена, что непременно найдет. Теперь у ней не было прошлого - что же тогда говорить о будущем?
А в настоящем - грязная закусочная и обед с Джейком Торнтоном.
Слишком мимолетное, слишком ненадежное настоящее.
Вот только больше у Ребекки не было сейчас ничего.
Глава 6
30 сентября 1969 года,
Эджуотер, штат Техас
Мэри отступила на шаг и окинула взглядом стол - все ли на месте. Сервиз китайского фарфора, который подарила им мать Бена, льняные салфетки, свечи… Превосходно!
Она провела ладонью по плоскому - пока еще! - животу и блаженно улыбнулась. Мэри заподозрила это недели две назад, но не хотела пробуждать в Бене надежду, покуда сама не уверится в своей правоте… Хотя в глубине души она знала, что права, и радость эта наполняла ее сердце, почти затмив боль и страх, которые стали ее постоянными спутниками с того ужасного августовского дня.
Почти… Даже теперь где-то в тайном уголке души шевельнулся страх… Но Мэри отогнала его, услышав, как подъезжает к дому машина Бена. Метнувшись к столу, она торопливо зажгла свечи и всецело отдалась радостному предвкушению, не позволяя черной тени вторгнуться в их счастье.
Миг спустя повернулся ключ в замке - Мэри теперь всегда запирала дверь изнутри - и вошел Бен, огромный, медвежеватый, улыбающийся.
- И чем это здесь так приятно пахнет? - осведомился он.
Мэри бросилась в объятия мужа и подставила ему губы для поцелуя.