Конечно, первое, что бросалось в глаза и неимоверно возбуждало - это прилично, вернее неприлично развитая, ошеломляющая попа акселератки с чёткой границей полушарий снизу - так и хотелось подставить под них ладони и подпереть. Попа восседала на мощных ляжках, которые при движениях девушки плотно, без единой щёлки, тёрлись друг о друга, мне почудилось даже, что при этом они электризуются и искрят.
- О, нерукотворное чудо природы, какое безумие вызываешь ты у мужчин! - подумал я и почувствовал болезненное, разрывающее напряжение дубенеющего пениса.
Тут красавица мельком взглянула в мою сторону и, заметив "Ваньку - встаньку", подлетела ко мне и толкнула рукой в грудь, так, что я очутился на спине. Она резво оседлала меня сверху, вожделенная задница с размаху шлёпнулась на мои ноги, и тут же перескочила на вибрирующий от возбуждения орган.
Это была бурная, жестокая атака. Лариса подскакивала на члене вверх до срыва с него половых губ, потом с размаху насаживалась на его головку, чуть ли не отрывая нежную кожицу крайней плоти, и неистово продирала наждачным телом судорожно сжатого влагалища вздутые кольца моего пещеристого тела.
Мой снаряд бился в тугое резиновое устье её матки - вот он блаженный миг состыковки двух тел! и упруго напряжённая женская плоть отскакивала, чтобы вновь нанести удар.
Девушка, казалось, обезумела. Она царапала до крови мою грудь, кричала; так бомбила тяжеловесной задницей шарики моих яиц, что я испугался за их сохранность. Но и этого, вошедшей в раж нимфоманке, было мало, она запускала под себя руку, больно закручивала несчастные шарики и давила кулаком в просак на семявыводящий проток.
Потом Лариса успокоилась и поймала мой взгляд своими пронзительными, немигающими хамелеонами. Движения её стали медленными и тягучими, мышцы вульвы плотно, со скрипом обжимали мой разбухший орган. Она равномерно накачивала меня, наблюдая с любопытством за моей реакцией на умопомрачительное изнасилование. Сам я не двигался, только судорожно вцепился руками в её лодыжки, как в поручни, и издавал приглушённые стоны, вперемежку с нечленораздельными междометиями.
Лариса просунула руку меж своих обалденных ляжек, нащупала кожу пениса и притянула её к основанию органа большим и указательным пальцами. Кожа истончилась и стала особенно чувствительной к трению влагалищными мышцами, что бурно подстегнуло мой оргазм.
Я кончил так, как ни кончал раньше, ни разу ни с кем: с затяжным множественным излиянием в промежутки между периодами раздирающей боли по всему каналу следования спермы; я физически ощущал полноту и густоту своей жидкости, накопленной за всю жизнь где-то в глубинах организма и, наконец, исторгнутой и освободившейся, чего не могли добиться вместе все женщины, которых я знал до Ларисы.
Без сил я отключился от реальности и забылся …
Не тут-то было.
Я очнулся, чувствуя, что задыхаюсь от чего-то мягкого, шерстяного и, одновременно, липкого и горячего, перекрывшего мне нос и рот. Тут я рассмотрел в непосредственной близости от глаз светлые полушария задницы и между ними розоватую щёлочку анального отверстия с нежным кудреватым пушком сверху и понял, что Лариса применила ко мне последний б л я д с к и й приём, насадив свою жаркую волосатую вагину на моё лицо.
Сначала я возмутился, как всякий человек, которого удушают, даже таким замечательным способом.
Однако, тут я почувствовал мягкие сосательные движения ртом девушки моего опавшего члена, который, вдруг, резвой птицей взмыл к верху, суля новое блаженство будущего оргазма.
Впрочем, "оторва", вспомнил я кличку, присвоенную Виктором юной искуснице, почувствовав моё пробуждение, сдвинула свой удушающий орган на мою грудь. Я, не кончая при этом, испытал величайшее наслаждение от лицезрения полураскрытого розового бутончика прелестницы и свежего вкуса истекающего из него сока, который я слизывал языком, забираясь всё дальше и дальше вглубь сладкого влажного органа, ощущая одновременно при этом содрогание своей восставшей плоти под вибрирующим язычком соблазнительницы. В возбуждении я укусил её взбухший клитор. Она ответила глубоким, заглатывающим весь мой орган движением, так что весь он проник в её глотку. Я убедился, что у женщин пещеристое тело одинаково, что в глотке, что во влагалище, с той лишь разницей, что сейчас я мог обозревать крупным планом предмет вожделения всех мужчин и производить с ним все доступные махинации.
Я засунул ей во влагалище два пальца и прощупал все его скользкие рёбрышки. Добравшись до пружинистого выступа устья матки, я сдавил его кончиками пальцев - она ойкнула и застонала, потом её промежность затряслась - в это время она больно прикусила мой член, но через эту боль у меня нарастало и, наконец, прорвалось торжество вымученного оргазма, а красавица глотала и глотала мою сперму. Я опять провалился в забытьё.
IV
На утро я проснулся один, Ларисы рядом не было.
- Странно, - подумал я, - может, где-то записку оставила?
Но записки не нашлось.
Я отметил, что впервые за полгода после отъезда Татьяны, было утро без мыслей о ней - всё моё существо было поглощено думами о Ларисе.
- Даже телефона её я не знаю, - рассеянно размышлял я на работе, - пойду, спрошу у Марины.
Марина работала рядом, в соседнем здании, но телефон наотрез отказалась дать.
- Что делать? - думал я. - Не звонить же в колледж! Кого спрашивать? Ларису - акселератку? Да! есть же Виктор!
Я позвонил приятелю на работу, но, тот, как назло, оказался в командировке.
Так я промучился несколько дней и, особенно, ночей. Лариса ничем не давала о себе знать.
- Да было ли всё это на самом деле? - засомневался я. - Может быть, это был прекрасный сон? Господи, схожу с ума!
Но когда я ложился в постель, то вся она источала оставшийся возбуждающий аромат девичьего тела, я закрывал глаза и всю ночь находился в каком-то зыбком состоянии полусна, когда Лариса являлась ко мне и я, почти как наяву, любил её как хотел.
Почти всегда сношение начиналось с той самой позы - она сверху. Вся красота юной девы, старательно насилующей меня, была видна, как на ладони. Запыхавшись и разогревшись, Лариса, не поворачиваясь назад, а лишь отведя руку, включала вентилятор, стоявший сзади тахты на тумбочке. Тот, с мягким жужжанием охотно принимал участие в любовной игре девушки - то, поворачиваясь вокруг оси, охлаждал со всех сторон её разгорячённое тело, то, задержавшись в центре вращения, освежал её голову, развевая и запутывая на лицо пушистые прядки волос, которые падали ей на глаза. Она смешно и бесполезно пыталась сдуть их на сторону, и тогда наездница была особенно прекрасна - я просто умилялся при виде этого.
- Мне так нравится эта поза, - говорила она.
- Почему? - спрашивал я, - ну мне, понятно почему - самому делать ничего не надо.
- А мне потому, что ты не мешаешь любить тебя, как хочу, от тебя мне нужен только торчащий кол.
Постепенно я (к большому удивлению на утро, когда проходила ночная хмарь, и возвращалось чувство реальности) научился производить во сне с девушкой действия, которых наяву у нас с ней не было вообще.
Она ложилась на живот, попой вверх, распластав вдоль кровати свои массивные сладострастные ляжки. Пушок между ягодицами над анальным отверстием призывно будоражил меня, и я с мукой пропихивал свой член в маленькую липкую дырочку. Лариса запрокидывала своё красивое юное лицо назад, почти на целый оборот, я полностью вжимался в её упругую попу и кончал, кончал, растворяясь в милых огромных глазах и впиваясь до крови в полуоткрытые губки.
В другой раз я любил её, закинув полированные загорелые ноги себе на плечи и, покусывал ей под коленками, лобок, животик, сосочки грудей, а мой член истово долбил девичью плоть резкими, отрывистыми движениями.
- А, а, а! - кричала Лариса, - пощади сумасшедший!
- Нет тебе пощады, развратная девка, - хрипел я и к собственному восторгу, смешанному с ужасом, чувствовал, что не только мой член, но весь я вдолбился в её влагалище и, всасываемый мощным смерчем, исчезаю в нём. Потом, слава богу, проскочив внутри через всю Ларису, душа моя размытым клубочком тумана выпархивала через горло и губы дьяволицы и, повибрировав в воздухе, вновь материализовывалась в тело.
- Что это такое? - пытался размышлять я, сидя на работе. - К чёрту всю эту эзотерику! - внушал я себе, - пора остановить это помешательство.
Но наступала ночь, и всё повторялось снова.
V
С Ларисой наяву я столкнулся случайно, вернее, мои ноги во всякое свободное время подсознательно несли тело в окрестности колледжа, где встреча была более вероятной.
Мучительно сладкая химера моих ночных бдений, на этот раз в вызывающе коротком, бежевом с переливами полупрозрачном платьице чуть не сбила меня быстрой походкой навстречу и резко затормозила в метре от меня.
Она стояла на прямых, широко расставленных ногах с сумочкой через плечо, как гламурная модель на подиуме; без того короткая юбка, уплыла гармошкой ещё выше, обнажая ошеломляющие бёдра и краешек тонких трусиков.
- Слава богу, что хоть в школу она ходит в трусах, - подумал я и предложил:
- Давай поговорим на скамейке.
Лариса хотела возразить, но, со свойственным молодым девушкам непостоянством, передумала и ответила:
- Давай!
Мы отошли к скамейке и сели, я осторожно начал:
- Понимаю, что я тебе до "фени", но могла бы хоть позвонить, я же твой телефон не знаю.
- Да, вообще-то, я рада видеть тебя.
- Что ж не позвонила?
Последовала пауза.
- Стыдно было.